Спасение оказалось рядом, в небольшом городке по соседству – сорок минут на машине. Там производилась двуокись углерода и продавалась гораздо дешевле, чем у местных поставщиков. Да и испарялся этот сухой лед медленнее.
Ильнур взял в аренду грузовик и стал каждое утро, до начала занятий в КАИ, ездить на завод за льдом. Он со смехом рассказывал Вере, как его останавливали гаишники на каждом углу и как неистово сигналили проезжавшие мимо автомобилисты: из грузовика шел плотный пар, который легко можно было принять за дым. Вот люди и думали, что несущаяся по трассе машина горит. Потом гаишники, конечно, привыкли к «дымящемуся» грузовику. Только бдительные водители продолжали нервно сигналить.
Через несколько месяцев Ильнур понял, что гораздо выгоднее торговать самим сухим льдом, чем мороженым. И хлопот меньше: никаких продавщиц, никаких тележек по городу. Бизнес с мороженым Ильнур продал, долги вернул, и молодая семья стали богатеть на двуокиси углерода как на дрожжах.
Вере оставалось лишь изумляться изобретательности, упорству и силе воле Ильнура. На сон у ее неугомонного мужа оставалось каких-нибудь пять-шесть часов в сутки; он не успевал ни читать, ни выпивать с друзьями, ни лежать на диване. Приходил домой поздно вечером, ужинал и ложился в постель. Правда, засыпал не сразу – каждый день помнил о присутствии рядом молодой и любимой жены.
Утром поднимался ни свет ни заря – Вера готовила ему завтрак, потом снова ложилась спать – и ехал за льдом.
Те, кто живет на маленькую зарплату, любят осуждать бизнесменов: дескать, не ясно еще, что они там украли в девяностые и как разбогатели. Конечно, многие так и создали свой капитал – через приватизацию государственной собственности, криминал. Но благодаря Ильнуру Вера знала точно: есть богатые люди, которые каждый рубль своего состояния могут объяснить личным трудом. Пока однокурсники ее мужа крепко спали в теплых постелях, Ильнур уже возвращался в город с товаром. Зато теперь, когда он стал «большим человеком», многие кусали локти и поливали грязью бывшего друга. А что мешало самим приложить усилия? Сделать перерыв в череде бесконечных студенческих пьянок и заняться делом? Ничего, кроме лени.
Чем больше новых идей посещало гениальную голову Вериного мужа, тем настойчивее росло его материальное состояние. Сразу после того, как Вера защитила диссертацию, семья переехала в новую трехкомнатную квартиру.
В то время у ассистентки кафедры английской филологии начался тяжелый период – на молодых, только защитившихся преподавателей, вешали такую огромную нагрузку, что некогда было и продохнуть. Профессорский и доцентский состав в те годы перебирался из государственных вузов в коммерческие, как грибы после дождя выскакивавшие по всей стране. А кто-то и вовсе оставлял преподавание, уходил в бизнес – прожить на обесценившуюся в начале девяностых зарплату стало уже невозможно. Оставались лишь те, кого никуда не приглашали, и те, кто, как Вера Орлова, мог спокойно сидеть за спиной супруга, занимаясь «любимым делом» ради души и светлой идеи спасения нового поколения. Достойная, как ей казалось тогда, миссия.
Дополнительные часы занятий, несколько новых групп. Помимо зарубежной литературы, Вера Александровна теперь преподавала множество предметов, превратившись в многостаночника – стилистика и фонетика, практика речи и история языка.
Как и Ильнур, пропадала допоздна на работе – даже ужин не успевала готовить, за что и мучилась страшными угрызениями совести. Мало того что денег не зарабатывала, так еще и уставшего после работы мужа встретить как следует не могла. Кормила – стыдно сказать – не домашними котлетами и свежим салатом, а магазинными пельменями.
Ильнур такого самоуправства со стороны жены, конечно, не потерпел. Семью без домашней еды он считал настоящим позором. Чтобы женщина не могла приготовить мужу нормальный ужин?!
– Я от тебя не требую, – воспитывал он Веру после того, как с гримасой омерзения на лице поужинал сосиской и макаронами, – перемяч и вак-бялеш каждый день. Сделай обычное мясо, плов там, курицу с картошкой. Это что, трудно?
– Нет, – Вера опустила глаза и залилась краской.
