останусь полковником запаса».3
Осенью 1998 года Владимир Путин провел реорганизацию центрального аппарата ФСБ, которая вызвала не слишком внятную критику в печати. Были уволены многие пенсионеры. Но часто это были совсем не старые люди: в органах ФСБ было немало людей, которые имели льготную выслугу лет — за год службы им начислялись два года. В число своих заместителей Путин назначил генералов Сергея Иванова, Виктора Черкесова и Николая Патрушева, которых он знал давно, еще по разведке или по Ленинграду. Начальником одного из департаментов ФСБ стал генерал Александр Григорьев, также из Санкт-Петербурга. Премьер Е. Примаков этими назначениями был явно недоволен, но Ельцин перемены в ФСБ утвердил. Работой В. Путина Президент был доволен.
Не поссорила Ельцина и Путина и история с побегом Собчака из Санкт-Петербурга, о которой без больших подробностей рассказал ему сам Путин уже после того, как Собчак оказался в Париже. Вот что писал об этом эпизоде сам Ельцин в своих мемуарах: «Путин лучше чем кто бы то ни было понимал всю несправедливость происходящего в отношении своего бывшего шефа и политического учителя. Он немедленно выехал в Петербург. Встретился с бригадой врачей, в частности с теперешним министром здравоохранения Шевченко, сказал о том, что попытается вывезти больного Собчака за границу. Благодаря ноябрьским праздникам обстановка в городе была спокойная. Используя свои связи в Петербурге, Путин договорился с частной авиакомпанией и на самолете вывез Собчака в Финляндию. И уже оттуда Анатолий Александрович перебрался в Париж. За Собчаком следили, выполняя инструкцию не выпускать его из города. Но следили не очень бдительно, думали, вряд ли кто-то будет помогать без пяти минут арестанту “Крестов' — в наше-то прагматическое время. Но один такой человек нашелся. Позже, узнав о поступке Путина, я испытал чувство глубокого уважения и благодарности к этому человеку».4
Еще через сто страниц Ельцин повторяет историю с бегством Собчака, хотя и в другом, более значимом контексте: «Путин не торопился в большую политику. Но чувствовал опасность более чутко и остро, чем другие, всегда предупреждая меня о ней. Когда я узнал о том, что Путин переправлял Собчака за границу, у меня была сложная реакция. Путин рисковал не только собой. С другой стороны, поступок вызывал глубокое человеческое уважение... Понимая необходимость отставки Примакова, я постоянно и мучительно размышлял: кто меня поддержит? Кто реально стоит у меня за спиной? И в какой-то момент понял — Путин'.5
29 марта 1999 года Владимир Путин был назначен по совместительству секретарем Совета безопасности Российской Федерации. В конфликте между Ельциным и Генеральным прокурором, и котором Ельцин потерпел несколько унизительных поражений и которому он посвящает в своей книге отдельную главу, Путин безоговорочно принял сторону Ельцина и на специальной пресс-конференции 2 апреля 1999-го уверенно говорил о «порочащих честь, и достоинство Генерального прокурора поступках». Редактор журнала «Итоги» Сергей Пархоменко, который посвятил реконструкции событий этого ничем особенно не примечательного апрельского дня целую статью «Момент заблуждения», утверждал, что именно в этот день, наблюдая за пресс-конференцией по телевизору, президент, «воздев к небу указательный палец, вдруг сказал: “О!”, и судьба Владимира Путина повернулась удивительным образом».6
На самом деле в судьбе Путина еще четыре месяца ничего не менялось, и, отправив 12 мая 1999 года в отставку премьера Евгения Примакова, Ельцин назначил новым премьером министра внутренних дел Сергея Степашина. В своих мемуарах Борис Ельцин признает достоинства Примакова как политика, как человека и как премьера. Но можно догадаться также, что Ельцину очень не нравились как независимость, так и растущая популярность Евгения Максимовича. Ельцин отдавал себе отчет в слабости С. Степашина и как человека, и как политика. Однако все эти назначения и отставки были, как уверял Ельцин, частью задуманной им сложной комбинации, которую он тогда не хотел раскрывать никому из близких людей в своем окружении.
