Дневник Аделины Блейз. Часть 2

— Стой! — выкрикнул паренек по-испански и вскинул автомат. Долю секунды спустя раздались выстрелы.

Филипп был опытным бойцом. Осознав, что мальчишка будет стрелять, он резко качнулся вле­во, с одновременным уходом на колено. Очередь прошла рядом, при этом ствол автомата задрался вверх. Это был шанс: едва только ствол его винтов­ки совпал с целью, Филипп выжал курок.

На фоне гулких выстрелов «Калашникова» вы­стрел «М-16» показался сухим и коротким. К ужа­су Филиппа, этот выстрел стал и единственным: пуля попала противнику в плечо, после чего вин­товка щелкнула и затихла.

— Черт! — взревел Филипп, отчаянно пытаясь передернуть затвор, затем потянулся к пистоле­ту. — Стреляй же, Мишель!

Бледный Мишель рвал из кобуры пистолет и все никак не мог его вытащить. Паренек, на пле­че которого быстро расползалось кровавое пятно, стиснул зубы и снова нажал курок. Прогрохотав­шая очередь отбросила Филиппа назад, разворо­тив ему грудь. И тут же раздались пистолетные выстрелы, мальчишка выпустил автомат из рук и рухнул на землю.

Мишель стоял, сжимая в руках дымящийся пи­столет, по лицу его расползалась мертвенная блед­ность. Он смотрел на убитого им паренька, потом перевел взгляд на неподвижно лежавшего Филип­па. Тот был мертв.

Где-то неподалеку послышались крики, это вы­вело Мишеля из ступора — повернувшись, он по­бежал к реке. Только бы успеть...

Он так бежал, что едва не забыл о протянув­шейся поперек тропинки проволочке, и переско­чил ее лишь в последнюю секунду. Выбежал к причалу — проводник отчаянно пытался завести мотор, лодка находилась уже в нескольких метрах от причала.

— Стой! — заорал Мишель и бросился в воду. — Убью гадюку! — не выпуская пистолета, он поплыл к лодке, путаясь в траве, ухватился за борт — от его толчка проводник чуть не выпал из лодки, од­нако тут же снова попытался запустить двигатель. Вот двигатель кашлянул и завелся, проводник кру­танул ручку газа. Задрав нос, лодка начала раз­ворачиваться, Мишель кое-как перевалился че­рез борт.

— Быстрее! — крикнул он, садясь и держа пи­столет наготове. — Быстрее же!

Лодка медленно набирала ход. Она уже скры­валась за поворотом, когда на причал выбежали люди, тут же послышался грохот очередей. Засви­стели пули, Мишель распластался на дне лодки. Проводник, пригнувшись, продолжал вести лод­ку вперед.

Они ушли — Мишель понял это тогда, ког­да выстрелы прекратились. Всхлипнув, перекре­стился пистолетом. Чтобы он еще раз сунулся в джунгли...

Лодка прошла очередной поворот. Мишель скользнул взглядом по зарослям справа от себя и вздрогнул, увидев мелькнувшие там тени.

— Гони! — заорал он и начал стрелять по за­рослям, на пятом выстреле пистолет щелкнул и за­молчал — кончилась обойма. Вставить новую ему уже не дали: заросли наполнились грохотом авто­матных очередей, Мишель ощутил сильный толчок в грудь. Падения за борт он уже не почувствовал.

Все было кончено. Расстрелянная лодка тихо покачивалась на воде, мертвый проводник лежал, откинувшись навзничь. С его головы стекала тон­кая струйка крови.

Вот из зарослей вышли несколько человек. Оглядевшись, один из них быстро вошел в воду, добрался до лодки. Схватил ее за борт поближе к

носу и потянул к берегу.

— Портит, — согласился он. — Но никогда не думаешь, что это произойдет с твоими друзьями...

Это была не единственная неприятность. Два дня спустя, вернувшись из похода по магазинам, Ольга протянула Вике листок.

— Смотри, — сказала она. — Сняла со щита у остановки.

Вика взяла листок и вздрогнула — на нем была ее фотография.

— Разыскивается?.. — Вика даже побледнела, прочитав текст.

— Ага, — подтвердила Ольга. — Ищут тебя. За совершение тяжкого преступления...

Мы с Сергеем в это время были в городе — по­купали снаряжение. Когда вернулись и узнали о случившемся, Сергей попытался успокоить Вику.

