Дневник Аделины Блейз. Часть 2

умолчанию, не можем ее из­менять. Но есть и операционные системы с откры­тым кодом — например, «Linux». В такой системе все настройки для тебя открыты, ты можешь ме­нять параметры «оськи» по своему усмотрению. Это значит, что таблицы мироописания уже не сковывают твое восприятие и твои возможности. Понятно, о чем я?

— Не очень, — поморщилась Вика. — Мне не­понятно, почему таблицы мироописания ограничи­вают наши возможности. Можешь пояснить, как устроен этот механизм?

— Хорошо, зайдем немножко с другого бока, — согласился Сергей. — Дело в том, что изначально человек представляет собой очень примитивное су­щество. Точнее, существо, не осознающее всего сво­его потенциала. Запретного для нас гораздо больше, чем разрешенного, именно эти жалкие «можно» и бесконечные «нельзя» и определяют условия на­шего существования. Кто-то с этим мирится. А кто- то — нет. Маги выяснили, что все это — не более чем установки «по умолчанию». По умолчанию — значит, со штатными, базовыми настройками. Как ты знаешь, в компьютере эти настройки порой мож­но изменять. А в жизни? — Сергей внимательно по­смотрел на Вику, после чего продолжил:

— Оказывается, что все эти настройки мож­но изменять и в жизни. И мир такой-то и такой-то только потому, что мы привыкли его таким счи­тать. Вспомни детство: у тебя наверняка сохра­нились воспоминания о каких-нибудь странных событиях. Ты могла тогда видеть то, чему в мире взрослых просто нет места. Более того, даже сама реальность тогда воспринималась иначе: если тебе приходилось после долгого перерыва посещать ме- ста своего детства, то ты могла заметить, что там все совсем другое. Не такое, как прежде. Почему? Потому что иным было восприятие. В твоем созна­нии не было шаблонов, ты не знала, каким должен быть окружающий тебя мир, а потому видела его таким, каков он есть. Именно таким воспринимают его дети — чистым, ярким. Настоящим. Но потом дети взрослеют, в их сознании начинают накапли­ваться шаблоны, данные таблиц мироописания. Ре­бенок уже знает, что к горячей плите прикасаться нельзя — обожжешься. А перед едой всегда нуж­но мыть руки. Это мелочи, но их становится все больше и больше. В результате ребенок постепен­но перестает воспринимать мир непосредственно, его сознание начинает оперировать шаблонами. Он знает, что стакан — это стакан, а вилка — это вилка. Но это уже не тот стакан и не та вилка, ко­торые он воспринимал раньше, это уже их образ в его сознании. Чувствуешь разницу? — Сергей про­должал внимательно смотреть на Вику. — Вместо реальных предметов мы пользуемся шаблонами, нашим знанием о том, что есть что. Это и есть та­блицы мироописания, поддерживающие окружаю­щий нас мир. Именно они определяют, что в нашем мире может быть, а что нет. Задача мага состоит в том, чтобы изменить существующие в таблицах ми­роописания записи или внести новые. Те, которые наделяют нас большими правами, нежели сейчас.

— Хочешь сказать, что я сейчас смотрю на ба­нан и не вижу его? — Вика взяла с блюда банан и начала аккуратно очищать его.

— Именно! — обрадовался Сергей. — В самую точку! В детстве у тебя не было шаблонов воспри­ятия, ты воспринимала мир таким, каков он есть. Теперь же ты оперируешь шаблонами и даже не замечаешь этого. Ты априори знаешь, что есть что, тебе достаточно воспринять какой-то намек, и твои таблицы мироописания тут же достроят всю картину. Поэтому банан для тебя — это всегда банан, стул — это стул. Ты знаешь, чего ждать от окружающего тебя мира, в нем для тебя не осталось ничего необычного. Именно поэтому мир становится для тебя незыблемым и нерушимым, для магии в нем просто не остается места. Маги пытаются вер­нуться к истокам, к чистому, незамутненному вос­приятию. К тому восприятию, которым мы облада­ли в детстве. Вспомни, что говорил Иисус: «Стань­те, как дети, и обретете Царствие Небесное». Или как-то так, я не знаток Библии. То есть и в религии, и в магических практиках мы очень часто видим одно и то же, просто все это подается под разным соусом, с разными объяснениями. При этом маги и верующие еще и умудряются враждовать друг с другом, каждый ревностно отстаивает истинность своих позиций, — Сергей усмехнулся. — Воисти­ну, нет пределов человеческой глупости.

— Хорошо, пусть я воспринимаю мир с помо­щью шаблонов, — согласилась Вика. — Как можно от них избавиться?

