руководящего ядра партии, на котором присутствовали 25 членов ЦК и все члены Политбюро. Большинством голосов выпады Сталина были отвергнуты и одновременно одобрена статья Зиновьева, опубликованная в «Правде» как редакционная. 23 августа 1924 года Сталин демонстративно подал в отставку, но она была отвергнута. Было принято решение, что все высшие руководители партии должны согласовывать друг с другом свои действия и выступления.
Осенью 1924 года Сталин осторожно провел некоторые перемещения в аппарате, ослабившие блок Зиновьева — Каменева. Их сторонник И. А. Зеленский был направлен секретарем Среднеазиатского бюро ЦК РКП(б). Перед этим он несколько лет возглавлял Московскую партийную организацию, а с 1924 года входил также в Оргбюро и Секретариат ЦК. Его место в Москве занял Н. А. Угланов, вовсе не склонный полностью поддерживать Каменева и Зиновьева. Секретарями ЦК после XIII съезда РКП(б) были избраны Молотов, Каганович и Андреев, безоговорочно принимавшие руководство Сталина.
Разногласия в Политбюро касались главным образом второстепенных вопросов. Понемногу, однако, стали вырисовываться и принципиальные расхождения. Как раз в 1924–1925 годах начался важный поворот в политике партии в деревне. Суть его сводилась к ликвидации пережитков военного коммунизма и развитию сельскохозяйственного производства в рамках более последовательного проведения новой экономической политики. Был легализован наем батраков, облегчена аренда земли, отменены многие административные ограничения кулацкого хозяйства. Кроме того, снижен сельскохозяйственный налог и уменьшены цены на промышленные товары. Основная цель этих мероприятий состояла в оживлении хозяйственной деятельности середняка — центральной фигуры в деревне. При этом выигрывали и зажиточные крестьяне, но в целом — вся страна, ибо речь шла об увеличении производства продовольствия и сырья для легкой промышленности. Валовая продукция сельского хозяйства почти достигла уровня 1913 года и продолжала увеличиваться.
Новые решения ЦК по проблемам деревни были правильными и вполне укладывались в рамки нэпа. Можно было говорить лишь о преждевременности некоторых решений. Так, например, снижение цен на промышленные товары в условиях сохранения товарного голода и сокращение сельскохозяйственного налога привели к увеличению денежной массы в деревне, то есть к росту неудовлетворенного спроса.
Основная роль в теоретическом оформлении нового курса сельскохозяйственной политики принадлежала Н. И. Бухарину, которому почти во всем вторил и А. И. Рыков. При этом они нередко формулировали свои предложения с последовательностью и откровенностью, которые шокировали многих ортодоксальных большевиков, привыкших считать понятия «кулак», «торговец», «богатый крестьянин» синонимами понятия «враг пролетариата».
Хотя Бухарин и говорил о необходимости всемерно содействовать производственной кооперации, то есть колхозам, он не считал возможным их быстрое развитие из-за привязанности крестьян к своей собственности. Сначала нужно до предела развивать все возможности мелкого крестьянского землевладения, а затем все легче будет переводить крестьян и на рельсы производственного кооперирования, разумеется, при материальной поддержке государства.
К этому времени относится и лозунг Бухарина «обогащайтесь», который вызвал так много ожесточенных дискуссий. Выступая на собрании партийного актива Москвы, Бухарин сказал:
«Наша политика по отношению к деревне должна развиваться в таком направлении, чтобы раздвигались и уничтожались многие ограничения, тормозящие рост зажиточного и кулацкого хозяйства. Крестьянам, всем крестьянам надо сказать: обогащайтесь, развивайте свое хозяйство и не беспокойтесь, что вас прижмут».
Очень скоро Бухарин отказался от этой формулировки, но подчеркнул, что это была «неправильная формулировка, ошибочная формулировка… совершенно правильного положения…». Дело в том, что мы «не препятствуем накоплению кулака и не стремимся организовать бедноту для повторной экспроприации кулака». Ни взгляды и высказывания Бухарина, ни взгляды и высказывания Рыкова не противоречили основным положениям научного социализма, взглядам и высказываниям Ленина. Это не помешало тем не менее Зиновьеву и Каменеву атаковать платформу Бухарина, которую тогда поддерживало большинство Политбюро. И та, и другая стороны опирались при этом на высказывания Ленина. Ленин говорил, например, что нэп является политикой «стратегического отступления пролетарского государства», и Зиновьев напоминал и комментировал эти слова Ленина. Но Ленин также говорил о том, что нэп вводится в нашей стране всерьез и надолго и является специфической формой развития социализма, то есть не только отступления, но и наступления социализма. На эти слова Ленина ссылался и комментировал их Бухарин. Сталин в основном поддерживал Бухарина, хотя и не солидаризировался с ним полностью. Но Сталин решительно возражал Зиновьеву и Каменеву, которые обвиняли большинство ЦК в «кулацком уклоне». Они требовали не ослабления, а усиления административного нажима на кулака, а также значительного увеличения налогов. Каменев предлагал увеличить налоговое обложение зажиточных слоев деревни на 100–200 миллионов рублей в год, а также произвести единовременное изъятие 1 миллиарда рублей из деревни на нужды индустриализации. Зиновьев и Каменев явно преувеличивали удельный вес и влияние кулачества в послереволюционной деревне. К середине 20-х годов кулацкие хозяйства составляли всего 4–5 процентов общего числа крестьянских хозяйств против 20 процентов в 1917 году. Поэтому беспокойство оппозиции насчет кулацкой опасности было явно преувеличено. Страна нуждалась в товарном хлебе, в потому предложение Каменева о частичном возрождении политики «военного коммунизма» было не только неправильным, но и опасным.
Надо полагать, что Сталин с удовлетворением наблюдал за развитием полемики, сохраняя для себя определенную свободу действий. Он четко отмежевался от бухаринского призыва «обогащайтесь» и заставил Бухарина признать свою ошибку. Но по настоянию Сталина ЦК партии не разрешил и публикацию статьи Н. К. Крупской с критикой этого бухаринского лозунга. Решительно отверг Сталин и утверждения Зиновьева о наличии в руководстве партии «кулацкого уклона». Не углубляясь в экономические дискуссии, Сталин в борьбе против Зиновьевской оппозиции выступил в первую очередь как защитник тезиса о возможности построения социализма в отдельной стране, то есть в СССР.
Мы уже говорили о позиции Сталина в этом вопросе. Взгляды Зиновьева в Каменева здесь в большей мере приближались к взглядам Троцкого, хотя они высказывали их со многими оговорками и более осторожно. Тем не менее на одном из заседаний Политбюро они подвергли критике Сталина, обвинив его в недооценке мировой революции и в национальной ограниченности. Большинство Политбюро не поддержало Зиновьева и Каменева. Однако они продолжали защищать свою точку зрения, главным образом в ленинградской печати.
XIV съезд ВКП(б) состоялся в конце декабря 1925 года. В основном политическом докладе на съезде Сталин почти ничего не сказал о разногласиях с зиновьевско-каменевской оппозицией. Таким образом, Сталин сразу поставил себя в более выгодное положение. Он дал Зиновьеву возможность сделать первый шаг в развертывании внутрипартийной борьбы, оставив за собой право подвести итог дискуссии.
Содоклад Зиновьева был, однако, весьма слабым, скучным и неубедительным, Опытный оратор и полемист, он в данном случае не смог увлечь за собой делегатов съезда, и ему аплодировала лишь ленинградская делегация. Положение «новой» оппозиции осложнялось и тем обстоятельством, что по многим теоретическим вопросам ее видные деятели существенно расходились между собой — это нашло отражение и в их речах на съезде.
Конечно, речи оппозиционных делегатов содержали и справедливые замечания. Не была лишена оснований их критика некоторых мероприятий ЦК в области сельского хозяйства. Справедливы были и указания на ужесточение внутрипартийного режима, прикрываемое лозунгом единства партии.
Приходится признать сегодня справедливость предупреждений некоторые оппозиционеров об опасности растущего культа отдельных вождей, и прежде всего культа Сталина. Наиболее решительно высказался на этот счет Л. Каменев:
«Мы против того, чтобы создавать теорию «вождя», мы против того, чтобы делать «вождя». Мы против того, чтобы Секретариат, фактически объединяя и политику и организацию, стоял над политическим органом… Лично я полагаю, что наш Генеральный секретарь не является той фигурой, которая может объединить вокруг себя старый большевистский штаб, Именно потому, что я неоднократно говорил это т. Сталину лично, именно потому что я неоднократно говорил это группе товарищей-ленинцев, я повторяю это на съезде: я пришел к убеждению, что т. Сталин не может выполнить роли объединителя большевистского штаба».
