времена. Она попала в классическое положение “слабого государства”, типичное для современных стран третьего мира. Она не сможет оправиться за ближайшее десятилетие и, возможно, за ближайшие несколько десятилетий. Мы мало что можем сделать в связи с этим. Америка должна отойти в сторону, скромно признав, что российские проблемы огромны и что только русские могут их решить, если это вообще можно сделать. Но мы должны сказать русским, что они должны прекратить широкомасштабное вмешательство в Чечне, и они не должны вмешиваться во внутренние дела бывших советских республик».14
Эти высказывания принадлежали политикам, давняя неприязнь которых к Советскому Союзу и к России ни для кого не была секретом. Советский Союз с его известными внешнеполитическими концепциями и амбициями вызывал среди большинства политических лидеров Запада не только раздражение и недовольство, но и страх, и именно этот страх, недовольство и раздражение многие из западных политиков перенесли на Россию — правопреемницу Советского Союза. Несмотря на все поражения и потери последних десяти лет, Россия оказалась в целом не такой слабой и деморализованной державой, как этого хотелось бы недавним противникам СССР. Сильная и независимая от Запада Россия тоже пугает многих — и не только в Прибалтике, Западной Украине или в Восточной Европе, но и в других странах. Об этом можно было бы говорить как о примере недальновидности в политике, но это реальность, с которой российским политикам приходится иметь дело. У Советского Союза в прошлом было немало друзей на Западе, и не только в коммунистическом движении, но и в кругах левой интеллигенции, в движениях за мир, против вьетнамской войны и расовой дискриминации и в других левых течениях. Сегодня этот левый политический спектр существенно уменьшился, но и здесь появилось немало критиков России, и оснований для такой критики со стороны западных левых Россия в последние десять лет давала немало.
Конечно, и без России Западу было бы не очень уютно: давление Востока и Юга рождает здесь новые страхи. Это давление испытывает и Россия, и потому разумные политические компромиссы и экономическое сотрудничество России и Запада необходимы. Однако осознание всех этих новых реальностей требует времени и терпения.
Нельзя не отметить, что внешнеполитическая активность Владимира Путина встретила критику и в России, и не только в кругах крайних радикалов. Так, руководитель независимого Совета по внешней и оборонной политике России Сергей Караганов писал: «Концепция многополярности предполагает активную внешнюю политику по всем направлениям. В целом этот подход во многом соответствует интересам России, но у него есть и серьезные изъяны. Этот подход неэкономичен, растягивает очень скудные дипломатические и иные ресурсы и требует от России проведения политики глобальной державы, в то время как она является пока слабеющей региональной державой. Нужно ли было вовлекаться в конфликт вокруг Югославии с теми ресурсами, которые у нас были? Что мы выигрываем от маневров вокруг Ирака?»15
С. Караганов неправ. Россия не региональная держава. Без России и сегодня невозможно представить ни Европу, ни Азию, она доминирует в северных районах планеты; только несколько десятков морских миль отделяют Россию от Аляски и Японии, она граничите Китаем и Кореей, у нее есть давние связи с Индией, со странами Центральной Азии, Среднего и Ближнего Востока. Российская Федерация просто не может отказаться от многих еще и сегодня действующих обязательств, которые она приняла на себя как правопреемница Советского Союза. При разумном проведении активной международной политики Россия могла бы не растрачивать, а увеличить свои дипломатические и иные ресурсы. В настоящее действительно трудное время только положение и поведение России как одной из великих ядерных держав может обеспечить наши национальные, государственные и экономические интересы, и с этим обстоятельством не может не считаться ни один из политических лидеров страны, если он рассчитывает сохранить власть и влияние.
В июне и июле 2000 года преимущества такой активной политики как раз и показал В. Путин.
Вскоре после встреч и переговоров с Биллом Клинтоном в Москве, главной темой которых был новый американский проект развертывания национальной системы ПРО, проект, в который были вложены уже громадные средства и который нигде, пожалуй, кроме США, не встретил поддержки, Владимир Путин, как президент России, совершил два своих первых официальных визита в страны Западной Европы — сначала в Италию, а через несколько дней в Испанию и Германию. Путин встречался с лидерами этих стран, с общественными деятелями и бизнесменами, участвовал в некоторых культурных мероприятиях, был принят в Ватикане Папой Римским. Были обсуждены некоторые важные инициативы, например создание общей европейской системы ПРО — в ответ на сомнительный американский проект.
