Мальчишке неудержимо захотелось расплакаться и открыть матери все-все. Ведь рассказывал же он ей обо всем, когда еще был маленьким. Но Володька сдержал себя и притворился спящим.
Мать ушла, тихо затворив за собой дверь.
Нет, мама и своими заботами сыта по горло. Один отец чего стоит. Да и близнецы — ребята шустрые. Нечего маму понапрасну расстраивать.
Придется Володьке самому выпутываться. Ни на чью помощь он не может рассчитывать.
В доме все спали, кроме мамы. Наконец, переделав все дела, легла и она.
Володька выжидал. Мама не скоро уснет. Да и храп отца ей мешает.
Надо подождать. Еще есть время.
А вот теперь — пора! Володька, не зажигая света, быстро оделся. Привычка! Сколько раз вставал засветло, собираясь на рыбалку.
Нашарил под диваном веревку, вытащил ее и привязал одним концом к батарее. Двойным морским узлом. Потянул изо всей силы — должна выдержать.
Свободным концом веревки обвязал рюкзак, который был упакован еще днем и лежал в углу под кроватью.
Кажется, все. А записка?
Володька вынул из школьного портфеля тетрадь, вырвал из нее страничку. Теперь ему тетради долго не понадобятся. Взял ручку и задумался.
А потом, склонившись над столом, решительно вывел на белевшем в темноте листке:
«Я уехал. Не ищите меня. Со мной ничего не случится. Начну работать, вышлю деньги».
Володька подошел к окну, бесшумно отворил его и окинул цепким взглядом пустынную улицу. Вроде бы — никого.
Мальчишка осторожно спустил вниз рюкзак. А потом, прикрыв за собой окно, спустился по веревке и сам — на одних руках.
На земле Володька отвязал рюкзак и, не оглянувшись на дом, торопливо зашагал по улице.
ВСТРЕЧА НА ВОКЗАЛЕ
Поезд приходил в полночь, и потому Петр, попрощавшись с попутчиками, загодя вынес свой тяжеленный черный чемодан в тамбур. И теперь, прижавшись лбом к холодному стеклу, Петр всматривался в темноту, стараясь узнать, где проходит поезд. Но в темноте не больно чего разглядишь. И Петр скорее угадывал знакомые места, чем видел их.
— Эй, хлопец, стекло выдавишь, — раздался за его спиной сердитый голос.
Петр обернулся и рассмеялся.
— Я думала — пацан, — извиняющимся голосом сказала пожилая проводница в голубом форменном костюме и темно-синем берете, входя в тамбур.
— А что — ездят пацаны? — спросил Петр, ничуть не обидевшись.
— Еще сколько, — стараясь загладить свою резкость, охотно рассказывала проводница. — И все с удочками, рюкзаками… С рыбалки и на рыбалку…
Петр улыбнулся:
— И мы так же ездили…
Проводница внимательно поглядела на Петра, на его черный чемодан, на бескозырку, которую моряк держал в руке.
— На побывку, что ли?
— Нет, насовсем, — ответил Петр. — Демобилизовался…
— Вот матери радость — сын вернулся, — вздохнула проводница. — И моему Сашке скоро в армию… Девятый класс кончает…
— В институт поступит, — бодро сказал Петр.
— А конкурс? — проводница задумчиво покачала головой. — Нет, институт не для него… Хоть бы школу кончил, шалопай. Девчонки так и вьются…
Петр снова рассмеялся. Улыбнулась и проводница, а потом вновь посерьезнела.
— Я уже решила, осенью ухожу из проводниц. Боюсь за Сашку. Я подолгу в рейсах, а он один, так и до беды недолго. За ними, мальчишками, глаз да глаз нужен… Да чего это я вам рассказываю, сам-то еще вон какой молоденький…
Петр пожал плечами. Он и сам удивлялся, почему с ним бывают откровенны совсем не знакомые люди. Может, потому, что он умел слушать?
— Ладно, пойду, скоро — станция, — спохватилась проводница. — Со счастливым возвращеньицем домой, морячок.
Проводница ушла, и Петр снова прилип к окну. Пошли освещенные редкими фонарями улицы, где дома по макушку прятались в зелени. Вот и его улица… Мама, наверное, уже спит. Он ей не написал, когда приедет. Чтобы не волновалась зря.
На перрон Петр выскочил самым первым, радостно завертел по сторонам головой. Как давно он не был дома — целых три года!
Немногие приехавшие пассажиры уже покинули перрон, а Петр все стоял, не выпуская из рук чемодана.
На перроне показался Володька и, не мешкая, направился прямо к поезду. Моряк будто только его и ждал.
— Эй, друг! — весело окликнул он мальчишку.
От неожиданности Володька остановился.
— Куда это так рано собрался? — спросил, подходя к нему, Петр. — В поход, что ли? — И он кивнул на рюкзак, ладно сидевший за плечами мальчишки.
Володька оглядел моряка. Все ясно, демобилизовался парень, на радостях потрепаться хочется.
И, чтобы поскорее отвязаться, Володька, не подумавши, брякнул:
— На рыбалку.
— А удочки что же — дома забыл? — Моряк широко улыбнулся.
Но Володьку не так-то легко сбить с толку.
— А они у меня там, на месте, запрятаны.
— Выходит, не переловили еще рыбу в Соже, пока меня не было дома? — спросил Петр.
— Есть, есть рыба, — успокоил его Володька. — Только ловить ее надо на проводку.
— А это что за зверь? — удивился Петр.
Володька покосился на поезд. Скоро, наверное, дадут отправление. А ведь надо еще незаметно проскользнуть в вагон.
Но как же он, этот любопытный моряк, не знает, что такое проводка?
— Надо знать глубину, где забрасываешь, — принялся торопливо объяснять Володька. — И грузило ставить так, чтобы крючок чуть ли не по самому дну шел. А наживка, само собой, вареный горох.
— И что берется? — Петр уселся на чемодане, собираясь, наверное, выведать у мальчишки все до мельчайших подробностей.
— Язи… килограмма по три, — прихвастнул Володька.
Петр застонал от восхищения. Раздался гудок, мальчишка встрепенулся:
— Извините, мне пора…
— Тебе на этот поезд? — спросил Петр.
— Ага.
— Так у меня же тут проводница — старая знакомая. — Петр подтолкнул Володьку к вагону.
— Подвезите старого друга на рыбалку, — попросил моряк проводницу.
— А чего на ночь глядя? — Проводница недоверчиво поглядела на мальчишку.
— Так на рассвете самый клев, — ответил за Володьку Петр.
— И завтра суббота, и каникулы вроде еще не начались, — не сдавалась проводница.
