Если бы эти слова прозвучали на предыдущем, XIII съезде партии в контексте только что ставшего известным «Завещания» Ленина, то Сталин почти наверняка не сохранил бы за собой пост Генерального секретаря ЦК. Но на XIV съезде ВКП(б) эти слова были прерваны негодующими возгласами большинства делегатов. Именно после этого съезда партии Сталина стали особо выделять среди других членов Политбюро.
Как и следовало ожидать, «новая» оппозиция потерпела на съезде полное поражение. Резолюция по отчету ЦК ВКП(б) была принята 559 голосами против 65. Партия отвергла в 1925 году притязания Зиновьева и Каменева на руководство в ЦК, как в 1924 году она отвергла аналогичные притязания Троцкого.
Сразу же после съезда большая группа делегатов во главе с Молотовым, Калининым, Ворошиловым, Андреевым, Кировым, Микояном, Орджоникидзе и другими выехала в Ленинград для разъяснения решений и резолюций съезда. Зиновьев и его сторонники в Ленинграде приняли вызов и защищали на проводившихся собраниях свою позицию. Но они проиграли это неравное политическое сражение. Уже на партийном собрании Путиловского завода была принята резолюция в поддержку решений съезда. Затем аналогичные резолюции стали принимать на большинстве собраний первичных партийных организаций, на районных партийных конференциях и в конечном счете на областной партийной конференции. В целом против оппозиции голосовало 96,3 процента участников партийных собраний. За оппозицию голосовало 3,2 процента, и 0,5 процента участников собраний воздержалось от голосования. Был избран новый состав Ленинградского губкома и Северо-Западного бюро ЦК во главе с С. М. Кировым, переизбраны также все бюро райкомов партии и комсомола.
Изменения произошли и в высшем эшелоне партийного руководства. Г. Зиновьев был отозван с поста председателя исполкома Коминтерна. Этот пост был вообще ликвидирован Секретариат Исполкома Коминтерна возглавил Н. И. Бухарин. Зиновьев был оставлен в составе Политбюро, однако Л. Каменев был переведен из членов в кандидаты в члены Политбюро. Он был также освобожден с постов председателя СТО и заместителя Председателя Совнаркома СССР. На короткое время Каменев был назначен на пост наркома внутренней и внешней торговли. Полноправными членами Политбюро стали Ворошилов, Молотов и Калинин. Тем самым Сталин обеспечил себе решающее большинство не только в Секретариате, но и в Политбюро.
4
В 1925 году Троцкий и его не слишком многочисленные сторонники не принимали участия в той борьбе, которая развернулась между большинством ЦК и «новой» оппозицией. Хотя Зиновьев и Каменев атаковали Сталина и Бухарина в основном с «левых» позиций, повторяя нередко доводы, сходные с тезисами троцкистов, Троцкий рассматривал Зиновьева и Каменева скорее как «правое» крыло в партии и как своих личных врагов. Являясь членом Политбюро, Троцкий демонстративно держался в стороне от тех острых споров, которые все чаще и чаще с конца 1924 года возникали между Сталиным и его сторонниками, с одной стороны, и Зиновьевым и Каменевым — с другой. Иногда Троцкий приходил на заседание Политбюро с французским романом в руках и погружался в чтение, не обращая внимания на дискуссии. Однако, будучи политиком, он после XIV съезда ВКП(б), конечно, не мог сохранять позицию стороннего наблюдателя, оставаться вне борьбы. От своих ближайших сторонников он получал разные советы. Карл Радек — один из наиболее способных партийных публицистов — советовал Троцкому вступить в блок со Сталиным против Зиновьева и Каменева. Старый большевик Л. П. Серебряков, занимавший тогда видные посты в системе железнодорожного транспорта, рекомендовал Троцкому вступить в коалицию с Зиновьевым и Каменевым. С. В. Мрачковский — старый революционер, отличившийся на фронтах гражданской войны — предупреждал Троцкого против обоих «блоков». Троцкий решил последовать совету Серебрякова.
Еще до формального соглашения Зиновьев, Каменев и Троцкий и их сторонники стали поддерживать друг друга на заседаниях Политбюро и Центрального Комитета. Наконец, не без колебаний с обеих сторон, была организована тайная встреча Троцкого, Зиновьева и Каменева — первая вне официальной обстановки с начала 1923 года. За ней последовали другие, которые происходили на квартирах в Кремле или на квартире Радека.
