и количество проблем, которые в прошлом можно и нужно было решать только в Москве. Понятие и практика суверенитета распространялись теперь и на Санкт-Петербург.
Мэрия перебралась в большое здание Смольного, к которому в городе привыкли относиться как к центру власти. Анатолий Собчак занял здесь большой кабинет на третьем этаже, а Владимир Путин расположился в одном из кабинетов на первом этаже. Портреты Ленина и Кирова были сняты во всех кабинетах Смольного заранее, и на вопрос коменданта о новом портрете Путин ответил, что хотел бы видеть у себя в кабинете портрет Петра Первого. Его пожелание было исполнено.
Осенью 1991 года ситуация в Санкт-Петербурге непрерывно ухудшалась. Магазины были пусты, в городе не хватало самого необходимого. В декабре положение стало угрожающим, а в январе 1992 года, после распада СССР и «либерализации» цен, в северной столице опустели прилавки всех продовольственных магазинов. В бывшем блокадном Ленинграде снова возникла угроза голода, хотя в стране два года подряд собирали хорошие урожаи и не было войны. Собчак начал опасаться голодных бунтов, потому что у жителей города росли чувства отчаяния и страха.
Мэрия проявила в этих условиях большую решительность и энергию. Были разблокированы стратегические запасы продовольствия и других товаров, которые имелись на военных и иных складах. Анатолий Собчак обратился за помощью к президенту
США Джорджу Бушу-старшему, к канцлеру ФРГ Гельмуту Колю, к другим мировым лидерам. Первая помощь — это десятки тысяч тонн продовольствия — поступила со складов американских войск, расположенных в Западной Германии. Корабли с гуманитарной помощью стали приходить зимой и весной 1992 года из Германии, из США, из Франции, из Британии, даже из Японии. Только из Гамбурга, города- побратима Ленинграда, сюда пришло несколько сот тысяч посылок.
Многие свои действия по спасению города от голода Собчак проводил почти тайно, не информируя газеты, радио и телевидение. Он объяснял это боязнью паники среди жителей города, многие из которых еще помнили страшные годы германской блокады и голодную смерть сотен тысяч ленинградцев. Но были у него, конечно, и опасения за свою репутацию: ведь многие коммунисты говорили, и не без оснований, что именно Горбачев Ельцин и Собчак довели страну и город до такого бедственного состояния.
Взаимное отчуждение мэра и жителей города возрастало. Это очень обижало Собчака, но еще больше обижало его жену Людмилу Нарусову. В одном из недавних интервью она говорила, вспоминая зиму 1991/92 года: «Город пережил эту зиму, не заметив перебоев только потому, что из-за границы шло продовольствие под честное слово Собчака. Все эта хранилось в глубокой тайне, потому что муж считал, что город не должен знать, что спустя полвека ему угрожает новая блокада. Но когда в честь прихода корабля в мэрии устраивался прием и весь город видел мэра и его жену нарядно одетыми, журналисты смаковали это как могли: мол, Собчак — мастер презентаций, он только и делает, что ходит на приемы. И когда я говорила: “Что же ты никому не расскажешь, что за этим стоит?” — он отвечал: “Люди сами должны понимать”. Не поняли. Под нашими окнами на Мойке сутками стояла толпа с лозунгами: “Собчак хочет стереть имя Ленинграда с лица земли”. Люди очень быстро забывают судьбоносные веши вроде возвращения городу его исторического имени, их больше волнует цена на колбасу».5
Вряд ли следует удивляться тому, что жители Санкт-Петербурга так и не полюбили свою первую леди.
Город на Неве пережил тяжелейшую ситуацию 1991—1992 годов не только благодаря гуманитарной помощи Запада, но и благодаря той большой работе, которую проводил в эти месяцы новый аппарат мэрии.
