Пленума и Зиновьев.
В ответ на решение об исключении лидеров оппозиции из ЦК оппозиция предприняла попытку провести свою, отдельную демонстрацию в честь 10-летия Октябрьской революции. Однако то была демонстрация не столько силы, сколько слабости. Рабочих в ее рядах почти не было, преобладала студенческая молодежь, служащие некоторых учреждений. Они несли лозунги: «Выполним завещание Ленина», «Ударим по правым, по кулаку, по нэпману, по бюрократу», «Долой Сталина!», «Да здравствует Троцкий!», «Против оппортунизма и раскола — за единство ленинской партии!», «Да здравствуют вожди мировой революции Зиновьев и Троцкий!». В песне, которую они пели, были слова: «Да здравствует Троцкий — вождь Красной Армии!» Во время этой демонстрации лидеры оппозиции произносили речи с балкона одного из домов на углу Воздвиженки и Моховой улицы.
По сравнению с праздничной демонстрацией трудящихся Москвы «оппозиционная» производила жалкое впечатление. Ее легко разогнали быстро созданные для этого рабочие дружины, а также подразделения милиции. Здесь же, на улице, были произведены и первые аресты. У демонстрантов вырывали из рук лозунги, портреты Троцкого. Многих студентов избили. Еще более неудачной оказалась попытка организовать оппозиционную манифестацию в Ленинграде. Зиновьев, явно переоценивший свое влияние в городе, едва не был избит.
14 ноября за организацию оппозиционных демонстраций Пленум ЦК и ЦКК исключил Троцкого и Зиновьева из партии. Из ЦК и ЦКК были выведены еще остававшиеся в составе этих органов активные деятели оппозиции.
В декабре состоялся XV съезд ВКП(б), На съезде было подтверждено исключение Троцкого и Зиновьева из партии. Одновременно съезд постановил исключить из партии 75 активных деятелей оппозиции, в том числе Каменева, Пятакова, Радека, Раковского, Сафарова, Смилгу, И. Смирнова, Лашевича, а также предложил партийным организациям «очистить свои ряды от всех явно неисправимых элементов троцкистской оппозиции». Съезд завершил организационный разгром оппозиции. На нем царила атмосфера нетерпимости, выступления представителей оппозиции грубо прерывались, отовсюду неслись резкие и оскорбительные выкрики. Многие делегаты съезда требовали принять еще более жесткие меры против сторонников оппозиции и ограничить всякие дискуссии в партии. Раздавались призывы еще более ужесточить партийный режим.
Председатель Совнаркома А. Рыков даже сказал:
«По обстановке, которую оппозиция пыталась создать, сидят в тюрьмах очень мало. Я думаю, что нельзя ручаться за то, что население тюрем не придется в ближайшее время несколько увеличить» (голоса: «Правильно!»).
Делегат из Москвы Г. Михайловский, искажая исторические факты, высказался вообще против дискуссий в партии.
Уже на съезде некоторые видные представители зиновьевской оппозиции заявили о своем отказе от оппозиционной деятельности и просили вернуть их в партию. Съезд принял постановление рассматривать такие заявления лишь в индивидуальном порядке и принимать по ним решения только через шесть месяцев.
Зиновьевцы» заявили, что подчиняются его решениям. Вскоре капитулировал и Зиновьев. В середине 1928 года Зиновьев, Каменев и многие их сторонники были восстановлены в партии, им были предоставлены различные должности в советском и хозяйственном аппарате. Что касается активных троцкистов, то они намеревались продолжать борьбу со «сталинской фракцией». ЦК партии решил поэтому усилить репрессии против троцкистов. Почти все троцкисты, не подавшие письменного заявления об осуждении своих взглядов, были арестованы и помещены в политизоляторы или сосланы в отдаленные районы страны. Одним из первых было решено выслать Троцкого. Его уведомили о высылке за четыре дня. Проводить Троцкого на вокзал пришло множество его сторонников, было очевидно, что он еще популярен. По свидетельству М. А. Солнцевой, некоторые из провожающих ложились на рельсы. Отъезд Троцкого был отложен на 18 января. Однако 17 января на его квартиру пришли работники ОГПУ и аппарата ЦК и потребовали, чтобы он уехал немедленно. Троцкий отказался, и его силой вынесли на руках и затолкали в стоявшую у подъезда машину. Затем его отвезли на вокзал и посадили в поезд, отправлявшийся в Алма-Ату. Сын Троцкого, Седов, стал кричать, обращаясь к железнодорожникам: «Смотрите, они увозят Троцкого!» Но никто не вмешался, и поезд отошел от перрона.
В течение года Троцкий вместе с семьей жил в Алма-Ате, продолжая поддерживать легальную и нелегальную связь со своими сторонниками и ведя обширную переписку. Настроен он был еще весьма оптимистически.
В январе 1929 года было решено выслать Троцкого за границу. Вместе с семьей его тайно привезли в Одессу и на пароходе «Ильич» отправили за пределы СССР. По договоренности с Турцией, у которой были в те годы хорошие отношения с СССР, Троцкому было предложено поселиться на одном из Принцевых островов в Мраморном море. Здесь он провел более четырех лет, занимаясь главным образом литературной деятельностью. Кроме нескольких книг и множества статей, которые издавались на Западе, Троцкий написал и большую часть материалов для созданного им «Бюллетеня оппозиции». Он был все еще полон надежд на успех своего движения и утверждал, что «левая оппозиция, вопреки лживым сообщениям официозной печати, идейно крепнет и численно растет во всем мире. Она сделала крупнейшие успехи за последний год».
Эти иллюзии очень скоро стали рассеиваться. Высылка Троцкого из СССР, суровые репрессии против оппозиционеров, начавшаяся борьба с «правым» уклоном, все более жесткая антикулацкая и антинэпмановская политика, ускорение индустриализации и начало сплошной коллективизации, означавшие явный поворот Сталина «влево», — все это вызвало быстрый распад троцкистской оппозиции. У большинства видных оппозиционеров воля к борьбе со Сталиным была сломлена, под разными предлогами они стали переходить на его сторону.
«Сталинисты, — писал Радек в одном из писем, — оказались достойнее, чел думала оппозиция». Радек и Преображенский решительно отмежевались от теории «перманентной революции», которую ранее поддерживали. Они должны были отмежеваться и от Троцкого. Возвращаясь из ссылки в Москву под конвоем, К. Радек на одной из станций в своей речи, обращенной к собравшимся здесь ссыльным троцкистам, призвал их капитулировать перед ЦК. Он говорил о тяжелом положении в стране, о недостатке хлеба, о недовольстве рабочих и угрозе крестьянских восстаний. В такой обстановке оппозиция должна признать свои неправоту и объединиться с партией. «Мы сами привели себя в изгнание и тюрьму… Я порвал с Троцким, мы теперь политические враги». Затем от Троцкого отошли И. Т. Смилга, Л. П. Серебряков и И. Н. Смирнов.
Дольше других сопротивлялся X. Г. Раковский. Однако к концу 1929 года он и его группа (Сосновский, Муралов, Мдивани и другие) направили «Открытое письмо Центральному Комитету», в котором хотя и содержалась критика политики Сталина, а также требование вернуть Троцкого в СССР, вместе с тем был и призыв к примирению. Вскоре большинство членов этой группы полностью капитулировало, и им разрешили вернуться в Москву, где многие из них заняли места и должности, которые до этого занимали участники бухаринской оппозиции. X. Раковский был, может быть, последним из тех наиболее крупных приверженцев Троцкого, кто упорно стоял на своем, но в начале 30-х годов и он капитулировал.
Фактически из всех лидеров «объединенной» оппозиции пытался продолжать борьбу со Сталиным только один Троцкий. Он вел громадную переписку со своими сторонниками в других странах, стараясь создать троцкистские фракции или группы, пытался наладить доставку троцкистской литературы и «Бюллетеня оппозиции» в СССР. Однако даже тайных сторонников в СССР у него почти не было. Субъективно Троцкий и теперь оставался революционером, а не «фашиствующим контрреволюционером», как заявлял Сталин. Из-за присущих Троцкому догматизма и тенденциозности, а также недостатка информации он не смог понять и оценить те сложные процессы, которые происходили в 30-е годы в СССР и в мировом коммунистическом движении. Поэтому он не сумел не только сформулировать никакой альтернативной марксистской программы, но даже разобраться в причинах своего поражения.
