он снова к мальчишке цепляется.
— Нет, — Андрей наморщил лоб, — у нас этим бортпроводники занимались, представители.
Фадеев мрачно отметил про себя, что в отношении Антонова оказался на сто процентов прав. Летный снобизм в чистом виде.
— Зря, — Михаил Вячеславович пожал плечами, — у нас в компании принято коллегам в сложных ситуациях помогать! А то бывают, знаешь, пилоты…
— Так ведь нас же учили, — Антонов презрительно дернул плечом, — дело летчика — вести самолет и заботиться о безопасности. Не отвлекаться на посторонние вещи.
— Коллеги — не посторонние, — повысил голос Фадеев, — а свои, родные. Никто же не просит тебя бросать штурвал и бежать пассажирам кофе подавать. Но когда есть необходимость и возможность помочь, надо идти.
— А как же статус… — начал было Антонов.
— Тьфу на тебя, — не выдержал Михаил Вячеславович, — тебе что, этот статус ходить мешает?!
— Коллеги, — вмешался Михалыч, не в силах дальше наблюдать за выяснением отношений, — надо бы узнать, что в пассажирской кабине творится. Кажется, на борту проблемы.
Фадеев снова взглянул на часы — осталось всего пять минут. Ну что ты будешь делать?! Поразмыслив с секунду, он вызвал Евгения.
— Что там у нас? — спросил Михаил Вячеславович, когда старший бортпроводник, постоянно оглядываясь, появился в кабине.
— Драка была на борту, — доложил Евгений, — устранили.
— Людмила в порядке? — и тут же исправился: — Личный состав не пострадал?
— Все нормально, наши не участвовали. Только пассажиры.
— Кто зачинщик? — сверкнул глазами Фадеев.
— Пассажир Савин из туристического класса, — Евгений вздохнул, — пьян до невменяемости, жена в таком же состоянии. Отказываются из самолета выходить.
— Куда только на земле смотрят?! — проворчал командир. — Какого рожна на борт их в таком состоянии пропустили? Как всегда: в отперты двери лезут звери…
— Да как сказать, — Евгений развел руками, — у нас от половины пассажиров пахнет спиртным, не снимать же всех подряд. Наверное, в аэропорту не буянил, зато разошелся, когда поднялся на борт!
— Пострадавшие среди пассажиров есть? — поинтересовался Фадеев.
— Синяки, царапины, — коротко бросил Евгений и, не дожидаясь вопроса, продолжил: — Милицию я уже вызвал. Прибудут с минуты на минуту — зашевелились сразу, как я намекнул, что на борту есть персона под опекой спецслужб. Без них и без акта — сами знаете — мы ничего сделать не можем.
— Вызывай представителя, — Фадеев поморщился, как от боли, — пусть оформление берет на себя. Я никого из экипажа в милицию не отпущу, там продержат бог знает сколько!
— Уже сделано, — доложил Евгений, — Дарья Морозова на борту.
— Кто?! — удивился он. — Она же вроде агент на линии регистрации.
Злость на нерадивого представителя, допустившего пьяных на борт, при звуке имени девушки словно рукой сняло. Где уж одной молодой девчушке за всеми уследить?
Все четверо помолчали.
— Я этого Савина так не оставлю, — Фадеев сжал кулаки, — если не покинет в течение пяти минут самолет, затаскаем его по судам. Пусть, сволочь, возмещает ущерб.
— Да бросьте вы, Михаил Вячеславович, — Евгений с досадой махнул рукой, — забыли, как два года назад компания судилась с шестью пассажирами? Тогда из-за них семь часов задержка была. Напились, устроили драку. Выходить из самолета отказывались — милиция сделать ничего не могла. Пришлось вызывать ОМОН с автоматами. Ну и что в результате? Суд постановил, что пассажиры «угрозы безопасности полетов не создавали» — и все! А расходы из-за простоя на земле, из-за компенсаций другим пассажирам остались нашей проблемой! С алкоголиков с этих как с гуся вода.
