Путин не был оратором в том смысле, в каком им был Собчак. Но по уровню личных способностей он существенно превосходил Собчака; в то время как Собчак блистал красноречием на светских приемах, Путин делал много черновой и рутинной работы, без которой жизнь большого города была бы невозможной. «Мэр не должен быть завхозом! Он должен думать!» — эти слова не раз можно было слышать от Собчака. Однако направление мыслей Собчака часто было весьма причудливым. Вся советская история Ленинграда виделась ему почти исключительно в темных красках, как история преступлений и репрессий. Он почти не общался с рабочими и инженерами оборонных предприятий — ведущей отрасли в городе.
Тяжелая ситуация в этом секторе экономики была, конечно, результатом политики Горбачева, Ельцина, Гайдара, Черномырдина, но не Собчака. Однако питерский мэр своим невниманием к рабочему классу города усугублял ситуацию. Осенью 1991 года, в самые тяжелые месяцы для пенсионеров и рабочих, Анатолий Собчак, торжествуя по поводу переименования Ленинграда в Санкт-Петербург, устроил большой прием, на который пригласил из Парижа Великого князя Владимира Кирилловича Романова — тот считался главным среди большого числа дальних и ближних родственников последнего российского царя Николая Второго. Престарелый князь с радостью принял приглашение, он давно хотел посетить Россию и посмотреть на дворцы и дома, когда-то принадлежавшие его отцу и деду. (Через год Великий князь умер в Париже и был похоронен в Санкт-Петербурге в великокняжеской усыпальнице Петропавловской крепости.) Я не хочу сказать, что этого не следовало делать. Но ясно и так, что у большинства жителей города все эти пышные приемы бывших князей и отпрысков других старинных русских дворянских фамилий не вызывали никакого воодушевления.
Крайне неприязненные отношения сложились у Анатолия Собчака с генералами из штаба ЛВО и адмиралами Балтийского флота. Собчак сам писал и говорил об этом позднее и не раз, но связывал это почему-то только со своим негативным отношением к войне в Чечне. Однако эта война началась в ноябре 1994 года, а неприязненные отношения с питерскими военными были очевидны уже в 1991 — 1992 годах. Это очень удивляло и В. В. Путина, он писал позднее: «Анатолий Александрович Собчак был человеком эмоциональным. Он всегда любил быть в центре внимания, чтобы о нем говорили. При этом ему, как мне казалось, было отчасти все равно, ругают его или хвалят. В начале своей работы в Ленсовете он несколько раз позволил себе резко высказаться об армии. Назвал генералов тупоголовыми... Пришлось к красному словцу, в запале, вот и сказал. Ему казалось, что широкая общественность поддерживает такое мнение, вот и лепил. Ошибка. А генералы его на дух не переносили. Как-то было заседание военного корпуса или что-то в этом роде. Сам он член военного совета Ленинградского военного округа, и это заседание у него в планах стояло. А тут Алла Борисовна Пугачева в город приезжает. Он мне говорит: “Слушай, позвони генералам и скажи, что я не приеду”. Он на самом деле хотел Пугачеву встретить. А генералы и так уже из-за него перенесли заседание, неудобно, обидятся. “Надо, — говорю, — ехать”. “Ну скажи, что я заболел”. И все-таки уехал в аэропорт встречать Пугачеву. Я звоню командующему: “Вы знаете, Анатолий Александрович не приедет. Он заболел”. “Да? Ну спасибо, что сказали”. Недели через две мы с командующим встречаемся, и он мне с обидой говорит: “Значит, заболел, да?” Оказывается, видел по телевизору, как Собчак встречал Пугачеву и потом поехал на ее концерт. И тут же нехорошо отозвался об Алле Борисовне, хотя она была здесь совершенно ни при чем: “Вот этих, значит, встречать у него время есть? Даже болезнь превозмог. А заняться государственными делами времени нет?”.7 Таких примеров высокомерного и пренебрежительного отношения Собчака к достойным людям было, к сожалению, много.
Владимир Путин сам был офицером, он понижал нужды и проблемы армии, и отношения мэрии с командованием ЛВО и Балтийского флота поддерживались главным образом через него. Под его контролем находились и главные силовые структуры города. Путин поддерживал нормальные деловые связи с большинством фракций Петербургского Совета, а позднее и Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Однако главные его усилия были в 1992—1993 годах направлены на создание в городе таких условий, при которых сюда могли бы идти западные инвестиции. Путин приложил много усилий для создания в городе первой валютной биржи и для подписания многих экономических и консультативных соглашений между питерской мэрией и западными партнерами. Комитет по внешним сношениям способствовал приходу в город крупных германских финансистов. Не без помощи Путина в Петербурге был открыт Дрезденский банк, и это был один из первых иностранных банков на территории России. Солидные иностранные вложения позволили, в частности, модернизировать городские гостиницы «Европа» и «Невский палас».