– Умеешь ведь, когда хочешь! – подбадривал он.
– Да. – Ей было действительно стыдно: ведь Ильнур честно выполнял мужскую работу – обеспечивал семью, покупал квартиры, машины. А она не умела справиться с элементарными обязанностями жены.
Но и признаться в том, что не успевала по хозяйству, потому что каждый день прибегала домой только за двадцать минут до прихода мужа, Вера не рисковала: боялась, что, если «любимое дело» стало мешать семейному счастью, Ильнур вполне мог потребовать бросить институт. И что тогда она станет делать, сидя дома целыми днями?!
– Вот и хорошо, – он удовлетворенно кивнул, – теперь пойдем спать.
Решение проблемы в голове Веры Александровны созрело быстро: как говорится, «надо только включить мозги».
В одной из ее новых групп училась скромная деревенская девочка. Алсу поступила на факультет иностранных языков самостоятельно, без поддержки – таких случаев был один на полсотни. Иняз в институте считался блатным: шли кто за деньги, кто по связям. Исключения делали только для гениев или сирот. Алсу относилась к последней категории.
Девушка училась на совесть: прекрасно выполняла каждое задание, а ее упорства хватило бы на роту солдат, которым приказали перекопать траншеями чистое поле. Среди студенток, большую часть которых интересовала не учеба, а мальчики и развлечения, она выделялась. И, к сожалению, не только успехами.
Староста группы рассказала Вере Александровне, что живет бедная Алсу на одну стипендию, а по ночам моет полы в своем общежитии, чтобы хоть немного заработать. Мать ее умерла от рака, когда девочке было десять лет, а отец женился на другой женщине. У них родился общий ребенок, потом еще один, и об Алсу тут же забыли: живи как знаешь. Чудо, что она оказалась такой настойчивой – сумела приехать в город и поступить в институт.
Услышав эту историю, Вера стала относиться к бедной девушке как к родной. Она прекрасно понимала, что значит смерть матери, помнила, как больно быть ненужной близкому человеку.
Ей хотелось помочь Алсу, только поначалу она не знала, как это сделать. Предложить денег? Неудобно. Устроить на работу? Некуда: студенты никому не нужны. И тут, после разговора с Ильнуром, ей в голову пришла гениальная мысль: одним выстрелом убить сразу двух зайцев. Вера решила предложить Алсу стать ее помощницей по хозяйству. Конечно, она будет достойно платить: благодаря Ильнуру денег в семье достаточно. Что бедная девушка получает сейчас за мытье полов? Наверняка копейки.
Вера Александровна задержала студентку после семинара и изложила свою просьбу: дескать, не успеваю из-за громадной нагрузки в институте заниматься кухней и уборкой квартиры. Объяснила, что и к чему. Сложного в работе действительно ничего не было – готовить на двоих через день и приводить в порядок жилище, в котором никто не успевает даже намусорить: хозяева приходят лишь спать.
Алсу согласилась с радостью, и обрадованная удачным стечением обстоятельств Вера Александровна выдала ей комплект запасных ключей.
Счастье, заодно с чистотой в квартире и вкусными ужинами, вернулось в дом.
Очень долго Вера думала, как рассказать Ильнуру про Алсу, и все не могла решиться. Вряд ли ему – восточному мужчине – понравится новость о том, что вот уже несколько месяцев он, по сути, ест из рук чужой женщины. От фирменной татарской брезгливости можно с ума сойти! Он даже чай пить отказывался, если тот приготовлен и налит не руками жены. Стыдно, конечно, обманывать любимого человека, но... С другой стороны, днем он где-то обедает, как-то пьет чай. Готовят для него совершенно чужие женщины, и никаких проблем.
Но стоило Вере об этом подумать, и муж, словно услышав ее мысли, завел разговор.
– Верочка, – пел он соловьем, – ты – лучше любого шеф-повара. А кто тебя научил губадью готовить? Моя мама?
– Э-э-э, – жена не сразу нашлась, что ответить, – помнишь, ты мне книгу подарил «Татарская кулинария»? Я рецепт там прочла.
– Ты – сокровище мое, – восторгался он, – мой сапфир! Давай я теперь и на обед буду домой приходить, а?
В воздухе повисла пауза. Найти аргументы «против» было не просто: упорству успешного
