поможет вам в этом», - учит Кришнамурти.
Дети, познавая этот Мир, искренне отдаются каждому его проявлению. Они не боятся тратить энергию, восхищаясь этим Миром, удивляясь ему. И Мир, не перестает восхищаться детьми, возвращая им всю затраченную энергию сполна и с избытком. Пока мы умеем удивляться – мы молоды. Как только мы решили, что знаем все в этом мире, что ничего не меняется, и удивляться тут нечему, что завтра будет тоже, что и сегодня, – пришла старость. А значит, где-то рядом и смерть…
Зеркало для пазла «Энергии»
Нет, его не били. Он никогда не дрался и даже родители его физически не наказывали. Но он имел великолепное воображение художника-авангардиста и друга – редкостного задиру, которому на его глазах часто и крепко доставалось. Поэтому он всегда боялся, что его побьют. И скорее всего, не случайно встретил он однажды в парке старика. Всего-то сел себе на скамеечку рядом с каким-то дедом… Ну, худой старик, что такого? Не бомж, вроде, мороженое не отберет. А старик молча и пронзительно разглядывал его несколько минут, затем долго рылся в кошелке, доставая газету. Потом неспешно слюнявил карандаш. А после обвел какое-то объявление, кинул газету на колени мальчику, кряхтя встал и побрел вглубь парка.
Нужное было объявление. Точно нужное! “Запись в секцию Карате”. Что карате – это не секция, а искусство, тогда еще не знали и каратистом называли любого, кто дрался “не как боксер, а еще и ногами”….
Когда мальчик первый раз пришел на тренировку – маленький и скромный, – тренер, (ой извините, сен-сей), не дав ему раздеться, поставил в спарринг со старшим подростком. Первые пять минут мальчика использовали как макивару, отрабатывая все возможные приемы. Было очень обидно. И больно. И хотелось навсегда уйти отсюда. Но потом очередной удар, видимо, включил какую-то кнопку, и мальчик ударил в ответ. - “Стоп!”, - закричал сен-сей, - “Вот теперь ты готов учиться…”.
Как оказалось, сен-сей – обычный рукопашник, отслуживший где-то в Ливане. Но менять что-то было либо поздно, либо слишком рано.
“Ваши руки и ноги – дубовые палки”, - говорил сен-сей. И в воображении мальчика тут же рисовалась картина: одна палка со всей силы бьет по другой, и какая-то из них обязательно ломается. Своим детским умом он понял, что мастерство в карате состоит в том, чтобы, какой бы палкой ты не был – той что бъет или той, что блокирует, – ломаться должна та – другая.
“Я готовлю из вас бойцов”, - говорил учитель. Тренировки были жесткими и в мальчика вошла агрессия. Нет, он ни к кому не задирался, но, видимо, появилось что-то во взгляде, и мальчика начали бить. Старшеклассники, ровесники – группками, и просто незнакомые ребята. Мастерство драки постепенно совершенствовалось, бить его удавалось все реже… Но мальчика начали избегать. И он понял, что что-то здесь не так.
В книжке о восточных единоборствах он прочитал об айкидо. “Это не агрессивный стиль единоборств, служит в первую очередь для защиты”, - сообщал текст. “Вот то, что мне надо”,- подумал мальчик, и принялся ездить по городу в поисках секции айкидо. Ему повезло. Новый сен-сей был корейцем. То есть, как поговаривали, “что-то знал”.
“Вы должны прогибаться под силу противника”, - перевирая русский язык, говорил кореец. Мальчик не видел ошибки в переводе, и в его голове рисовалась картинка: металлический пружинный прут, который сгибается под ударом палки, но в какой-то момент сила идет обратно и палку откидывает в сторону. И скорее искрошится палка, чем сломается прут…
Если раньше мальчик боялся драться, то теперь он не боялся отказываться от драк. Он перестал бояться, что его сочтут трусом. Для себя он знал, что уходит от ссоры не потому, что трусит, а потому, что не видит в ней смысла. И усмирить уязвленное самолюбие – это такой же бой.