— Ничего страшного, — сказал он. — Они ищут Остроумову, а не Цветкову. Так что тебе ничего не грозит. Да и прическа у тебя теперь другая — ни­кто тебя не узнает.

Волосы Вика по совету Ольги немного подстриг­ла и покрасила в светло-русый цвет. Сергей при­знал этот совет разумным, на фотографиях для паспортов Вика уже была совсем не похожа на себя прежнюю. На мой взгляд, новый цвет волос ей шел — я вообще люблю светленьких.

Сергей был прав, реально Вике сейчас ничто не грозило. Тем не менее, с этого дня Вика старалась выходить на улицу как можно реже — бережено­го бог бережет.

На оформление документов ушло больше вре­мени, чем мы предполагали, — почти две недели. Из них пять дней Сергей потратил на переоформ­ление паспортов, своего и Викиного, оставшиеся дни заняло оформление виз. Все это время нас ни­кто не тревожил, о Мейере ничего не было слышно. Позвонив как-то в гостиницу с уличного таксофона и попросив соединить ее с Мейером, Вика узнала, что он уже дней десять как съехал. Где его найти, работники гостиницы не знали.

— Не думаю, что он уехал, — заявил в ответ на сообщение Вики Сергей. — Скорее всего, снял где- то квартиру. Жить в гостинице ему неудобно.

Я был с ним согласен. Без нашего Ключа Мей- еру ничего не светит — а значит, он сделает все, чтобы его добыть.

Бумаги Вики мы со всеми предосторожностя­ми извлекли из тайника под бочкой сразу после возвращения из заграничного вояжа. Оба Ключа хранились теперь в моей квартире: их упаковали в пакет и спрятали в корпусе старого потрепанно­го радиоприемника. Приемник валялся у меня в шкафу среди всякого хлама — по словам Сергея, это был вполне надежный вариант. Копии Клю­чей, точнее, компакт-диск с их отсканированны­ми копиями, Сергей спрятал в одном из городских банков, в своем персональном сейфе. Мы не воз­ражали — лучше подстраховаться. Мало ли что... Перед тем как записать копии на диск, Сергей, по совету Вики, поменял местами пару строчек на на­шем Ключе. Сделать это было легко, а спокойствия прибавлялось: если вдруг диск каким-то чудом по­падет к Мейеру, тому придется здорово попотеть, чтобы расшифровать измененную запись.

Если меня что и беспокоило в предстоящей по­ездке, так это деньги. Я чувствовал свою зависи­мость в этом вопросе от Сергея, и это меня здорово угнетало. Да, в Англию мы прокатились на день­ги Мейера, кое-что еще даже -осталось. Но не так много, на Бразилию этого явно не хватало. Пользо­ваться чужими деньгами — то есть быть нахлебни­ком — я не привык, поэтому решил даже продать свою машину, чтобы иметь хоть что-то в кармане. Но Сергей, узнав об этом, меня отговорил.

— Кирилл, не беспокойся, — сказал он, глядя на меня с мягкой улыбкой. — Денег у нас хватит.

— Сергей, но ведь это не мои деньги, — отве­тил я, выплеснув наконец то, что уже не первый день жгло мою душу. — Не привык я быть нахлеб­ником.

— Ты им не будешь. Давай сделаем так: я одол­жу тебе тысяч двадцать долларов, чтобы ты чув­ ствовал себя спокойно. А потом, когда появится воз­можность, ты мне их вернешь. В сроках я тебя не ограничиваю, процентов не беру, — Сергей улыб­нулся. — Согласен с таким вариантом?

— Да... — кивнул я, подумав несколько се­кунд. — Согласен.

Так мы и поступили: как только нам вернули до­кументы, мы с Сергеем пошли в банк и открыли на мое имя счет. Часть денег — пять тысяч долларов и немного рублями — я взял наличными. Осталь­ными мог пользоваться по кредитной карточке едва ли не в любой стране мира. И, что говорить, чув­ствовал я себя теперь намного увереннее.

За несколько дней до вояжа в Бразилию нас ждала большая удача: Вике удалось практиче­ски наверняка узнать имя человека, которого нам предстояло искать. Им оказался Марк Ковальский, профессор одного из немецких университетов. По договору с крупной немецкой фармацевтической компанией он