— А мы помогаем друг другу, — раздался чей-то голос.
— Все помогаете? — спросила Кира.
— Все! — Ребята в нашем классе очень любят отвечать хором.
— Это и плохо, — назидательно сказала вожатая. — Надо, чтобы один ученик шефствовал над другим и чтобы он отвечал за двойки товарища. Давайте прикрепим сильных учеников к слабым. Вот, например, Коробухин. Он куда-то торопится, давайте начнем с него.
— Я перепутал, — сказал я.
— Что ты перепутал? — улыбнулась вожатая Кира.
— Станция должна прилуниться завтра, — сердито ответил я.
— Ну и прекрасно, — сказала вожатая Кира. — Так кого мы прикрепим к Коробухину?
В классе наступила гробовая тишина. Я с улыбкой разглядывал ребят. Ну, кто на этот раз решится?
В прошлом году мне помогала сама Галка Новожилова. Она ворвалась в нашу квартиру как на пожар, на ходу засучивая рукава.
— Давай быстрее начнем, — сказала она. — У меня времени в обрез.
Я молча поплелся на кухню, сел за стол, на котором была навалена груда картошки, и принялся ее чистить.
— Ты где? — Галка влетела на кухню. — А, — она махнула рукой на картошку, — потом сделаешь.
Я помотал головой:
— Нельзя.
— Почему?
— Сегодня вечером к нам придут гости, и мама велела, чтобы вся картошка была почищена. Садись помогай. — И я подал ей ножик.
Энергичная Галка схватила самую большую картофелину и принялась ее чистить. Через несколько секунд у нее в руках была уже жалкая крошечная картофелинка.
— Так дело не пойдет, — недовольно сказал я. — Если ты будешь так чистить, нам придется торчать здесь часа два. Ты медленнее, спокойнее…
Галкиной энергии хватило еще на три бульбины. А потом она тяжело вздохнула:
— Ты меня извини, пожалуйста. Но мне надо на совет дружины. Я уже опаздываю.
— Пожалуйста. — Я и не думал ее задерживать. — Приходи завтра.
— Да, да, я приду завтра, — заторопилась Галка.
Назавтра ее ждала гора немытой посуды ('от гостей осталось'). Послезавтра я встретил Галку с тряпкой в руках — мы отлично помыли пол. И когда, наконец, послепослезавтра я открыл ей дверь с малярной кистью в руках и сказал: 'Покрасим коридорчик и кухоньку, а тогда возьмемся за уроки', — Галка не выдержала. Она сказала, что больше не может и пусть я занимаюсь как хочу.
Я был доволен.
Следующим мне решился помогать добродушный рыжий Вовка Шлык.
Я смерил его широкие плечи, глянул ему в синие глаза и понял, на что он может сгодиться.
Нам привезли машину брикета и свалили во дворе. Мама беспокоилась, как перенести торф в подвал. Вот я и сказал маме, что ко мне придет товарищ и мы с ним в два счета справимся с торфом. Так и получилось.
Вовка и не думал отказываться, он только спросил:
— Ну, а потом займемся математикой?
— Обязательно. — Я ударил себя в грудь. — Только математикой — чем же нам еще заниматься!
И работа началась. Когда явилась мама, мы почти половину брикетной кучи перетащили в подвал.
— Молодцы, ребята, — обрадовалась мама. — Отдохните немного. Я вас сейчас компотом угощу с пирожками.
Мы сидели на брикете и пили компот, и ели пирожки с мясом, а мама приговаривала:
— Какой хороший у тебя товарищ, Валерий. Бери с него пример.
— Беру, мама, беру. — Я вовсю глотал пирожки и запивал их компотом. Потом поднялся.
— Ну мы, пожалуй, продолжим.
Добродушный Вовка вздохнул и стал нагружать ведро коричневыми брикетинами.
Когда стемнело, весь наш сарай был забит брикетом, а еще небольшая кучка осталась на дворе. У меня ныла спина. Вовка не мог пошевелить руками, так они болели.
— Завтра добьем, — я бросил брикет в ведро, оно зазвенело.
— Добьем, — вздрогнул Вовка.
Назавтра Вовка сказал, что у него секция и он не может прийти таскать брикет. Послезавтра он сказал, что немного нездоров. А глаза его бегали и прятались от моих глаз.
Я не настаивал. Я понял — и этот помогать не будет.
Вот почему я с таким веселым видом оглядывал ребят. Все знали о том, как я встретил Галку и Вовку, все еще помнили об истории с Эльбрусом и потому молчали.
— Так кого прикрепим к Коробухину? — повторила вожатая Кира.
— Я буду помогать Валерию, — рядом со мной решительно хлопнула крышкой парты Ира.
Да, этого я не предусмотрел. Она же ничего не знает. Что придумать?
— Можно мне? — Я поднялся. — Я, конечно, очень благодарен Ире, что она взялась мне помогать. Но, может, ей будет трудно?
— Почему? — спросила Кира.
— Но ведь у Иры занятия в музыкальной школе, и потом она… — я изобразил, как гимнастки делают ласточку. — Просто времени не хватит?
— Хватит, — сказала Ира.
— Значит, договорились? — И Кира что-то отметила в своей тетради.
Я пожал плечами.
БОЛЕТЬ — НЕ МОЕ ПРИЗВАНИЕ
Дзинь!
Это к нам позвонили.
— Войдите, — чуть слышно проскрипел я. — Дверь открыта.
— Здравствуйте, к вам можно? — На пороге стояла Ира.
Я слабым движением руки показал: входи, мол, видишь — лежу… еле жив…
— Что с тобой? — бросилась ко мне Ира.
Я лежал на маминой тахте, держался за сердце и тихо стонал.
— Что с тобой? — Ира совсем перепугалась.
— Энцефалит, — сказал я.
— Что-о-о?
— Энцефалит и еще глаукома, — сказал я, и на моих глазах заблестели слезы. Мне и самому вдруг показалось, что я серьезно болен, еле дышу и скоро, наверное, очень скоро умру.
— Я сейчас же сбегаю за врачом. — Ира начала поспешно застегивать пуговицы пальто.
— Не надо! — Я даже приподнялся, но потом быстро опустился и застонал.
— Я знаю, что врач скажет: 'Покой, только покой, другого лекарства нет'.
— Я даже не знала, что у тебя такие тяжелые болезни, — серьезно сказала Ира.
Я покивал головой.
