оставалось пройти вперед пару сотен метров, когда русская противотанковая пушка перенесла туда огонь. Становилось неуютно. Мы ожидали, что русские атакуют через дорогу в любой момент. В этот момент произошло то, чего я никогда не забуду. Наш самый юный посыльный на мотоцикле Гейнц Шлунд (впоследствии ставший чемпионом Германии в беге на 1500 метров) вскочил, побежал к своему мотоциклу с коляской, прыгнул на сиденье и исчез. Я видел, как он ехал к бронемашине, крикнул что-то ее командиру, а потом вернулся к нам. Он помахал мне. Я вскочил и опустился поперек между сиденьем и коляской. И мы помчались назад к своему батальону.

2-я рота 1-го разведбатальона СС спешивалась, а руководил атакой Хуго Краас. Тяжелые орудия, минометы и пехотинцы со стрелковым оружием быстро заняли позиции. Бой был тяжелым. Русские сражались за каждым деревом. Но это было бесполезно. Через пятнадцать минут все было кончено.

Я поискал русского командира и нашел его с пробитой пулями грудью. Он был похоронен в той же могиле, что и мои павшие в этом бою товарищи.

После боя у Маршилиевска мы достигли автострады «Север», по которой двигались части 25-й пехотной моторизованной дивизии и части обеспечения 13-й и 14-й танковых дивизий. В числе убитых в Маршилиевске русских был комиссар Нойман. Нам было любопытно, не немец ли он. 25-й мотоциклетный батальон завязал ожесточенный бой к северу от Соколова и запросил нашей помощи. Я предоставил в их распоряжение пару штурмовых (самоходных) орудий, которые в скором времени оказали поддержку батальону.

Наш батальон в качестве сил прикрытия занял участок восточнее Соколова, примерно 20 километров по фронту. Примерно в 14.55 движение по автостраде было прервано. Силы противника пересекли ее западнее Соколова и перерезали, таким образом, все пути снабжения III моторизованного корпуса. Участок нашего батальона подвергся ураганному огню. Наш штаб разместился под чудесным дубом в 100 метрах к югу от автострады. Пулеметный огонь пробивал густую листву дерева так, что зеленые листья, кружась, опускались на землю. Петер раздобыл для меня тарелку рисового пудинга, который я съел с большим аппетитом под защитой толстого ствола. Только теперь, спустя много часов после случая с русским командиром, я нашел время подумать о еде. Неожиданно рис сделался безвкусным, а у меня мурашки побежали по всему телу.

На рассвете штаб оказался в пределах досягаемости тяжелой артиллерии. Роты докладывали о концентрации противника в лесистых районах к северу от автострады. Мы при помощи артиллерии и других тяжелых видов оружия пытались ликвидировать обнаруженные скопления противника. Но русские не собирались терять присутствия духа. Я волновался за своих мотоциклистов, поскольку участок был необыкновенно большим, а под рукой не было резервов. Бронемашины роты сновали взад-вперед по автостраде, чтобы прикрывать бреши в нашей обороне. Похоже, ночь обещала быть жаркой. Я опять поехал к правому флангу сектора, чтобы побывать в двух мотоциклетных ротах. 1-я рота 1-го разведывательного батальона СС со своим правым флангом на мосту Тения подверглась особенно жестоким атакам. Обе роты хорошо окопались. Мои мотоциклисты впервые в этой войне зарылись в землю.

На всем отрезке пути по моей бронемашине велся огонь из пулеметов и стрелкового оружия. Русские пули стучали по броне и рикошетили, издавая «поющий» звук, заполняющий все вокруг. Личный состав батальона окопался, и все, от поваров до писарей и последнего водителя, были на огневых позициях и ждали ночи.

В 23.30 ожидавшаяся атака русских началась. Ужасный град металла обрушился на наш участок. От отвратительных криков «Ур-ра, ур-ра!» кровь стыла в наших жилах. Эти нервирующие крики были для нас чем-то новым. Вспышки осветили темноту. Трассирующие пули создавали цветную дорожку в ночи. Русские прорвались к автостраде, и атака захлебнулась только в результате фланкирующего огня нескольких бронемашин.

Еще одна атака последовала около полуночи. Ее основные усилия были направлены на 1-ю роту 1-го разведбатальона СС. Русские прорвались на ее позиции и уничтожили два пулеметных гнезда, но были отброшены саперными лопатками и штыками в ходе рукопашного боя. Прежние позиции были отбиты. Огонь артиллерии противника впервые стал более интенсивным. Батарея тяжелых «рельсовых пушек» обстреливала интенсивным огнем перекресток дорог к югу от Соколова и штаб батальона к востоку от перекрестка.