Это признавал и сам А. Собчак. Еще в 1998 году, работая над новым изданием книги «Из Ленинграда в Санкт-Петербург», он писал: «Сложнейшая ситуация 1991—1992 годов многому нас научила, помогла новым структурам городской власти окрепнуть и проверить себя в первом настоящем деле: как на фронте еще не обученные солдаты после первых же боев обретают столь нужный и необходимый опыт, так и работники новых городских структур прошли в эти годы испытание на прочность. Многие не выдержали этого испытания, и мы были вынуждены избавляться от них. Зато именно тогда сформировалась команда, которая в последующие годы дала российскому правительству несколько вице-премьеров и министров: Г. С. Хижа, А. Б. Чубайс, А. А. Большаков, С. Г. Беляев, А. Л. Кудрин, В. В. Путин и другие».6
Осенью 1992 года и в 1993 году угроза голода в Санкт-Петербурге отступила, но положение было еще очень тяжелым, как, впрочем, и во всей Российской Федерации. Состав российского правительства, а также ближайшее окружение Ельцина часто менялись. В стране отсутствовала политическая стабильность, не было ясной экономической и национальной политики. Отношения центра и регионов не были урегулированы. Не было устойчивой Конституции не было понятных и соответствующих новым реальностям законов. И промышленное, и сельскохозяйственное производство переживали упадок, но жизненный уровень населения страны падал еще быстрее. Инфляция составляла не сотни, а уже тысячи процентов в год. Росла и преступность всех видов и форм. Шло почти открытое разграбление ресурсов России. Положение дел в Москве было все же лучшим, чем в провинции. Но Санкт-Петербург задыхался от кризиса.
Анатолий Собчак мечтал сделать город не только центром международного туризма, но и центром российской науки и культуры. Однако многие общественные деятели и западные наблюдатели называли, и не без оснований, Санкт-Петербург «столицей российской преступности». В отличие от Юрия Лужкова в Москве, петербургский мэр Собчак не смог в своем городе отказаться от чубайсовских авантюрных схем «народной приватизации». В городе по дешевке переходили в частные руки многие крупные промышленные и торговые предприятия. Знаменитый судостроительный «Балтийский завод» был продан за 15000 ваучеров — это 150 миллионов рублей по номиналу ваучеров. Для покупки магазина детского питания «Малыш» на Невском проспекте потребовалось 70 тысяч ваучеров, так как балансовая стоимость магазина составляла 701 миллион рублей по ценам 1993 года, это была смехотворно малая сумма.
Но у российских граждан не было и таких денег. И хотя участие иностранных граждан в ваучерной приватизации было запрещено, за многими сделками 1992—1993 годов стояли разного рода западные дельцы. В западной печати можно было встретить тогда немало сообщений о покупке в Санкт-Петербурге крупных «кусков» собственности британскими и голландскими фирмами по явно заниженным ценам. Знаменитый «Гостиный Двор» на Невском был куплен лондонским магазином за полмиллиона долларов, но ведь за такую цену в центре Лондона трудно было бы купить даже обычную квартиру. Одна из британских биотехнологических фирм купила в Санкт-Петербурге здание бывшего секретного бактериологического института и открыла там свой филиал. Все эти сделки происходили без аукционов, скрытно, через посреднические фирмы. Бюджет Санкт-Петербурга от этих сделок почти ничего не получал.
Собчак не был экономистом, не знал экономики и не любил заниматься хозяйственной деятельностью. Но Ленинград и в советское время был не слишком благополучным городом. Здесь было 1,5 миллиона пенсионеров, на содержание которых уходило до 40% городского бюджета. Жилой фонд был изношен, около 50% жителей теснились в коммунальных квартирах и в домах без лифта. Почти миллион рабочих, инженеров и ученых Ленинграда были заняты в военной промышленности, которая уже во времена Горбачева переживала упадок.
В этих условиях Собчак все больше и больше полномочий передавал Путину. Большой объем полномочий имел в питерской мэрии и Владимир Яковлев. Уже в 1993 году Яковлев был назначен на пост первого заместителя мэра. Вскоре такой же ранг получил и Алексей Кудрин. Однако в коридорах питерской власти многие знали и понимали, что вторым человеком по реальной власти в городе является именно В. Путин, Но он, как тогда говорили, не «светился». Его фотографии не появлялись в газетах. В сообщениях о разного рода встречах и переговорах, происходивших в Санкт-Петербурге, почти всегда можно было встретить упоминание о В. В. Путине, но без всяких подробностей. Поэтому некоторые журналисты говорили о нем как о «человеке из информсводки».
Было очевидно, что Путин персонаж влиятельный. Но было неясно, на чем держится это влияние. Большинство даже крупных чиновников в самой мэрии не догадывались о личной близости Собчака и Путина, так как общались они больше всего во время зарубежных поездок, оставаясь один на один. Влияние Путина было основано на его успешной деятельности, на интеллекте, на знании немецкого языка, на хорошем знании стиля европейской жизни и бизнеса, на умении общаться, на обаянии, которое проявлялось, однако, не в публичных выступлениях, а на узких совещаниях и при разговорах в его кабинете.