— Для начала надо хотя бы осознать, что мир не дается тебе прямо, что ты воспринимаешь его в от­ редактированном виде. Постараться выявить ско­вывающие твое восприятие шаблоны. А их огром­ное множество, они определяют едва ли не каж­дую деталь нашей жизни. Простейший пример: отключили свет, ты знаешь, что его нет. Но вот ты заходишь в комнату, и рука по привычке щелкает выключателем. Бывало с тобой такое?

— Бывало, — призналась Вика. — Но ведь это, наверное, определяется простым автоматизмом? Я привыкла включать свет, и рука уже сама ищет выключатель.

— Правильно, — согласился Сергей. — Только этот автоматизм распространяется вообще на все, что есть в твоей жизни. И окружающий мир ты воспринимаешь тоже автоматически. Закрой гла­за, — предложил он, — и скажи мне, что ты слы­шишь. Давай, не стесняйся.

Вика закрыла глаза и прислушалась. Мы с Оль­гой молча внимали происходящему.

— Ну? — поторопил Сергей. — Смелее. Скажи, что ты сейчас слышишь.

— Гудки машин на улице, — ответила девуш­ка. — Слышу, как Ольга пьет сок. Теперь она сме­ется, — Вика улыбнулась. — И кто-то прошел по коридору.

— Замечательно. А теперь ответь мне: почему ты решила, что звуки, доносящиеся до тебя, это именно гудки машин или звуки шагов?

— Потому что эти звуки мне знакомы, — от­ветила Вика.

— Именно, — согласился Сергей. — Об этом я и говорю: тебе достаточно услышать звук, и твое знание, твои таблицы мироописания тут же под­скажут тебе, что именно ты слышала. Это и есть твое знание о мире, знание того, что есть что. Имен­но оно прижимает тебя к земле, именно оно дела­ет твой мир нерушимым. Задача мага, как я уже сказал, состоит в избавлении от шаблонов. Один из путей к этому заключается в следующем: признай как факт, что ты ничего не знаешь об окружающем тебя мире. Именно ничего, понимаешь? Тогда зву­ки шагов или гудок машины будут для тебя просто воспринятым звуком, без попытки его объяснения, идентификации. И так не только со звуками, но и вообще со всем, что есть в этом мире. Разрушив привычную систему восприятия, ты сделаешь шаг на пути к истинной магии.

— Не знаю, — виновато улыбнулась Вика. — По-моему, это сложно.

— Сложно, — согласился Сергей. — Но дело того стоит. Ладно, продолжим этот разговор в дру­гой раз, в более удобном месте.

— Как скажешь, — согласилась Вика.

В аэропорт мы отправились рано утром. Я то и дело зевал — не выспался. Вроде и времени на сон было в избытке, а выспаться не удалось. Пол­ночи провалялся без сна, а когда все-таки заснул, уже нужно было вставать. Очевидно, давала о себе знать смена часовых поясов.

Я бы не удивился, если бы Гриша больше не появился, — как-то не лежала у меня душа к это­му проходимцу. Но он нас ждал, его лицо при виде нашей компании озарилось улыбкой.

— Я всегда говорил, что русские женщины са­мые красивые в мире! — сказал он, поприветство­вав нас. — Давайте знакомиться: я — Григорий. Можно просто Гриша.

— Вика.

— Я Ольга...

— У нас будет замечательное путешествие! — заявил Гриша и снова лучезарно улыбнулся. — Пойдемте, я вас проведу. — Он подхватил свой рюкзак, довольно тощий, и пошел впереди нас.

К нашему удовлетворению, Гриша и в самом деле знал здесь все. Не могу сказать, что без него мы бы не улетели. Но с ним все оказалось намного проще. Полтора часа спустя мы уже сидели в выруливаю­щем на взлетную полосу самолете. Вот он замер на несколько секунд, затем начал быстро набирать ско­рость. На этот раз я сидел у самого окна, а потому мог хорошо все видеть. Наконец самолет оторвется от земли, я удовлетворенно вздохнул — летим...

Я знал, что Бразилия большая страна. Но лишь теперь, сидя у иллюминатора, смог убедиться в этом воочию. Первая часть полета — до столицы Бразилии, города с одноименным названием — проходила над достаточно обжитыми местами. По крайней мере, внизу еще попадались какие-то сле­ды человеческой деятельности. Но уже через счи­танные минуты после вылета из столицы внизу стали видны лишь бескрайние джунгли. Шел час за часом, а под нами все тянулись густые зарос­ли с редкими проплешинами и