Настойчивая инициатива переговоров исходила от Зиновьева и Каменева. Они пытались изобличить Сталина, считая его не слишком опасным противником. Они были полны оптимизма, уверены, что, едва партия узнает о соглашении между ними и Троцким, большинство сразу же встанет на их сторону. Каменев однажды даже воскликнул, обращаясь к Троцкому: «Как только вы появитесь на трибуне рука об руку с Зиновьевым, партия скажет: «Вот Центральный Комитет! Вот правительство!»
И Троцкий поддался на уговоры. Он готов был бороться за власть в блоке с Зиновьевым. Он не говорил теперь, что ему «невыносима» мысль о борьбе за власть. Правда, позднее он многократно уверял, что никогда не разделял иллюзий Зиновьева и Каменева. Но в этом можно усомниться, если проследить за всей историей «объединенной» оппозиции. Принимая руководство ею, Троцкий также надеялся на успех. Он только призывал своих союзников не надеяться на быстрый успех.
Первое совместное выступление троцкистов и зиновьевцев произошло на апрельском 1926 года Пленуме ЦК, когда они потребовали разработки планов более интенсивной индустриализации страны. Еще через три месяца «объединенная» оппозиция направила в ЦК и ЦКК пространный документ, в котором критиковалась деятельность партийного руководства.
Естественно, что объединение двух группировок в партии сопровождалось взаимным отпущением грехов.
Каких только резких слов не говорили Зиновьев и Каменев в 1923–1924 годах в адрес Троцкого и его платформы! Именно Зиновьев отбрасывал как «клевету» предупреждения Троцкого насчет бюрократизации и перерождения советского и партийного аппарата. Именно Каменев требовал в своих речах, чтобы партия «против мелкобуржуазного влияния Троцкого держала окопы в полном порядке». Даже организовав «новую» оппозицию, Зиновьев и Каменев обвиняли большинство ЦК в примиренчестве к троцкизму, называли политику ЦК «полутроцкистской». Совершенно иные речи стали произносить лидеры оппозиций в 1926 году.
«Было такое печальное время, — говорил, например, Зиновьев.-…Вместо того, чтобы нам — двум группам настоящих пролетарских революционеров объединиться вместе против сползающих Сталина и его друзей, мы, в силу ряда неясностей в положении вещей в партии, в течение пары лет били друг друга по головам, о чем весьма сожалеем, и надеемся, что это никогда не повторится».
«Несомненно, что в «Уроках Октября», — заявлял, в свою очередь, Троцкий, — я связывал оппортунистические сдвиги в политике с именами тт. Зиновьева и Каменева. Как свидетельствует опыт идейной борьбы внутри ЦК, это было грубой ошибкой. Объяснение этой ошибки кроется в том, что я не имел возможности следить за идейной борьбой внутри семерки и вовремя установить, что оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой т. Сталиным, против тт. Зиновьева и Каменева».
Неожиданный союз Зиновьева, Каменева и Троцкого обещал новое обострение внутрипартийной борьбы. Но этот союз не увеличивал возможностей оппозиции. Если бы он был заключен в 1923 или даже в 1924 году, то одолеть его Сталин, вероятнее всего, не смог бы. Однако теперь борьба оппозиции за власть в партии и в стране была обречена на неудачу.
Весной и в начале лета лидеры оппозиции развернули весьма активную работу, значительная часть которой проводилась конспиративно. В десятки городов направлялись представители оппозиции, чтобы знакомить своих сторонников с выработанной платформой. На местах проводились нелегальные собрания, вербовались новые члены оппозиционной фракции. Одно из нелегальных собраний было проведено в лесу под Москвой с соблюдением всех правил конспирации.
Новое столкновение оппозиции с большинством ЦК произошло на Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) в июле 1926 года. От имени оппозиционного блока выступил Троцкий. Партия увидела Троцкого, Зиновьева и Каменева вместе, но мало кто воскликнул: «Вот оно, правительство!» Подавляющее большинство ЦК осудило оппозицию. Зиновьев был выведен из состава Политбюро, — теперь в нем из оппозиционеров