По свидетельству Ельцина, решение о передаче власти в России Владимиру Путину было им принято еще в конце апреля или в начале мая 1999 года. По его замыслу, появление кандидатуры Путина должно было быть совершенно неожиданным в разгар острой предвыборной борьбы в России, когда решительный характер и жесткость Путина пригодятся в полной мере. «Но не только этот политический анализ, — писал Ельцин, — останавливал меня от последнего откровенного разговора с Путиным, который продолжал руководить Советом безопасности и ФСБ, ведать не ведая о моих планах. Мне его было и по-человечески жалко. Я собирался предложить ему не просто “повышение по службе”. Я хотел передать ему шапку Мономаха. Передать ему свое политическое завещание: через победу на выборах, через нелюбимую нм публичную политику во что бы то ни стало удержать в стране демократические свободы, нормальную экономику. Донести эту ношу до 2000 года будет очень и очень непросто. Даже такому сильному, как он».7
Владимир Путин действительно ничего не знал об этих планах Ельцина. Хотя отношения между премьером Е. Примаковым и директором ФСБ В. Путиным были далеко не лучшими, и некоторые из их конфликтов стали еще весной 1999-го достоянием гласности, однако Путин явно не одобрял неожиданного смешения Примакова и назначения на его место Сергея Степашина. Через три дня после отставки Примакова его посетила делегация сотрудников ФСБ и СВР во главе с секретарем Совета безопасности В. Путиным. За заслуги в защите и обеспечении государственной безопасности Примакову было вручено именное оружие. Впоследствии он не раз вспоминал об этой неожиданной для него и приятной встрече.
Только в начале августа Ельцин вызвал руководителя своей администрации Александра Волошина, чтобы обсудить с ним вопрос о назначении Путина на пост премьера. Вопрос был только is сроках; в августе или, может быть, в сентябре — октябре? Решили не откладывать. «Август, — писал Ельцин, — самая отпускная /юра. Назначение Путина будет как гром среди ясного неба. Все мгновенно накалится. Но несколько амортизирующих недель, когда людям так не хочется влезать в политику, выходить из благостного настроения, у нас будут. У Путина будет время, чтобы и зять разгон!»8
5 августа 1999 года Ельцин встретился с Путиным и сказал ему о своем решении назначить его на пост премьер-министра. Ельцин объяснил ему и свои главные мотивы, причем в первую очередь речь шла о победе на выборах в Государственную Думу. Набирало силу движение «Отечество — вся Россия», возглавляемое Юрием Лужковым и Евгением Примаковым, и это обстоятельство больше всего беспокоило президента. Путин сказал Ельцину, что будет работать там, куда его назначит президент, но признался. что не любит предвыборной борьбы и не любит ею заниматься. У него в памяти стояли еще картины унизительного поражения в Санкт-Петербурге. «Да и на кого будем опираться на выборах?» — спросил Путин. — «Не знаю, — ответил Ельцин. — Будем строить новую партию. Для вас главное работать в правительстве». Из этой беседы стало ясно, что основную тяжесть избирательной кампании возьмут на себя другие. «А если на самый высокий пост?» — спросил Ельцин. Путин замешкался с ответом:
...Не знаю, Борис Николаевич. Не думаю, что я к этому готов». —
...Подумайте, — сказал Ельцин в конце беседы. — Я верю в вас».9
В этот же день Ельцин объявил свое решение С. Степашину, по тот разволновался и просил несколько дней повременить. В окружении Ельцина многие были недовольны его планами, а некоторые попытались отговорить президента. Особенно активен был Анатолий Чубайс, который убеждал самого Путина отказаться от нового назначения. «Ты просто не знаешь, что это такое, — говорил Чубайс. — Лучше поэтому отказаться сейчас самому, чем позднее под влиянием обстоятельств». Но Путин ответил: «Извини, но это решение президента. Я обязан его выполнить. Ты на моем месте поступил бы точно так же». Тогда Чубайс начал действовать через администрацию и через ближний круг Ельцина — он встретился с А. Волошиным, с В. Юмашевым, с Т. Дьяченко. Чубайс грозил не только протестами Думы, Совета Федерации, но даже массовыми выступлениями трудящихся: «А что будет делать разъяренный Лужков? Он может вывести на Красную площадь десятки тысяч... Все решат, что президент совсем сошел с ума». Чубайс даже согласился вернуться в Кремль на пост руководителя администрации, чтобы поддержать слабого премьера Степашина.
Но Ельцину был нужен не Чубайс, а Путин; 9 августа он подписал указ о назначении нового премьера и выступил с телеобращением к нации.
Назначение Владимира Путина на пост премьера действительно вызвало недоумение у большинства политических наблюдателей как в России, так и за ее пределами. А слова Ельцина о том, что он видит в Путине своего преемника на посту президента и что именно Путин «сможет сплотить вокруг себя тех, кому в
