Александра Коржакова генерал Г. Рогозин. Не обошлось без обращения к астрологии и после назначения Путина премьером.
Гороскоп, составленный на Путина наиболее авторитетными астрологами по просьбе медиа-группы «Коммерсантъ», гласил: «Соединение Плутония с Нисходящим узлом в карте Путина, а также соединение Солнца с Сатурном в его карте и сильный Нептун в Весах, говорят, что Путин способен вписаться в любую иерархическую структуру, находя компромисс в сложнейших ситуациях. У него хорошо развита интуиция, и он использует это в интригах, которые плетет исключительно ради идеи. Путин — интеллектуал, обладающий отменной логикой, что помогает ему справляться с самыми безвыходными ситуациями. Он стремится к власти. С точки зрения астрологии, тандем Ельцин—Путин — неровный и сложный, хотя Ельцину и импонирует присущее Путину активное силовое начало. Ельцин назначил Путина премьером между двумя затмениями — лунным и солнечным. Это значит, что планы президента, связанные с этим назначением, не будут выполнены. В ноябре—декабре грядет первый кризис новоиспеченного премьера, и он может потерять должность. Вторая негативная волна накроет Путина в январе—феврале следующего года».
Но в том же прогнозе астрологов говорилось, что Путин «будет действовать в противовес генеральной линии Кремля и вполне может стать диктатором, который коренным образом изменит жизнь нашего народа...»16
Между тем популярность Путина продолжала расти. Рост его президентского рейтинга с 2% в августе до 15% в конце сентября был оценен социологами как необычный. В конце октября все говорили о «беспрецедентном росте»: рейтинг Путина поднялся до 25%. В конце ноября, когда у Путина было уже 40%, все наблюдатели и политологи говорили, что рейтинг премьера достиг «запредельных высот» и больше уже не может увеличиваться. Но в декабре, после выборов в Думу, его рейтинг приблизился к 50%. Такой популярности в России не наблюдалось еще ни у одного из действующих политиков, и некоторые газеты и журналы почти открыто призывали Ельцина остановить и одернуть своего слишком возвысившегося премьера. Журнал «Профиль» посвятил теме недовольства и дискомфорта, якобы испытываемого Ельциным, большую статью, выделив слова некоего анонимного «собеседника в администрации президента».
«Нынешний премьер, — говорил тот, — фигура по замыслу абсолютно протокольная. Но он, вопреки ожиданиям Кремля, оказался профессиональным политиком — как будто бывший шеф контрразведки родился в Кремле, а его папа был генсеком. Этим он напрягает Ельцина и его окружение. Путин не снял и не назначил ни одного министра, а потому не ввязался в войну олигархов. Он выполняет все просьбы администрации. И хотя Путин для президента, как для бывшего члена Политбюро, почти небожителя, никто, потому как снять его можно росчерком пера, но этот никто очень умный. Ельцина не может не раздражать, что Путин чрезмерно все правильно делает. Раз так, значит, бережется, значит, какие-то глубинные мысли есть. Вообще Путин не ельцинского духа человек».17
Оказалось, однако, что мысли и планы самого Ельцина существенно расходились с мнениями и планами многих людей из его собственной администрации. Именно рост популярности Путина и победа на выборах поддержанной не только администрацией, но и Путиным коалиции «Единство» подтолкнули Ельцина к принятию самых важных для него и для страны, но неожиданных для его окружения решений.
Борис Ельцин свидетельствовал в своей книге, как часто он думал о том, кто мог бы стать его преемником на посту президента, и как долго он искал такого человека, Проблема преемственности власти заботила и мучила Ельцина еще в 1991-м, когда он был полон сил и энергии, но все же должен был подстраховать себя постом и фигурой вице-президента. Эта же проблема не давала покоя Ельцину и позже, когда у него возникли серьезные трудности со здоровьем, и сообщения о болезнях российского президента стали важнейшей темой даже секретной дипломатической переписки.
Мы видели Ельцина чаще, чем западные дипломаты, и было очевидно, что он сильно рискует, откладывая месяц за месяцем и даже год за годом вопрос о своем уходе. Что заставляло его идти на такой риск? Обычно говорят в этой связи о стремлении, о привычке, даже о жажде Ельцина к власти, которая стала для него главной ценностью и смыслом жизни. Я не буду отрицать того очевидного факта, что сильная воля Ельцина была направлена на обретение и укрепление своей власти. На многих страницах своих мемуаров он невольно признается, что возможность и право решать судьбы людей и отдавать команды были связаны для него не только с чувством ответственности или долга, но и с несомненным удовлетворением, даже с удовольствием.
Почти поэму писал Ельцин о своей работе с документами в красных папках, где «сегодня лежит то, что завтра становится итогом, вехой, главным событием», и в белых папках, в которых «вся жизнь государства», и в зеленых папках, где лежат проекты законов, которые «только подпись президента делает нормой для всех». «Я решаю тончайшие, сложнейшие вопросы...» «Как одним росчерком пера решать вопрос о жизни и смерти человека?..» Отправляя в отставку Черномырдина, Ельцин, по собственному признанию, «испытывал необыкновенный подъем духа, огромный оптимизм».
«Власть держит человека, — писал он, — захватывает его целиком. Это не проявление какого-то инстинкта, лишь со стороны кажется, что власть — сладкая вещь. Нет, дело не в инстинкте. Захватывают борьба с обстоятельствами, политическая логика и тактика, захватывает огромная напряженная работа, требующая от человека всех физических и душевных сил. Да, моменты такой самоотдачи дано пережить не каждому человеку. Этим и притягивает власть».18
Но в России, к счастью, не наследственная монархия, и в последние годы на посту президента Ельцин был крайне озабочен не только сохранением своей власти, но и проблемой преемника. Он искал человека, которому мог бы передать эту власть и который был бы способен ее удержать — конечно, в интересах «семьи», но и в интересах России, как их понимал Ельцин. «Не раз и не два, и до и после 1996 года, я заводил со своими ближайшими помощниками разговор о досрочной отставке, приводил аргументы: я устал, страна устала от меня. И снова и снова убеждался, что альтернативы пока нет... Кто может выдвинуться из когорты новых политиков на роль общенационального лидера? Кто готов взять на себя ответственность за страну с переходной, кризисной экономикой, левым парламентом, неотработанными механизмами гражданского общества?»19
Еще в 1993—1995 годах Ельцин говорил не раз о своем преемнике, но это воспринималось всеми как игра или шутка. Его фаворитами были попеременно Сергей Шахрай, Владимир Шумейко и Олег Сосковец, ибо следующий президент, как заметил Ельцин, должен быть «по крайней мере высокого роста». На самом деле Ельцин не хотел и слышать тогда о каком-то преемнике, и даже из Конституции Российской Федерации был исключен пункт о вице-президенте, вовсе не лишний в основном законе страны.
Положение изменилось летом !996-го, когда пошатнулись и здоровье Ельцина, и доверие к нему граждан России. Ельцин публично сказал тогда, что озабочен выбором преемника, и даже наметил его: «Есть такой человек, и вы его знаете». Все поняли тогда, что речь шла об Александре Лебеде. Но этот политический союз распался через несколько месяцев.
В ноябре 1996 года, когда Ельцину делали сложную операцию на коронарных сосудах, премьер Виктор Черномырдин в течение 17 часов исполнял обязанности Президента Российской Федерации. Но именно нежелание Ельцина видеть в нем своего преемника привело позже к неожиданной для всех отставке Черномырдина. С весны 1997-го Ельцин всерьез думал о возможности передать свой пост президента Борису Немцову, ставшему вице-премьером. Многие газеты писали тогда о Немцове как о «дофине», или наследнике. Однако неудачи Немцова привели к разочарованию в нем как публики, так и Ельцина.
Борис Ельцин явно не желал видеть своим преемником Евгения Примакова, хотя и был благодарен ему за преодоление последствий финансовой катастрофы, разразившейся в стране. Всего несколько дней фаворитом Ельцина был Николай Аксёненко, он подходил и по росту, и по амбициям, но даже окружение Ельцина отвергло этого кандидата. Очень быстро разочаровал Ельцина и новый премьер Сергей Степашин, который был поэтому удален без колебаний.
Все эти долгие и мучительные поиски завершились назначением на пост премьера Владимира Путина, работой и поведением которого Ельцин был вполне удовлетворен, а быстрый рост популярности Путина среди населения России превзошел все ожидания.
Это кажется странным, но некоторые серьезные российские и западные журналисты рассматривали естественное и понятное желание Бориса Ельцина самому найти достойного преемника как нечто предосудительное. Отдельные политологи писали о поиске «наследника» Ельцину как о каком-то заговоре людей из дальнего или ближнего окружения президента, то есть пресловутой «семьи», или как о
