– Ребенка рожать, – пробормотала Макаренко сквозь всхлипы и разревелась еще сильнее.
Мака замерла с открытым ртом и широко распахнутыми глазами.
– Рит, ты дура? – просипела она.
– А что, – вскинулась Макаренко, – аборт лучше делать?!
– У-у-у. – Мака прикрыла ладонью рот и наконец начала верить в происходящее. Она-то думала, у нее неразрешимые проблемы. А оказалось, детский лепет. – Ты как умудрилась?
– А как все умудряются?!
– Понятия не имею, – Мака пожала плечами, – и проверять не собираюсь.
– Тебе хорошо!
– Это да, – она усмехнулась, – я знаю, как классно расти без отца! И быть ребенком, которого зачали по глупости.
– Может, и не по глупости, – теперь уже утешала Ритка, словно саму себя, – может, тебя мама хотела.
– Нужна я ей…
– Может, она папу твоего сильно любила.
– А ты что, тоже любишь?
– Кого? Фила?
– Откуда я знаю, кто это сделал?!
– Люблю, – Ритка опустила голову.
– Вот дура! – не сдержалась Мака. – Он же сопляк!
Ритка ничего не ответила, только посмотрела на Маку глазами побитой собаки. Они помолчали.
– Че делать будем? – спросила наконец Мака.
– Ты тут при чем?
– Ни при чем. Но делать-то что-то надо?! Фил знает?
– Нет!
– Звони! – Мака достала из кармана свой телефон.
– Не буду!
– Значит, я позвоню.
Она, отворачиваясь от Ритки, которая делала слабые попытки схватить ее за руку и отнять аппарат, включила телефон и набрала номер. Судя по шуму в трубке, предатель был уже в школе. Макаренко, красная как рак, заткнула уши, чтобы не слышать, что Мака будет говорить.
– Вали с уроков, пока тебя не засекли, – приказала она коротко, – и дуй к Ритке домой.
– А че…
– Ниче! Резче давай!
Она отключилась и пересчитала на дисплее количество СМС о непринятых звонках – мать набирала раз десять. Зачем? Им нечего друг другу сказать.
– Ты думаешь, он придет? – взволнованно прошептала Ритка.
– Куда денется?! Трус!
– Он ни при чем, – Ритка виновато опустила глаза, – это я все сделала. И избить тебя я хотела. И Марианне тоже я наплела. Он ни при чем…
– Давай, выгораживай! – Мака поморщилась. – Тебя я прощаю: у беременных, говорят, крыша едет. А вот Филу твоему придется за все ответить.
– Сашка. – Мака вздрогнула, услышав непривычное в устах одноклассницы имя. – А ты ведь первая, кому я сказала.
– Не бойся, – она с жалостью посмотрела на несчастную Ритку, так глупо попавшуюся: раз и на всю жизнь, – не выдам!
Через десять минут примчался запыхавшийся Фил – в расстегнутой куртке, вспотевший. В карих глазах любопытство мешалось со страхом: что делает Мака в квартире Ритки, понять он не мог. Ему даже в голову не приходило, что два непримиримых врага, Маковецкая и Макаренко, только что по-дружески решили его судьбу.
– Чаю хочешь? – пискнула маленькая хозяйка, расцветая при виде своего ненаглядного, как майская роза. Куда только делись бледные губы и мертвенно-синие круги под глазами?!
– Обойдется! – Мака не дала Филу ответить и распорядилась: – Снимай ботинки, садись давай, чтобы не упасть.
Ритка засуетилась, потащила дорогого гостя в гостиную. Мака, идя следом за будущими малолетними родителями, испытывала острое желание настучать Филимонову по башке. Ладно Ритка, влюбленная дура! Но этот-то многоопытный герой-любовник должен был после своей студентки знать, как предохраняться. Он вообще о чем-нибудь думал? Или решил, что если рожать или делать аборт не ему, то и париться незачем?!
– Сели? – поинтересовалась она, как только Ритка устроилась рядом с Филом на диване, и не удержалась: – Объявляю вас мужем и женой!
Поглупевшая рядом с Филом Макаренко захихикала, счастливая, а Филимонов выкатил из орбит глаза. Непонятно, что с ними сделалось, но теперь бессмысленные зенки вызывали у Маки лишь омерзение.
– Значит, так, ребята, – она решила не толочь воду в ступе, – пару раз вы оттянулись. И залетели. Бывает! Так что, Фил, скоро станешь папашей.
– Что?! – Филимонов сбросил с себя руки-лианы Макаренко и, вскочив с дивана, рванул к двери.
Хорошо рассчитанным толчком в грудь Мака вернула его на место. Макаренко теперь сидела, сжавшись в комок, и чуть не плакал.
– Жениться вам надо, барин! – слова откуда-то вылезли сами собой.
– Разбежался!
– Как знаешь. Есть уголовная ответственность за совращение несовершеннолетних.
– Мака, ты охренела?!
– Короче, – она смотрела на Фила с презрением, – достал! Не хочешь обсуждать с невестой свадьбу, я сама твоим родокам все скажу. А Ритка заявит в милицию. Так лучше?
Он помолчал, опустив голову.
– Нет.
– Вот, – Мака удовлетворенно кивнула, – поэтому мы даем тебе шанс. А чтобы думалось лучше, пора облегчить душу и участь.
– В смысле?
– В смысле, вставай! – приказала Мака. – В школу пойдем.
Пару раз по дороге Фил пытался сбежать, но Ритка с Макой висели на нем с обеих сторон.
Дверь в кабинет Марианны Ивановны была приоткрыта. Мака толкнула ее ногой и впихнула с помощью Ритки Фила. Троица предстала перед изумленными и красными – неужели эта гарпия способна лить слезы? – глазами завуча.
– Что вам, дети? – растерянно спросила она.
Куда только подевалась недавняя суровость?! Заодно с надменным взглядом. Марианна стала немного похожа на себя прежнюю.
– Вот, – Мака крепко сжимала локоть Фила, – Стас хочет вам что-то сказать!
Филимонов блеял, путался: ничего нельзя было понять, а Мака сгорала от стыда за него. Надо быть таким трусом! Вся школа прекрасно знает, что Марианна дружит с его мамашей и постоянно трется в кухне, таская домой продукты пакетами. Никто не будет исключать Фила из школы! В худшем случае промоют мозги, и то вряд ли прилюдно.
– Стасик, – завуч наконец сообразила, о чем речь, – ты говоришь правду?
Ритка с Макой одновременно кивнули. Выдержав мучительную паузу, затряс головой и Фил.
– Ох! – Марианна Ивановна схватилась за голову. – Как же так? Что будем делать?
– Исключать из школы! – Маковецкая сверкнула глазами.
Завуч не удостоила ее ответом.
– Идите! – распорядилась она. – Педсовет школы примет решение. Справедливое.
Спустившись с крыльца, все трое разошлись в разные стороны. На душе у Маки было чернее черного:
