собеседников, которые уже договаривались о новой атаке на «режим спецслужб». В большой статье «Русская победа» вернувшийся в Москву А. Проханов писал об уничтожении террористов только как о победе «Альфы» и «Вымпела», к которой президент Путин «не имел никакого отношения». «Можно предположить, — заявлял Проханов, — что Путин в ночь на 26 октября крепко спал, и челядь не осмеливалась потревожить его известием о конце мятежа».10 Лидеры других националистических течений были иного мнения. «Да, — писал А. Дугин, — Путина, политический строй и Россию в целом спасли спецслужбисты. В этот раз силовики решили почти неразрешимое уравнение. Несколько секунд промедления — и число жертв изменилось бы в десятки раз. В руках чекистов была Россия. Они ее не потеряли. Они спасли президента, спасли страну, спасли нас с вами. Путину остается закрепить свою тяжелую драматическую победу. Он оказался “тем, что надо”. Он оправдал веру тех, кто в него поверил. Он встал стеной ка пути тех, кто решил, что из него можно вить веревки и все вернуть назад. Как оказалось, нельзя».11
Сергей Ковалев после 26 октября несколько раз заявил, что Путин «упустил свой шанс» стать миротворцем. Журнал «Свободная мысль» сделал вклейку в ноябрьский номер и сообщил своим читателям о гибели в результате спецоперации 165 российских граждан, включив в этот список и террористов: «ибо каждая человеческая жизнь бесценна». И. Мильштейн из «Нового времени» пытался доказать, что на Дубровке победил в конечном счете не Путин, а Бараев, в «остекленевших глазах которого была усмешка и торжество победителя».12 Газета «Версия» пыталась доказать, что «Альфа» применила в театральном центре не усыпляющий газ, а «высокоэффективное боевое отравляющее вещество нерв-но- паралитического действия, рассчитанное на то, чтобы убивать, а не просто выводить противника из строя».13 Военный обозреватель газеты «Совершенно секретно» Павел Фельгенгауэр с сожалением писал об убийстве «Альфой» женщин-смертниц, «хотя они находились в бессознательном состоянии». «Возможно, — заявлял этот “эксперт”, — что фугасы террористов были действительно муляжами или у них был четкий приказ не устраивать массовой бойни невинных людей. Ведь в Москву чеченцы пришли с чисто политической целью добиваться прекращения войны и выставить в негативном свете российскую власть».14
Не было, кажется, ни одной глупости, ни одной вздорной версии, которая не была бы высказана. «Все это было организовано не международными террористическими центрами, а лицами из властных структур в России», — это заявлял политолог Николай Злобин.15 Сергей Кара-Мурза писал: «Интеллектуальные авторы нынешних терактов — Сахаров с Горбачевым и их преемники. Те, кто им аплодировал, жаловаться не могут».16 Депутат Государственной Думы от Дагестана Г. Махачев обвинил в организации террористического акта в Москве Бориса Березовского. «Это его почерк, его художественный вкус, — сказал Махачев. — Березовскому, выбитому из седла и опасному, как раненый зверь, нужна раскачка на Кавказе всех конфликтов, чтобы охотиться за собственной добычей».17
Поражение террористов в Москве вызвало распрю в горах Чечни. Масхадов попытался отмежеваться от Басаева и объявил о смешении Басаева со всех постов и передаче его дела в Верховный шариатский суд Ичкерии, Басаев объявил, что он продолжит войну с «российскими оккупантами», но другими методами. Усама бен Ладен, перечисляя «героические акции», проведенные в 2002 году его единомышленниками против «неверных», включил в свой немалый список и «взятие заложников в Москве».
Разного рода лживые версии случившегося почти не повлияли на мнение граждан России и на настроение народа в целом. Проведенные в ноябре социологические опросы показали не рост недовольства, а рост массовой поддержки населением страны политики и поведения Владимира Путина. В целом по России 70% граждан согласились с тем, что российский спецназ действовал в сложившейся ситуации «профессионально и грамотно». Среди москвичей 89% сочли правильным решение властей о штурме театрального центра, и только 7% опрошенных полагало, что было бы лучше решить эту проблему путем переговоров и уступок. На вопрос: «Как вы оцениваете в этой ситуации действия президента России В. Путина?» — 85% граждан ответило «очень положительно» или «скорее положительно».18 Комментируя поведение В. Путина во время кризиса, психолог В. Моросанова отмечала, что поведение президента России соответствовало всем канонам поведения лидера в кризисной ситуации. «Путин сразу появился на телеэкранах, отменил все зарубежные визиты, он находился на своем рабочем месте в Кремле. Он встречался с силовиками и не оттягивал принятие самых ответственных решений. И люди это увидели и оценили. Активная работа президента в Кремле с первых часов трагедии давала надежду, позволяла людям чувствовать себя более защищенными в ситуации, прямо скажем, отчаянной. Более того, решительность, которую проявил Путин, позволила почувствовать гордость за то, что Россия вышла очень достойно из этой ситуации. Наши власти смогли дать людям ощущение победы. Да, со слезами на глазах, но победы. Мы настолько привыкли к поражениям, что это ощущение победы очень важно для всех».19
В самом конце октября и в начале ноября 2002 года по всей Москве прошли проверки и обыски, в первую очередь — среди проживающих в столице чеченских семьей. Больших результатов они не дали. Самые радикальные призывы звучали почему-то со страниц газеты «Известия». «Мы участвуем в войне цивилизаций, — заявлял здесь Г. Бовт. — В этой войне не может быть компромисса. Надо забыть про Запад и Восток, про прежние союзы и коалиции, чтобы создать одну незыблемую коалицию: за выживание людей Земли. Нужно одно мужество — строить мир на демократических ценностях как единый взаимосвязанный организм, сражаясь со всеми, кто хочет увести цивилизацию в катакомбы средневековой религиозности и национальной разобщенности. Надо отбросить колебания по поводу Ирака. Теперь, после захвата более 600 заложников в центре Москвы, мир опять стал двухцветным. Черным и белым. Черно-белым. Не может быть колебаний: у человеческой цивилизации общий враг. И бороться с ним можно только вместе всем государствам, желающим сохранить человечество как биологический вид. Прочие страны, правители, организации, учения должны быть объявлены вне международного закона».20 Но это был тот же вывернутый наизнанку экстремизм. Увы, к демократическим ценностям как к основе национально- государственной жизни привержено пока еще меньшинство населения земного шара.
Активизация военных действий в Чечне была, однако, после трагедии на Дубровке не столь значительной, как это можно было предполагать. Прошли зачистки и обыски. По подозрению в принадлежности к боевикам или за помощь террористам было арестовано около ста человек. Был приостановлен вывод из Чечни «избыточных» военных подразделений. Увеличилось число бомбардировок в горах. Бомбы падали и вблизи самых дальних горных аулов, которые раньше не подвергались зачисткам, и в которых еще не было лояльной к федеральным властям местной администрации.
Но были активизированы и политические усилия. Президент подписал Указ о создании чеченского МВД и об увеличении военных формирований из числа самих чеченцев. В. Путин провел несколько совещаний и встреч с авторитетными чеченскими общественными деятелями из Чечни и диаспоры. Было решено ускорить проведение референдума и принятие Конституции Чечни, а также проведение, в соответствии с этой Конституцией, выборов президента Чечни. Выступая на одном из таких совещаний, Владимир Путин сказал: «Сегодня, после трагических событий в Москве, специально заявляю: те, кто выбирает Масхадова, выбирают войну. Все эти люди, где бы они не находились на территории России или за ее пределами, будут рассматриваться нами как пособники террористов. Мы не против урегулирования спорных вопросов политическими средствами. Мы за. Однако хочу одновременно сказать: для нас террористы и их пособники — отдельно, а политический процесс — отдельно».
Все западные лидеры, а также лидеры стран Азии выразили свою поддержку усилиям России, свое возмущение захватом заложников и сочувствие по поводу жертв среди заложников. Однако реакция западной общественности и печати была более сложной. В самых первых сообщениях о захвате театрального центра в Москве западные газеты писали главным образом о «растерянности» России, российского правительства и президента Путина. Корреспонденты сообщали о хаосе, о неразберихе, которые якобы царили в оперативном штабе и в коридорах российской власти. Многие западные газеты писали о слабости России и о необходимости начать переговоры с лидерами боевиков, а также о необходимости уступок. Почти нигде не употреблялся термин «террористы». Речь шла о «борцах сопротивления», о «мятежниках», о боевиках, но не о террористах. Никто не хотел связывать деятельность чеченских террористов с террористической сетью «Аль-Кайды».
Некоторые британские газеты ставили акцию на Дубровке в прямую связь с «жестокой российской
