— На сегодня хватит!
Опершись на руки, Арафа поднялся на поверхность.
— Нужно прикрыть яму досками и засыпать землей, чтобы никто ее не обнаружил.
Они поспешили обратно, так как приближался рассвет. Арафа думал о завтрашнем дне. Завтрашний день будет удивительным. Он войдет в этот скрытый ото всех Большой Дом. И кто знает, может, он встретится с аль-Габаляуи и поговорит с ним?! Он поведает Арафе о прошлом, о настоящем, о десяти условиях и тайне его книги. Подобные мечты сбываются лишь в густом облаке дыма, выдыхаемого курящим кальян.
Вернувшись в подвал, он увидел, что Аватеф еще не ложилась. Сонная, она посмотрела на Арафу с упреком и проворчала:
— Ты будто с кладбища!
Скрывая свои тревоги, он весело произнес:
— Как ты хороша! — и прилег рядом.
— Если бы я что-то для тебя значила, ты бы со мной считался! — упрекнула она.
— Ты изменишь свое мнение, когда увидишь, что произойдет завтра.
— У меня на счастье только один шанс из тысячи!
Арафа засмеялся. Предрассветную тишину нарушил пронзительный крик. За ним последовали рыдания. Аватеф нахмурилась и пробормотала:
— Недобрый знак!
Арафа безразлично пожал плечами.
— Не упрекай меня, Аватеф! Ведь и твоя вина есть в том, что со мной происходит.
— Моя?!
— Я вернулся на улицу с одним намерением — отомстить за свою мать, — серьезно ответил он. — Когда же убили твоего отца, я решил расправиться со всеми надсмотрщиками. Но любовь к тебе изменила меня. Я понял, что с надсмотрщиками надо покончить не ради мести, а ради спокойствия всех жителей. Поэтому я и хочу попасть в дом деда, чтобы получить его силу.
Она долго смотрела на него. В ее взгляде читалась любовь и мучительный страх потерять его, как она потеряла отца. Он улыбнулся, чтобы приободрить ее. Рыдания снаружи становились все громче.
101
Когда Арафа спустился на дно ямы, Ханаш пожал ему руку на прощание. Арафа распластался и пополз на животе по прорытому тоннелю, в котором стоял резкий запах земли. Когда он высунул голову с другой стороны лаза в саду Большого Дома, в нос ему ударила чистейшая эссенция розы, жасмина и лавсонии, растворенная в предрассветной росе. Несмотря на чувство опасности, он опьянел от этих ароматов. Вот он вдыхает ароматы в саду, от тоски по которому умирал Адхам. Однако при тусклом свете звезд Арафа ничего не мог разглядеть, в глазах была сплошная темень. В саду царила зловещая тишина, лишь время от времени шелестели листья, которые гладил ветер.
Земля в саду оказалась влажной. Арафа подумал, что при входе в дом надо будет снять сандалии, чтобы не оставить следов на полу. Интересно, где ночуют привратник, садовник и остальные слуги? Стараясь не шуметь, он стал осторожно пробираться на четвереньках в сторону дома, который в темноте казался призраком. За этот отрезок пути Арафа пережил такой страх, которого не испытывал в жизни, ни когда бродил по ночам, ни когда ночевал в пустыне или на развалинах. Он дополз и прижался к стене. Рука его нащупала первую ступеньку лестницы, ведущей в гостиную. Если верить сказаниям поэтов, по ней аль- Габаляуи выгонял наружу Идриса. Так Идрис был наказан за то, что не подчинился воле отца. А что сделает аль-Габаляуи с тем, кто проник в его дом с целью узнать секрет его могущества? Однако спокойно! Разве им может прийти в голову, что кто-то дерзнет залезть в дом, который на протяжении всех последних лет был неприступен и защищен?
Арафа схватился за перила и стал на коленях подниматься до входа в зал. Он снял сандалии, сунул их под мышки и добрался до боковой двери, которая, как рассказывают поэты, ведет в покои. Вдруг он услышал кашель! Арафа застыл на месте и уставился в сторону сада, откуда шел звук. Он увидел тень идущего к гостиной. Арафа затаил дыхание, и ему показалось, что стук его сердца гулко отзывается по всей округе. Тень приближалась. Арафа продолжал подниматься вверх по лестнице. Возможно, это сам аль-Габаляуи. И он поймает его на месте преступления так же, как застал когда-то Адхама в тот самый утренний час. Фигура остановилась на пороге на расстоянии вытянутой руки от Арафы, прошла в другой конец зала и легла, похоже, на кровать. Напряжение спало, и оцепенение Арафы прошло. Скорее всего, это был слуга, который выходил в сад по нужде и вернулся в постель, а теперь вот громко захрапел.