У мотоциклетных рот кончались боеприпасы, и мотоциклисты просили срочного их пополнения, но как нам доставить боеприпасы на правый фланг? Путей подхода к правому флангу не было, а автострада являлась разграничительной линией между русскими и нами. Только дорога отделяла ведущие боевые действия подразделения противников друг от друга. Я снова услышал голос Крааса в своих головных телефонах и видел страшный «фейерверк» на его участке справа от меня. 1-й роте 1-го разведывательного батальона СС и минометам позарез нужны были боеприпасы. Крики «Ураа! ураа!» послышались справа от меня – это русские атаковали наш штаб. По атакующим открыл огонь взвод 20-мм зениток – он стрелял зенитными снарядами, дающими при разрыве массу осколков. Зенитные установки сосредоточили огонь прежде всего на зарослях кустов в дальнем конце дороги. Тогда Петер снял маскировочное покрытие с левой фары и поехал, освещая себе путь вниз по дороге. Во время движения в бронемашину несколько раз попадали пули, но боеприпасы ротам были доставлены.

Напрасно я просил подкреплений. Прибытия других батальонов можно было ожидать самое раннее к полудню. Они еще только снимались с укрепленного рубежа возле Мирополя. И снова огонь тяжелой артиллерии противника дождем накрыл правый фланг участка. Снаряды русских 152-мм орудий, установленных на железнодорожных платформах, потрясли лес на участке 1-й роты 1-го разведывательного батальона СС, и около 1.00 третья лавина русских обрушилась на нас. Спустя несколько минут фланговая рота запросила подмоги. Противник вклинился в ее оборонительные позиции, и завязался рукопашный бой. Безумные существа, русские и немцы, дрались за свою жизнь. Каждый сам за себя.

Я не мог больше этого вынести. Я сорвал головные телефоны, прыгнул в бронеавтомобиль и погнал. Не глядя ни налево, ни направо, мой водитель ехал напролом через группы атакующих русских, которые пересекали автостраду там, где были бреши в нашей обороне. Мы двигались, не включая фар, и поэтому видели только тени тех, кто пересекал дорогу. Тормоза взвизгнули, когда автомобиль сделал левый поворот на дороге, а затем скрылся за небольшой сельской постройкой. Мотоциклисты как раз отбивали последнюю атаку русских. Она совершенно захлебнулась, получив отпор оборонявшихся. Атакующие были полностью уничтожены.

Крики людей, смешиваясь со стуком пулеметов и глухими взрывами гранат, делали невозможной всякую связь. Краас и я отползли за обломки стены, наверное метрах в двадцати к югу от дороги, и пытались что-то разглядеть в утреннем тумане. Огонь тяжелых минометов русских накрыл весь участок. Несколько мотоциклистов вынесли из боя тяжело раненного товарища, а затем разорвали на нем гимнастерку, чтобы оказать первую помощь. Я выглянул и увидел моего старого товарища Грецеха. Его глаза были закрыты, а грудь слабо вздымалась и опускалась. Он был смертельно ранен. Я окликнул его, позвал по имени – я хотел вернуть его к жизни, но все было напрасно. Смерть уже вступала в свои права. Его губы шевелились, как будто Грецех хотел, чтобы я передал последние его прощальные слова жене и детям. Его веки приподнялись так, что стали видны глаза, которые уже больше ничего не видели. Затем голова медленно упала набок. Пуля в сердце оборвала его жизнь.

Гауптшарфюрер СС фон Берг, ветеран-фельдфебель сначала 14-й, а затем 15-й роты 1-го пехотного полка СС, был в первом одиночном окопе. Он был командиром взвода 1-й роты 1-го разведывательного батальона СС. Удар снаряда в грудь вырвал его из наших рядов. Юпп Хансен, давний друг Берга, криками взывал о помощи. Его крики захлебнулись хлынувшей кровью. Осколком или пулей ему пробило легкое, и ранение оказалось смертельным. Хансена оттащили в укрытие, положив на плащ-палатку. Юпп узнал меня, хотел заговорить, но уже не смог этого сделать. Он умер несколько часов спустя.

Наступивший новый день высветил мрачный пейзаж. Выжженная местность, воронки, вывороченные с корнем деревья, разбитая техника и чернеющие развалины могли довести молчаливого слабонервного свидетеля до безумия. Передо мной был 1-тонный тягач. Ночью он представлял собой хорошую освещенную цель и теперь был дымящейся развалиной. Слабый дымок вился через дорожную обочину. Водитель сидел за рулем. Его форма сгорела на теле; только черный пепел покрывал в отдельных местах обуглившуюся грудь. Почерневший череп с пустыми глазницами все еще был устремлен в направлении движения. Мне хотелось кричать, ругать все это безумие войны, но я бросился в следующий окоп и ответил на огонь

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату