а потом сворачивала к востоку. Разведчики вскоре обнаружили несколько саней, запряженных тягловыми быками, которые тащили противотанковые и другие орудия. У нас уже не было никаких сомнений. Если здесь могли пройти сани, то должны пройти танки и другие боевые машины. Я приказал Бремеру двигаться на восток и ожидать дальнейших распоряжений на опушке леса.
Передовое отделение под командованием унтершарфюрера СС Штолля скрылось между елями, оставив за собой пелену снежной пыли. Вслед двинулись два самоходных орудия, которые очень скоро застряли на склоне. Они скользили из стороны в сторону и могли съехать на лед замерзшего озера. С помощью солдат роты они с трудом миновали это опасное место. Во избежание в дальнейшем подобного родариска лесную дорогу нужно было максимально быстро привести в порядок. Через несколько минут сотни мотоциклистов, пехотинцев и танкистов уже прокладывали путь в обход опасного участка. Насквозь промерзшую, затвердевшую землю долбили лопатами, ломами и топорами. И мы в этом преуспели! Вскоре маршевая колонна снова двинулась в путь.
Бремер последовал за передовым отделением. За нами из– за занесенных снегом деревьев наблюдали вражеские конники. Лесная дорога становилась все уже. Моя бронемашина прокладывала дорогу прямо через молодые елочки и березки. За нами следовала восьмиколесная бронемашина. Чем дальше мы углублялись в лес, тем большие сомнения охватывали меня. Может быть, я снова ввергаю боевую группу в безнадежную ситуацию? Мы могли двигаться только на восток. Ни одна машина уже не могла развернуться. Нас со всех сторон окружал густой лес. Я вспомнил Грецию и переход до Патр, атаки на южном участке Восточного фронта и упорные бои, которые мы вели в последние несколько недель. Несмотря на почти безнадежные ситуации, мы продолжали сражаться, что в конце концов позволяло, несмотря ни на что, победить. И так же было и в тот день. Никто не будет всерьез считать, что моторизованная часть должна наступать через заснеженные леса. Слушателя академии, который предложил бы такое решение в мирное время, отчислили бы и отправили обратно дослуживать. Решение казалось абсурдным. Несмотря на это, я верил в нашу победу. Как оказалось, я смог буквально схватить советские войска за горло, когда они были совсем не готовы к отражению атаки. Фридрих Великий в таких случаях говорил: «Чем больше уловок и ухищрений вы используете, тем большее преимущество у вас будет над врагом».
Макс Вертингер мог только медленно вести вперед наш бронеавтомобиль по узкому проходу. Снег засыпался в машину даже после совсем легкого касания веток. Это была не самая приятная езда. Впереди начинало светлеть. Мы прошли через лес и достигли открытого пространства, что позволило нам расстаться с узкой лесной дорогой.
В изумлении я увидел, что Бремер развернул свои машины и ушел в лес. Я прокрался к Бремеру и инстинктивно вжался в землю, как только бросил взгляд на склон перед нами. Пехота, артиллерия и несколько танков двигались в направлении Белгорода. Передо мной была не часть, охваченная паникой; напротив, это было хорошо организованное соединение, которое выполняло тактический маневр.
Пройдет еще не один час, прежде чем вся наша оперативная группа пройдет лес и будет готова к боевым действиям. Мы должны быть довольны уже тем, что нас еще не обнаружили. Атака советских войск в такой ситуации привела бы к тому, что наша боевая группа была бы уничтожена. Наше преимущество в атакующей и огневой мощи не сможет быть реализовано. Однако, как уже упоминалось, о том, чтобы разворачиваться, не могло быть и речи. Наша часть должна затаиться и ждать благоприятного момента для ввода в бой. Может быть, следующий день принесет с собой лучшую возможность для этого. Во всяком случае, через час уже стемнеет.
В этот момент наши силы состояли из четырех амфибий, легкового броневика и восьмиколесного бронеавтомобиля; всего личного состава у нас было двадцать три солдата с четырьмя пулеметами и личными пистолетами и винтовками. Эта группа немецких солдат наблюдала за русской маршевой колонной с расстояния примерно 800 метров. Колонна состояла из сотен, если не больше, советских солдат со всеми видами вооружений. Местность слегка уходила под уклон к дороге, а затем постепенно поднималась на другой ее стороне. В то время как с нашей стороны склон был покрыт лесом, дальний склон представал снежным пространством, протянувшимся на восток, где не было никакого укрытия. Мы стояли неподвижно на своих позициях.
Вдруг мы услышали нарастающий гул пикирующих бомбардировщиков U-87 «Штука». Нам пока еще не были видны самолеты, но они приближались с запада, что означало, что они шли с полным бомбовым грузом. Будут ли они атаковать русскую колонну, двигавшуюся перед нами? Слева от нас было село Большая Даниловка.
Рев моторов раздавался теперь над нами. Тени пробежали по снежным пространствам. Мы вышли из-за деревьев и стояли как зрители в театре, которым предложили особенно интересное представление.
«Штуки» пролетели над колонной, описали большую дугу, чтобы набрать высоту, и пикировали уже с юга. Их бомбы посыпались дождем, сея смерть и разрушения. Запряженные лошадьми сани помчались вверх по склону, а танки взрывались при прямом попадании в них бомб. Всякое подобие порядка исчезло за несколько секунд. Сани на конной тяге уходили по бездорожью, а весь дальний склон был усеян бесчисленными черными точками – это спасалась бегством пехота. Советская воинская часть уже не контролировалась своими командирами.
Как наэлектризованный, я уставился на беспорядочную людскую массу, достал ракетницу и пустил в воздух красную ракету. Бремер сразу же все понял. Отделение Штолля запрыгнуло в машины и помчалось вниз по склону. Пулеметы бронеавтомобилей связи били по советским войскам и прикрывали нас своим огнем. Мы с криками и воплями помчались вниз по полевой дороге – вопреки всяким общепринятым правилам ведения войны. Наши гудки и сирены создавали адский шум. Мы атаковали деморализованную колонну! Красные вспышки все еще взмывали высоко в небо. Пикирующие бомбардировщики признали нас; они помахали крыльями и обрушились на убегающую людскую массу, расчищая нам дорогу своими пушками.
Мы добрались до дороги. Красноармейцы бросали свое оружие. U-87 промчались в нескольких метрах над нашей головой и летали вокруг нас беспрерывной цепью. Они взяли нас под защиту, прикрывая огнем. Они с воем носились вдоль дороги вновь и вновь, не давая русским подтянуть войска. Но вот на опушке леса появилась наша бронемашина, и ее снаряды со свистом полетели на север. Вот уже и отделение Штолля двинулось вперед с первым танком. Вот еще три танка и Макс Вюнше достигли дороги. В этот момент мы наступали с обеих сторон. У русских должно было создаться впечатление, что это была планомерная, хорошо продуманная атака. Мы не могли позволить им прийти в себя. Вскоре в саду были собраны сотни взятых в плен советских солдат.
Мы не могли на этом остановиться; наоборот, мы должны были воспользоваться эффектом от атак пикирующих бомбардировщиков и продолжить наступление в направлении Харькова. Отделение Штолля, бронеавтомобили связи и несколько связных на мотоциклах с ревом помчались на юг в сторону расположения советских частей. Наступление прикрывали два танка, по одному с каждой стороны дороги. Наши друзья U-87 удалились; у них кончились боеприпасы. Теперь в полной мере все последствия нашего дикого рейда были очевидны. Небо опять было спокойным, а бьющий по нервам рев самолетов уже больше не нависал над нами. Мы прорвались через советскую колонну на паре смехотворных бронемашин.
Снаряды, выпущенные из пушек наших танков, со свистом пролетали над нами и взрывались южнее. Русские, которые пытались вновь сосредоточиться на дороге после того, как бомбардировщики улетели, попали под наш пулеметный огонь. Советские войска снова спасались бегством. Радиостанция противника осталась на дороге, а радисты попали под наш огонь. Офицеры убежали под прикрытие крестьянского дома, а мы уничтожили их автомобиль связи ручными гранатами. Огонь и дым указывали нам путь. Вперед, и только вперед! Я боялся остановиться. Вся наша сила была в движении. Наша предельно высокая скорость, убойная сила пулеметов, гранаты, бросаемые на ходу и грохот выстрелов пушек наших танков приводили к тому, что советские войска в большой спешке убрались с дороги, отойдя на юг, к городу.
Наши наступающие колонны остановились у кирпичной стены на северной окраине Харькова. Я вовремя заметил не менее пяти-шести танков в садах по обе стороны от дороги. Слева от нас экипаж русского танка был занят тем, что снимал маскировочное покрытие со своего Т-34. Пулеметный огонь заставил танкистов залечь. Стрельба выгнала из домов и остальные танковые экипажи. Никто не ожидал наступления немцев в этом месте. Несмотря на это, ситуация становилась для нас опасной. Штолль едва успел перескочить в другую машину, когда его машина остановилась. Я увидел, как водитель Штолля исчез в стогу сена. Первые русские танки выходили на огневые позиции. Нам пришлось отступить.