Анатолий Собчак видел работу Владимира Путина лучше других, и знал, что многие уже тогда называли Путина «серым кардиналом» города. Однако Собчак не выказывал по этому поводу никакой тревоги или зависти. Напротив, число поручений, которые мэр давал Путину, все время росло, ибо, как признавал позднее сам Собчак, «я видел, что Путин способен и может делать гораздо больше». На время своих отъездов из города Собчак, продолжал оставлять Путину незаполненные бланки мэрии, на которых заранее ставил внизу свою подпись. Это было проявлением очень высокого доверия, и В. Путин весьма этим доверием дорожил. Но и в другое время Собчак почти никогда не подписывал важных деловых бумаг, если на них не стояла виза Путина.
О Собчаке тогда много писали, у него было много политических противников и в Питере, и вообще в России. В коммунистической и левой печати о Собчаке нередко писали как об одном из главных «агентов влияния» Запада. Резко критиковали Собчака также многие националисты и демократы. О Путине в это время почти ничего не говорили и не писали. Он был лояльным и добросовестным чиновником и старался не вмешиваться в политику.
Однако ему нередко приходилось принимать участие в урегулировании конфликтов, порожденных чрезмерным тщеславием и высокомерием Собчака.
Заняв пост председателя Ленсовета, а затем и мэра Санкт-Петербурга, Собчак продолжал участвовать почти во всех общероссийских политических акциях. Поэтому и в России, и за границей наблюдатели продолжали рассматривать его как политика общероссийского масштаба. За границей о нем нередко говорили и писали как о возможном будущем российском премьере или даже президенте страны, и это крайне раздражало Бориса Ельцина, отношение которого к Собчаку было более чем прохладным. Собчак считал себя не только видным участником, но и одним из лидеров демократического движения в России. Он был противником и КПСС и КПРФ, а из рядов компартии он демонстративно вышел, как и Ельцин, во время работы XXVIII съезда КПСС. Но Собчак не был человеком из команды Ельцина. Ко многим действиям и высказываниям Ельцина он относился с явным неодобрением. «Я не мог бы сегодня работать в команде Ельцина», — говорил Собчак некоторым из своих собеседников.
После ликвидации Верховного Совета СССР я встречался с Собчаком только однажды, и мне он показался не только одиноким, но и очень разочарованным. Он был явно утомлен, в его словах и движениях не было той увлеченности, того азарта, которые мы видели в 1990 году. Не слишком оптимистически оценивал итоги 30-месячного «хождения Собчака во власть» и популярный в 1992 году журнал «Столица». «Политическая история Собчака, — писал здесь осенью того года Сергей Шелин, — это история разочарований. Его собственных разочарований в своих партнерах и чужих разочарований в нем самом. Собчак выглядит человеком контрастов. В последние два с половиной года по уровню народной любви он уступил разве что одному Ельцину. Но высших постов в государстве так и не достиг, хотя до сих пор считается как бы постоянным кандидатом в премьеры или президенты. Простые люди полагали, что Собчак был одним из вождей демократического движения, а участники этого движения чаше видели в нем противника, а не друга. Для одних он самый интеллектуальный и современный политик России, для других — грубиян и некомпетентный консерватор».8
Успехи 1989—1990 годов явно вскружили голову Собчаку, и он первым из политиков, отличившихся в эти два года, написал и опубликовал книгу мемуаров под претенциозным названием «Хождение во власть, или Рассказ о рождении парламента». Когда в апреле 1991 года эта книга появилась в книжном киоске Верховного Совета СССР, Собчак охотно дарил ее своим коллегам в Комитете по законодательству, на заседания которого приезжал из Питера.
Я прочел эту книгу с интересом. Но для меня было очевидно, что автор преувеличивал свое влияние на ход событий в стране и на власть. Он слишком часто использовал в тексте местоимение «я». Многие суждения автора были слишком поспешны и поверхностны. Собчак не писал эту книгу, а диктовал ее обозревателю «Московских новостей» Андрею Чернову, и многие страницы книги — это, скорее, репортаж с места событий, а не анализ. В конце 1992 года вышла в свет новая книга А. Собчака «Из Ленинграда в
