Неназываемый коротко кивнул, давая понять, что аудиенция закончена. Гостьи встали и, распрощавшись, торопливо вышли за дверь.
– Держись меня, – Лада ободряюще пожала ледяную руку Инны, – прорвемся!
Инна плелась вслед за главным редактором, которая решительными шагами двигалась к своему крылу. Как только они добрались до редакции, Лада со всего размаха толкнула дверь. Сотрудники, сидящие за столами, вздрогнули.
– Брюллова! – окрик с раскатистым «л-л-л» взорвал пространство: даже у понимающей ситуацию Инны возникло желание закрыть голову руками и лечь на пол. – Пиши заявление!!! По распоряжению издателя с завтрашнего дня ты здесь не работаешь!
Сотрудники редакции подняли головы и смотрели на Ладу с ужасом.
– Кого интересуют подробности, – она понизила тон, – обращаться в индивидуальном порядке. Раздел «психология» временно берет на себя Маковецкая. Все!
Лада резко развернулась и вышла, а Инна, ощущая себя причиной катастрофы, пробралась на рабочее место. Почему с Брюлловой обошлись так жестоко? Да, человек ошибся. Но это всего лишь недоразумение, с каждым бывает!
Она почувствовала, как ветер в редакции резко переменился. Теперь сотрудники делали вид, что не замечают Брюллову. Один только Мишка, бросив на Инну обвиняющий взгляд, подскочил к Ирке и стал ее утешать. Горькие, отчаянные рыдания недавней коллеги на костлявом плече Суслова разносились в тишине кабинета, разрывая Инне сердце.
Глава 9
Маку вызвали в кабинет директора с урока физики, чему она обрадовалась несказанно: домашнее задание – лабораторную работу – не сделала, как всегда. А еще одна «пара» могла загнать ее в угол перед концом четверти.
– Маковецкая, – в кабинет просунулась растрепанная голова дежурного по школе, – тебя!
Голова тут же скрылась. Объяснять уже ничего было не нужно: почти две недели продолжались «беседы», и от одноклассников Мака прекрасно знала, какие вопросы будут ей задавать. «Какие отметки получала во второй четверти?», «Где была вечером двадцать пятого ноября?» и дальше по списку.
Мака демонстративно встала.
– Можно?
Учитель физики посмотрел раздраженно-устало на дверь, потом на Маку, через прищур.
– Иди, счастливица!
Сергей Иванович отличался от прочих преподавателей тем, что не играл с учениками в детский сад – сейчас Мака избегала заслуженного наказания, он прекрасно это понимал и признавался ей в своем поражении. Физик был честен, и Мака уважала его за это.
– Спасибо.
Качая бедрами, она продефилировала к выходу. Перед тем как открыть дверь, замерла на пороге, обернулась на учителя, чтобы бросить прощальный взгляд, и улыбнулась с благодарностью – так, чтобы больше никто не видел.
Каблуки размеренно и гулко стучали по пустому коридору: торопиться было некуда – если уж повезло, прогулять надо весь урок.
Мака вспомнила про Ритку: трусливая тварь не появлялась в школе уже восемь дней. Поначалу было огромное желание проучить эту гадину – пацаны помогли бы, да и Фил клятвенно обещал заманить Макаренко в укромное место. Конечно, Мака никому бы не позволила и пальцем тронуть обидчицу: врезала бы как следует сама, и дело с концом. Но Рита пряталась, отсиживаясь дома, и ярость Маки постепенно утихла. Тем более что история с дракой принесла ей небывалый респект: одна против семерых! Она даже забыла, что первым делом бросилась удирать, а шакал Фил с готовностью поддерживал ее героическую версию и в красках живописал «принятый бой». Хотя и не кололся на тему собственной предательской миссии.
Девочка, копируя походку модели, подошла к зеркалу на стене рядом с учительской и остановилась. Не могла не полюбоваться собой: в новом бежевом свитере, который Инна привезла вчера из Парижа, тонком, как шелк, и мягком, словно цыплячий пух, выглядела она королевой красоты.
Неудивительно, что девки из класса ненавидели ее лютой ненавистью. Мака вызывала зависть у всех, кому приходилось отвоевывать у нее хотя бы крупицу чужого внимания. Конечно, в классе были и другие симпатичные девочки, та же Макаренко, например, но все пацаны сходили с ума только по ней. Она была живая, из плоти, крови и оголенных эмоций. Стоило зацепиться за Маку взглядом, и глаз помимо воли начинал увлеченно следить за каждым ее движением. Сама она ничего не понимала в этой своей особенности, окрестив ее про себя ничего не значащим словом «сексуальность» – ей казалось, что именно поэтому ей завидуют.
Мака несколько раз повернулась вокруг своей оси перед зеркалом и с тяжелым вздохом – расставаться с собственным отражением сейчас не хотелось – поплелась к кабинету директора. Ничего не поделаешь, надо идти, а то дежурный начнет разыскивать ее по всей школе.
Едва Мака прикоснулась костяшками пальцев к двери, как услышала бодрый голос завуча. Добродушная толстушка Марианна Ивановна всегда нравилась Маке: она носилась по школе в разноцветных платьях, собирала народ то на концерт, то на спектакль. Ни одно мероприятие в школе – будь то КВН или конкурс стихов – не обходилось без ее активности и творческого энтузиазма.
– Войдите!
Девочка открыла дверь и предстала перед непривычно-суровой Марианной Ивановной, сидевшей вполоборота к ней в кресле директора. На затылке необъятной, втиснутой в строгий костюм затейницы и предводительницы школьных артистов красовался тощий пучок светлых волос. Тонкие пряди-перья торчали в разные стороны. Мака едва сумела подавить улыбку. Распущенные волосы, небрежными кудрями разбросанные по широким плечам, шли Марианне гораздо больше.
Завуч недовольно покосилась на ученицу, потом – с подозрением – на ее бежевый свитер.
– Маковецкая?
– Да.
– Присаживайся.
Мака послушно села, рассудив, что здороваться уже поздно.
– Полных лет?
– Пятнадцать.
Завуч по воспитательной работе опустила глаза и принялась сосредоточенно строчить. На лице ни тени улыбки. Куда только подевался прежний задор?!
– Отец, мать?
– Мать, – Мака заулыбалась.
Марианна Ивановна бросила на нее строгий взгляд.
– Фамилия, имя, отчество отца, – отчеканила она, – место работы?
– Стародубов Павел Семенович, – копируя ее интонацию, выдала Мака, – место работы – церковь.
Завуч даже и не думала улыбаться. Зато было видно, что ее начало разбирать любопытство, которое она сумела придержать только отчасти.
– И чем же, – поинтересовалась она, – твой папа занимается в церкви?
– Замаливает грехи молодости, – Мака хихикнула, – в том числе и меня. Батюшкой служит.
Марианна Ивановна только недовольно покачала головой.
– Если ты знаешь отца, почему в твоем личном деле стоит прочерк? – Она через прищур смотрела на Маку.
– Это что, преступление? – Взгляд девочки стал колючим.
– Нет.
Повисла напряженная пауза.
– Давайте о матери, – не выдержала Мака, – она как бы есть.
– Почему это «как бы»? – снова полезла не в свое дело любопытная устроительница концертов.
– Ни почему. Слово-паразит, – Мака не отводила взгляда от водянистых глаз.
Дальше разговор пошел по тому плану, который описывали ребята. Адрес, телефон, явки, пароли. Мака