“Вы должны научиться контролировать энергии эмоций”, - говорил кореец. – “Вы должны быть бесстрастны, как меч. Вы должны уметь концентрировать эмоции и энергии в одной точке. Как лазерный луч”. И мальчику рисовалась картинка: луч лазера, который пытается перебить палка. Он (луч) даже не замечает ее. Если она встает на его пути – он ее пережигает. И лучу все равно, будь это бумага, палка или металлический пружинный прут.
Агрессия постепенно ушла. Мальчик доказал себе, что ему нечего бояться и перестал замечать шумные шайки. Кореец подучил язык и начал вплотную заниматься с мальчиком. Когда тот рассказал ему о своих аллегориях, кореец рассмеялся и сказал: “Смести вибрации еще немножко вверх. Ты должен быть не лазером. Ты должен быть туманом. Туману не страшна палка и прут. И даже лазерный луч вязнет в тумане. Туман нельзя сломать. Туман нельзя выключить…”
И мальчику стали не интересны даже разговоры о шайках и разборках. А шайки перестали замечать его. Он мог проходить сквозь толпу, его словно не видели.
А потом мальчик вырос. Он всю жизнь стремился быть туманом. И проблемы проходили мимо него. Но и радости не трогали. И жизнь казалась пресной. Он читал, искал и думал. И однажды понял, что и кореец был не прав. Вибрации нужно сместить еще на уровень. Нужно быть не туманом. Нужно быть всем, всем этим миром – и палкой, и прутом, и лазером. И хулиганом, и каждым членом шайки… Нужно не просто не сопротивляться миру, нужно стать им, отдаться ему, любить его. Нужно быть Любовью.
“Ну вот, - услышал он голос в своей голове, - теперь ты готов учиться…”
Пазл 7. Сны и сновидения
Во время сна регулярно происходят странные, удивительные и даже невозможные вещи, которые, проснувшись, каждый человек интерпретирует в меру своего понимания. Кора головного мозга содержит миллиарды виденных образов, любые из них со скоростью ста миллионов в секунду (по данным нейропсихологии) могут вторгаться в сознание. И очень часто наши сновидения – это не более чем подъем на поверхность глубинных слоев нашей психики. Однако, как мне кажется, существует важное исключение. Иногда спящие отчетливо понимают причину переживаемых ими причудливых событий, и результатом являются осознаваемые сновидения.
Вживленные в кошачий мозг электроды показали, что во время бодрствования половина нейронов возбуждена (левое полушарие мозга), а половина заторможена (правое полушарие мозга). Во время сна эти половины меняются местами, но тем не менее, одна половина обязательно активна. Впоследствии же обнаружилось, что во сне многие нейроны даже усиливают свою спонтанную активность, а возбудимость нейронных систем в проекционных зонах коры чуть ли не выше, чем у бодрствующего мозга .
Любое наше сноподобное состояние, как мне кажется, это ни что иное, как временная капитуляция логической части мозга. Когда мозг устает, он начинает «отключаться», открывая, таким образом, дверь всему бессознательному, впуская внутрь себя те 90% Вселенной, которые не вписываются в его картину мира. В сознательном состоянии мозг не позволяет человеку «летать между мирами», перемещаться быстрее скорости света и делать прочие глупости, которые могут повредить рациональной части сознания. Наш мозг является главным тюремщиком для нашей души [39][1]. Но все время «контролировать ситуацию» он не может, поэтому, когда человек спит, его душа освобождается и отправляется в Высшие Сферы.
В тонком мире тайная часть человека спешит исправить все то, что он натворил за день. Подсознание всегда знает, что и когда разум делает не так, поэтому во сне человек подключается к вселенскому информационному полю и просматривает все возможные альтернативы последствий своих поступков, совершенных за период бодрствования, с тем, чтобы днем «нашептывать на ухо» своему сознанию правильное решение.
Когда человек просыпается, мозг включается и получает шок от всего, что натворила душа за время его отсутствия. Тут же срабатывает защитный механизм. Логика бегает внутри черепа и бормочет: «Так быть не может, люди не летают; это неправда, я не мог разговаривать с японцем, – я не знаю его языка; какая чушь приснилась, – откуда я могу знать такие мелкие