Сенсаций не было, но общие результаты этих визитов были оценены всеми экспертами как хорошие. «Я буду долго и хорошо сотрудничать с Путиным. Это несомненно», — заявил в одном из своих интервью об итогах встречи с российским президентом канцлер ФРГ Герхард Шредер. Неплохими были результаты и экономических переговоров. Страны, в которых побывал Путин, не относятся к членам ядерного клуба, хотя и входят в НАТО. Но именно поэтому все они с очень большим сомнением отнеслись к американским планам ограниченного национального. ПРО, а к предложениям Путина отнеслись, по крайней мере, с явным интересом. Как говорили профессиональные дипломаты, Путин предпринял атаку с флангов на американский проект, вовлекая неядерные страны в обсуждение главных вопросов европейской безопасности.
Нет необходимости говорить здесь о всех деталях стремительного, но насыщенного, визита В. Путина в страны Западной Европы. Европейские лидеры увидели настойчивого, уверенного в себе и компетентного политика, очень сильно отличающегося от Бориса Ельцина и по стилю поведения, и по характеру ведения переговоров. Не было никакой фамильярности, встреч «без галстуков». Путин не стремился изображать из себя ни царствующую особу, ни супермена. Он не проявлял ни высокомерия, ни дешевых попыток обязательно понравиться собеседнику, он не нарушал принятый этикет. Как отмечал профессиональный дипломат и бывший министр иностранных дел СССР Александр Бессмертных: «Путин — скорее европейский, немного скучноватый тип современного политика, деловитого и прагматического, добивающегося своих целей. Для нынешней России это хорошо».16 Одна из статей в германской печати имела заголовок: «Путин — немец». И действительно, немцам очень понравилось, что президент России говорил с ними на хорошем немецком языке.
Однако именно в этом для партнеров Путина были и трудности: у них уже сложился свой стереотип русского лидера — от Хрущева до Ельцина, и Путин этому стереотипу не соответствовал. Один из российских экспертов из Академии государственной службы при президенте РФ, Екатерина Михайлова, писала по этому поводу: «Все, что Путин демонстрирует мировому сообществу, для зарубежного политического истэблишмента неожиданно, странно и непривычно. Это идет вразрез с восприятием государственных деятелей СССР и России, выработанным за прошедшие десятилетия. Вместе с тем ясно, что перед ними политик нового типа, за которым при этом громадная, ядерная держава, Это и пугает, и настораживает, заставляет не только искать политические контакты, но и демонстрировать взаимопонимание и лояльность. У Запада нет опыта работы с государственными деятелями этого типа, все политические методики отработаны с учетом менталитета членов Политбюро, партхозактива, секретарей обкома и т. д. Даже Горбачев, который пытался проводить политику гласности и открытости, сам политиком нового типа не был».17
Нет сомнений, что и западные политики и эксперты внимательно фиксировали все подробности стиля и характера Владимира Путина. Однако бросалось в глаза, что западная печать и телевидение, которые уделяли много внимания Путину в январе, марте или мае 2000 года, в июне говорили о нем мало, хотя теперь он был ближе. Сообщения о встречах и пресс-конференциях Путина почти не излагались на первых страницах газет. Некоторые обозреватели связывали это показное равнодушие западных СМИ с войной в Чечне или с «делом Гусинского». Но война в Чечне шла давно, а «делу Гусинского» на Западе также не уделялось большого внимания. Еще по освещению событий 1999 года в Югославии мы могли убедиться, что западная печать достаточно хорошо управляема, и надо полагать, что она реагировала в июне 2000 года на какие-то ясные для нее сигналы.
Поражала и тенденциозность многих материалов о Путине. Например, итальянский журналист Джульетто Кьеза, бывший коммунист, двадцать лет работавший в СССР и России, друживший с Михаилом Горбачевым, писал о визите Путина в Италию; «Сразу видно, что он шьет костюмы в старом советском стиле. Это заметно по длинным рукавам пиджака Путина, которые покрывают его вспотевшие на летнем солнцепеке руки. Это видно и по узлу его галстука. Так галстук уже не принято завязывать даже в самой