Прежняя смелость вернулась к Арафе, и он поднял руку, нащупывая дверную ручку. Отыскав, он решительно повернул ее, мягко толкнул дверь, приоткрыл, чтобы можно было пролезть, проскользнул и закрыл за собой. Он оказался в кромешной тьме. Поводив перед собой рукой, наткнулся на ступеньки и стал бесшумно подниматься. Лестница привела его на террасу, освещенную вделанным в стену фонарем. Повернув направо, можно было попасть во внутренние помещения. Левая часть террасы тянулась до конца по всей ширине дома, а прямо перед ним была закрытая дверь в покои деда. Вот за этим углом стояла Умайма. Сейчас он войдет в эту дверь, как вошел в нее Адхам. В груди нарастал страх, Арафа призвал всю свою волю и смелость. Возвращаться назад было нелепо. В любую минуту мог появиться слуга и положить конец этому безумию, схватив его за плечо. Нужно было спешить!
На цыпочках он приблизился к двери, повернул блестящую ручку, которая поддалась его руке, толкнул дверь и вошел. Закрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной и ничего не увидел в сумраке. Осторожно переведя дыхание, он напряг зрение, но напрасно. Спустя несколько мгновений он ощутил удивительный аромат благовоний, наполнивших его сердце беспричинной тревогой и необъяснимой печалью. У Арафы не было сомнения, что он в покоях аль-Габаляуи. Когда же глаза привыкнут к темноте? Как собраться? Был ли в такой же ситуации кто-нибудь до него? Если не обрести вновь решительность и силу, можно провалиться в пропасть. Его ждет гибель, если он не просчитает каждое движение. Арафе вспомнились бегущие по небу облака, которым он бессознательно придавал причудливые формы, представляя то горой, то могилой. Он дотронулся до стены, определил направление и, пригнувшись, сделал несколько шагов, пока не задел плечом кресло.
В дальнем углу комнаты послышалось неожиданное шевеление, от которого кровь застыла в его жилах. Он притаился за креслом, направив взгляд к двери, через которую вошел. Раздались легкие шаги и шелест одежды. Арафа ожидал, что сейчас зажжется свет и он увидит прямо перед собой аль-Габаляуи. Тогда он падет к его ногам, моля о милости, и скажет, что он его внук, что у него нет отца, что он пришел с благими намерениями и что он может делать с ним все, что пожелает. В темноте Арафа смог разглядеть, как открывается дверь, с террасы бьет свет, из комнаты выходит фигура и, оставляя дверь открытой, поворачивает вправо. В свете фонаря стало ясно, что это старая темнокожая женщина, с худым лицом и очень высокая. Служанка? Разве эта комната может использоваться прислугой?
В слабом свете фонаря с террасы он осмотрел место и различил очертания кресел и диванов. В центре, как ему показалось, стояла большая кровать с колоннами и москитной сеткой. К ней примыкала кровать поменьше. Наверное, отсюда поднялась старая женщина. А это роскошное ложе должно принадлежать аль-Габаляуи. Сейчас он спит на нем, не зная о преступлении Арафы. Как ему хочется взглянуть на него, хотя бы издалека! Если б не эта дверь, которую женщина оставила открытой, собираясь скоро вернуться!
Он посмотрел налево и заметил закрытую дверь кладовки, хранящую тайну. Именно сюда стремился попасть Адхам, да упокоит Всевышний его душу! Забыв об аль-Габаляуи, Арафа прополз за креслами до этой небольшой двери. Он не мог сопротивляться соблазну, протянул руку, вставил палец в замочную скважину и нажал вниз — дверь можно было открыть. Сердце его затрепетало в предчувствии победы.
Внезапно слабый свет погас, и комната снова погрузилась во мрак. Арафа услышал ту же легкую поступь и скрип кровати: видимо, вернувшаяся женщина легла. Стало тихо. Арафа терпеливо ждал, пока старуха заснет, и продолжал всматриваться в большую кровать, но ничего не увидел. Он убедился, что