— Да-а, — Фадеев сдвинул брови, — жаль, у нас законы не как в Эмиратах! Я там с год назад в полицию двух пьяных сдал: на самолете бузили. Через неделю прилетаю снова: их полицейский приводит. «Заберешь, командир, на родину? — спрашивает. — Или пусть еще посидят?» Эти два лба как упадут передо мной на колени, как завоют: «Заберите нас, пожалуйста, мы больше не будем!» А сами похудевшие, осунувшиеся. Их там всю неделю в яме продержали: жара, насекомые, из еды — вода и кусок хлеба. Утром палками лупцевали, а днем заставляли работать.
— Не слишком? — покачал головой Михалыч.
— В самый раз. Если по-хорошему не понимают.
— Хоть за границей работу ищи, — не выдержав, буркнул Антонов, — там права пилотов и бортпроводников защищены!
— А вот это, — Фадеев раздраженно хмыкнул, — проще всего, Андрей! Ты попробуй здесь порядок наведи, тогда и будет чем гордиться.
Антонов в ответ только плечами пожал.
— Могу я идти? — спросил Евгений, почувствовав себя неудобно из-за того, что стал свидетелем перепалки пилотов.
— Я с тобой, — задержал его Фадеев, — за неподчинение командиру воздушного судна пятнадцать суток по новому закону дают. Пусть милиция поработает.
— Или штраф пять тысяч рублей, — невесело усмехнулся Евгений.
— Твоя правда, — Михаил Вячеславович печально вздохнул, — ох, и тяжело против ветра лететь.
Фадеев с Авериным вышли в пассажирский салон, а Антонов проводил командира изумленным взглядом.
— Ваш Михаил Вячеславович что, каждый рейс к пассажирам выходит? — поинтересовался он у Михалыча.
— Наш Михаил Вячеславович, — терпеливо ответил ему пилот-инструктор, — профессионал. И все, что нужно, чтобы самолет долетел из пункта А в пункт Б, он сделает. Если потребуется, собственными руками.
— Не знаю, — Андрей покачал головой, — я считаю, каждый обязан заниматься своим делом. Место пилота — в кабине. Вот здесь он и должен мастерство свое проявлять!
— Эх, друг-товарищ… — Михалыч печально вздохнул.
— Я не прав? — Антонов пристально смотрел на Бориса Михайловича, требуя ответа.
— Прав, — Михалыч в свою очередь не сводил с коллеги глаз, — но не до конца.
— Почему? — запальчиво спросил Андрей. — Можно же было по громкой связи объявить: «Командир воздушного судна приказывает пассажиру Савину покинуть воздушное судно». И все!
— Можно, конечно, — пилот-инструктор кивнул, — но я тебе открою один секрет. Когда командир появляется собственной персоной, нарушитель порядка от страха теряет былую прыть, а пассажиры при виде пилота успокаиваются. Ты посмотри на нашего Фадеева! Настоящий герой! Ему же, не задумываясь, жизнь доверишь.
— Ерунда какая, — Андрей отвел глаза.
— Сам как-нибудь попробуй, — Михалыч хмыкнул, — с пассажирами пообщайся, и все увидишь. В авиации психология на втором месте после безопасности.
Антонов молча пожал плечами.
— Ты вот что, Андрюша, — Борис Михайлович улыбнулся, — на Фадеева не злись, лучше подумай, чего тебе самому в профессии не хватает. Надо ж уметь не только пилотировать самолет, но и работать с людьми. Уважение к коллегам и пассажирам должно быть, доброжелательность. А ты забрался в кабину, как на Олимп, и плевать хотел на все, что там внизу происходит. Разве так можно?! Ты прости, но не профессионально это.
— А что, по-вашему, — Антонов вспыхнул, — профессионально? Лично с отверткой под самолетом бегать, пассажиров нянчить?
Михалыч бросил на Антонова укоризненный взгляд и сокрушенно покачал головой:
— Профессионально, друг-товарищ, быть ответственным за себя и коллег, уважать других, быть
