Касем поборол в себе эмоции, подошел к окну и посмотрел на дорогу. Квартал выглядел обычно. Ребятня возилась в свете фонарей ручных тележек, в кофейне бурлила жизнь. На крышах сидели болтающие женщины. Брань и непристойности заглушал кашель курильщиков. Послышались звуки ребаба. На пороге кофейни восседал Саварис, в углах притаились посланники смерти. Воры из воров! Предатели человечества! С тех пор как Идрис разразился злобным смехом, в ваши жилы из поколения в поколение перетекает кровь преступника, из-за вас улица погружается во мрак. Неужели птице не выпорхнуть из клетки? Время тянулось медленно, но оно приближало конец этой ночи. На крышах стало тихо, с улиц исчезли ручные тележки и мальчишки, кофейни опустели. Лишь время от времени доносился шум возвращающихся. Из аль-Гамалии спешили домой пьяные, выкрикивающие что-то бессвязное. Уголь в жаровнях остыл. Во тьме притаились только несущие смерть. «Пора!» — подумал Касем. Он быстро подошел к лестнице и взобрался по ней на крышу, добежал до стены соседнего дома, перепрыгнул и хотел было спуститься, но ему преградили путь. «Стой!» — окликнули его. Касем понял, что на крыше их полно и он окружен. Все было предрешено. Он развернулся, чтобы бежать назад, но кто-то подскочил к нему и схватил крепкими руками. Он собрал силы, появившиеся от страха, ударил человека в живот и освободился от его хватки. Еще раз ударил его ногой в живот, тот, захрипев, упал и больше не вставал. То ли с третьей, то ли с четвертой крыши послышался сдавленный кашель. Касем напрягся и решил вернуться на крышу своего дома. Он остановился у лестницы и прислушался. Раздавались шаги поднимающихся. Они столпились у двери его жилища, с силой навалились на нее, и та распахнулась, чуть не слетев с петель. Вломились внутрь. Не теряя ни секунды, Касем быстро спустился и выбежал во двор. За воротами он увидел тень и набросился на человека, вцепившись ему в горло. Потом ударил его головой, ногой в живот, толкнул, и тот упал без движения. Сердце его бешено билось. Он бросился в сторону аль-Гамалии. Теперь им ясно, что в доме никого нет. Часть из них, наверное, поднялась на крышу к лежащему там сообщнику, остальные наверняка бросились за ним в погоню. Не останавливаясь, он пробежал мимо дома дяди, достиг конца улицы и пустился во весь опор. В начале аль- Гамалии кто-то выскочил ему наперерез и громко крикнул, чтобы услышали остальные: «Стой, сукин сын!». Он махнул дубинкой, рассчитывая, что Касем не успеет увернуться, но из-за угла вдруг мелькнула тень. От удара по голове нападавший упал.
— Бежим быстрее! — сказал Касему спаситель.
Касем и Хасан бежали в темноте, не глядя под ноги.
84
В начале квартала аль-Ватавит к ним присоединился Садек, а в конце квартала их поджидали Аграма, Абу Фисада и Хамруш. Они запрыгнули в повозку, и от удара кнутом лошадь тронулась с места. Они ехали быстро, несмотря на темноту и ночную тишину, в которой раздавался скрип колес. Они с тревогой оглядывались назад. Чтобы успокоиться, Садек сказал:
— Они побегут к Баб-аль-Наср, подумают, что ты прячешься на кладбище.
— Но они же знают, что вас на кладбище нет, — с сомнением ответил Касем.
Повозка неслась на большой скорости, и это придавало уверенности, что опасность осталась позади.
— Вы подготовили все как нельзя лучше, — снова уверенно заговорил Касем. — Спасибо тебе, Садек. Если бы не твое предупреждение, меня уже не было бы в живых.
Садек молча пожал ему руку. В свете звезд повозка приближалась к рынку аль-Мукаттам. Вокруг было темно и пустынно, только от фонаря на хижине Яхьи струился свет. Они предусмотрительно остановились посреди площади, сошли с повозки и направились к Яхье. Не успели они подойти к жилищу, как раздался голос старца, спрашивающий, кто пришел. Услышав ответ Касема, Яхья громко произнес хвалу Господу, и они горячо обнялись.
