— Да-да.
— Я хочу знать, какую работу вы можете выполнить?
— Видите ли, вообще-то я писатель, но справлюсь с любой бумажной работой.
— Только с бумажной?
— Ну-у… в зависимости от того, что вам конкретно нужно… Я могу делать и кое-что другое, например…
— Тогда знаете, что… может, завтра в двенадцать часов встретимся у метро Гоциридзе и все обговорим, если вас устраивает, разумеется?
— Да-да, нет проблем, я буду.
— Хорошо.
— А как я вас узнаю?
— Ха, я сам вас узнаю, ведь вас, писателей, сразу видать!
Я рассмеялся:
— Нет, правда, как вас узнать?
— Кто там будет самый тяжеловесный — это я.
На следующий день с половины двенадцатого я стоял у входа в метро. «Тяжеловес», конечно, меня не узнал, и я сам подошел к нему:
— Простите, вчера вечером по телефону мы не с вами говорили… ну… по поводу объявления?
— А-а, ты Дато?
— Да. Простите, ваше имя?
— Вахтанг, Вахо.
Мы сели в его машину и поднялись на второе плато Нуцубидзе.
Квартира Вахтанга была обустроена со вкусом. Чувствовалось, что недостатка в деньгах он не испытывает.
— Дато, честно говоря, я хочу сначала присмотреться, подойдешь ли ты. Поэтому у меня такое предложение: — два-три дня походи сюда, я посмотрю, дам тебе элементарные поручения, и если понравишься — я тебя найму.
— И все же, что я должен делать?
— Пока ничего. Что касается этих двух дней, возьми эти сто лари. Это аванс, вернее, зарплата за эти два дня.
— А если я вам не понравлюсь?
— Если не понравишься… Ха, найду другого писателя, их же пруд пруди! Да, и впрямь, принеси мне что-нибудь свое, посмотрю, что ты там пишешь!
Я отнес ему кое-что; он прочел и похвалил:
— Молодец, сгодишься!
Эти сто лари, что я принес домой, были восприняты как божья благодать. Мы высказали тысячу предположений, что может входить в мои обязанности.
— Может, он подаст тебе какие-нибудь идеи, чтобы ты написал от его имени, — сказал отец.
— Мне кажется, он меценат, но не осмеливается прямо предложить тебе помощь, а так… — сказала мама.
— Да кем бы он ни был! Сто лари за два дня!.. О чем ты, Дато! Считай, наша жизнь наладилась! — обняла меня Тико.
— Само собой! Да хоть в кирпичный цех меня работать пошлет!.. Пусть столько платит, и если хочет, хоть плеткой меня хлещет! — согласился я и начал мечтать:
1-я мечта:
если так будет продолжаться, я расплачусь со всеми долгами.
2-я мечта:
помещу Тико в самый хороший роддом и хорошо обустрою детскую.
3-я мечта:
этим летом поедем на море, оттуда — в горы, потом еще куда-нибудь.
4-я мечта:
со временем придумаю еще что-нибудь!
Эти два дня я ничего такого не делал, просто отвечал по телефону и сам напросился пойти на рынок. Зато на третий день он угостил меня хорошим вином и объяснил, что я должен буду делать. В мои обязанности будет входить:
а. Каждый день в пять часов приходить к Вахтангу.
б. Обнажаться до пояса.
в. Ложиться на тахту.
И Вахтанг будет стегать меня специально изготовленной из медвежьей кожи плеткой.
За каждый удар мне полагается десять лари.
— Ну и юмор у вас! Можно подумать, вы серьезно! — заговорщически улыбнулся я.
— А кто сказал, что я шучу? — он тоже улыбнулся.
(
Я захохотал, он вторил мне.
— Ну и шутник вы! Надо же придумать такое, ха-ха-ха!
— Да уж! Ну ты думай, по-моему, хи-хи, предложение неплохое. Ударов десять в день выдержишь! — он смеялся и не сводил с меня глаз.
Внезапно я прекратил смех.
— Вы что, серьезно?
— А что несерьезного ты во мне заметил?
Я молча встал и направился к двери. Потом внезапно повернулся и стал орать. Он тихо, не издавая ни звука, слушал меня. От этого я еще больше растерялся и замолчал. Развернулся и ушел.
Дома меня выслушали молча. Потом каждый высказал свое мнение:
Мама:
— Да-а, не знаю, он больной какой-то… И у каких людей деньги, а?! За один удар десять лари! Деньги-то хорошие, да тебя жалко, исполосует он тебе спину в клочья, лучше что-нибудь другое поискать. Да и эти сто лари ведь у тебя остались!
Тико:
— И отчего это всякая дрянь на тебя выходит, а! Ты должен был его вздуть хорошенько, знал бы он тогда! И зачем нам такие деньги, если ты заболеешь!.. Ни роддома, ни моря, вообще ничего не хочу!
Отец:
— Вот, блин..! Во времена коммунистов этого подонка засунули бы куда следует, а сейчас… Дело-то в чем, знаете? Этот негодяй нам не оставляет выбора; вынуждает… Ты понимаешь?! Он ведь специально вначале эти сто лари дал, чтобы… Блин!.. Однако, чем на толкучке нервы трепать, пойду я сам к этому подлюге и пусть лупит, сколько выдержу. Ну, как в царские времена! Этим он не меня, а сам себя унизит, если хотите знать!
Я:
— Я не понимаю, почему ты должен пойти? Если кто и пойдет, так это я… а я не пойду, этого еще не хватало, чтобы какой-то урод меня бил… да пошел он!
Но в интимные минуты жена посетовала: — А как хорошо было бы, если бы он что-нибудь другое тебе предложил, мы бы на море поехали.
И я решил: — К черту, пойду и пусть бьет меня. Правда, если?! В принципе он и фамилии-то моей не знает, да и не узнает. Ведь скольких писателей зовут Дато!.. Вот поднакоплю немного денег, выматюкаю его хорошенько, отхлещу его же плеткой и уйду!
(
На следующий день я посетил Вахтанга; при виде меня он иронически улыбнулся, и я едва не повернул обратно, но все же вошел.
Пока я раздевался, он наелся и подошел ко мне, срыгивая.