— Я обязан тебе жизнью, — сказал Касем.
Старик рассмеялся:
— Всего лишь совпадение! Но так совпало, чтобы спасти жизнь достойнейшего человека. Поспешите в горы! Там лучшее для вас убежище.
Касем пожал Яхье руку и в свете фонаря посмотрел ему в лицо с признательностью и симпатией.
— Вот сегодня ты как Рифаа и Габаль, — сказал старик. — Когда ты одержишь победу, я вернусь в квартал.
Они удалялись от хижины на восток, уходя вглубь пустыни в сторону горы. Указывая дорогу, впереди всех шагал Садек. Смешанные краски на горизонте предвещали близкий рассвет. Воздух был влажным от росы. Вдалеке прокукарекал петух — это был крик нарождающегося дня. Достигнув подножия, они обогнули гору с южной стороны и наткнулись на узкую тропу, которая поднималась к их новому дому на вершине. Они двигались гуськом вслед за Садеком.
— Мы построили тебе дом в самом центре между нашими жилищами, — сказал Садек Касему. — Сейчас там спит Ихсан.
— Дома мы соорудили из жести и мешковины, — добавил Аграма.
— Они ненамного хуже наших лачуг в квартале, — заметил в шутку Хасан.
— Главное, там не будет ни управляющего, ни надсмотрщиков! — отозвался Касем.
До них донеслись голоса, и Садек сказал:
— Наш новый квартал не спит, ожидая тебя.
Подняв головы, они увидели первую полоску зари.
— Ау! — прокричал Садек во весь голос. Из домов высунулись головы мужчин и женщин. Раздались приветствия и радостные возгласы. Кто-то запел: «Пташка крылышками машет».
Касема охватил восторг, и он с гордостью произнес:
— Как их много!
— Новый квартал в горах! — довольно произнес Садек. — Людей здесь с каждым днем становится все больше. По совету Яхьи все покидающие улицу присоединяются к нам.
— Вот только, чтобы не столкнуться ни с кем с улицы, нам приходится искать заработок в самых отдаленных местах, — заметил Хамруш.
Поднявшегося на гору Касема мужчины встречали объятиями, женщины пожимали руку, кругом его приветствовали и радовались. Среди встречающих была и Сакина, которая сообщила, что Ихсан спит в хижине, отведенной под их дом. Все двинулись к новому кварталу, где дома были выстроены в форме квадрата. Люди веселились и пели. На горизонте забрезжил свет, разлившись по небу озером белых роз.
— Добро пожаловать нашему надсмотрщику Касему! — крикнул какой-то мужчина.
Касем переменился в лице, и гневно ответил:
— Да будут прокляты все надсмотрщики! Там, где они появляются, нет ни мира, ни спокойствия.
Люди обернулись на его слова, и он продолжил:
— Мы возьмемся за оружие, как это сделал Габаль, но только ради милосердия, которое проповедовал Рифаа. Доходы имения используем для общего блага, как мечтал об этом Адхам. Вот в чем наше предназначение, а не в том, чтобы становиться надсмотрщиками.
Хасан мягко подтолкнул Касема к хижине и обратился ко всем:
— Он всю ночь не спал. Имеет право на отдых.
Касем прилег на циновку рядом с дочкой, тотчас провалился в сон и очнулся после полудня усталым, с тяжелой головой. Сакина принесла Ихсан и положила ему девочку на колени. Касем стал нежно целовать ее. Подавая Касему кувшин с водой, Сакина сказала:
— Эту воду носят нам с той самой колонки, куда ходила жена Габаля.
Касем улыбнулся. Ему нравилось все, что напоминало о Габале и Рифаа. Он окинул взглядом свое новое жилище и, отметив, что кроме мешковины в нем ничего не было, еще сильнее прижал Ихсан к груди. Он встал, передал дочку Сакине и вышел к ожидавшим его Садеку и Хасану. Пожелав друг другу доброго утра, они присели, и Касем сел между ними. Он оглядел квартал, но увидел только женщин с детьми.
— Мужчины ушли на заработки, — объяснил Садек. — Мы задержались, чтобы убедиться, что с тобой
