пехотной дивизии. Уже в течение первого часа боя батальон потерял почти всех своих ротных командиров. Штурмбаннфюрер СС Вальдмюллер, батальонный командир, находился среди солдат своего подразделения и был сердцем его сопротивления. 1-я рота 25-го гренадерского моторизованного полка прикрывала правый фланг, и ее огонь опрокидывал всякую возможность сравнительно легкого наступления 3-й канадской пехотной дивизии на участок обреченной 16-й авиаполевой дивизии.
Доблестный 1-й батальон 25-го гренадерского моторизованного полка стоял на поле боя как волнорез в бушующем море. Оставаясь, несмотря на огромное превосходство противника в живой силе и технике непоколебимым, он отражал все атаки. Противник в ходе этого первого штурма смять батальон не смог.
2– й батальон 25-го гренадерского моторизованного полка СС также оказывал героическое сопротивление. Его противотанковые пушки уже давно были уничтожены артиллерийским огнем врага. В распоряжении солдат оставались только фаустпатроны. Все командиры рот также были убиты. Гауптштурмфюрер СС доктор Тирей собственноручно уничтожил три танка «Шерман» и был убит, пытаясь отправить на тот свет экипаж четвертого.
3– й батальон 25-го гренадерского моторизованного полка СС подвергся атаке 3-й канадской пехотной дивизии. Он вел бой среди развалин Бюрона и Оти, где сражение приняло особенно тяжелый и ожесточенный характер. Канадцы не забыли, что их наступление у Бюрона и Оти уже было остановлено 7 июля, и тогда они заплатили за него дорогой, кровавой ценой. Гренадеры нашего батальона держались в развалинах, яростно сражаясь за каждую пядь земли.
Я не понимал, почему канадцы не продолжили свою атаку со стороны Карпике. Напротив захваченного врагом Карпике у нас были только батарея 88-мм орудий и остатки 1– го батальона 26-го гренадерского моторизованного полка СС. Этот батальон в предыдущих боях был практически обескровлен. Энергичная атака противника со стороны Карпике в направлении моста через Орн в Кане решила бы судьбу 12-й танковой дивизии СС в течение нескольких часов. Единственным боеготовым резервом у нас была только что прибывшая танковая рота с пятнадцатью «Пантерами».
Срочные донесения с линии фронта стали поступать одно за другим. Похоже, что 16-я авиаполевая дивизия была стерта с лица земли. Наша дивизия немедленно направила часть 2– го батальона 12-го танкового полка и дивизионную роту сопровождения для прикрытия района к северо-востоку от Кана у Кабаре. 1-й батальон 12-го танкового полка сражался на северных окраинах города.
Истребители противника беспрерывно атаковали мосты через Орн и подъездные дороги к югу от Кана. Всякое движение в направлении Кана стало невозможным. Мы не могли эвакуировать своих раненых или получить необходимое снабжение. Дороги стали смертельно опасными. Бомбардировщики с севера опять с ревом летели по небу, нацеливаясь на город. Мы с трудом верили, что этот многострадальный город должен был снова испытать ужасы бомбежки.
Количество живой силы и техники противника, задействованной при штурме города, едва поддавались воображению. Одному Богу известно, почему этот еще не занятый войсками противника город сровняли с землей массированными бомбардировками. За исключением штаба 12-й танковой дивизии СС, который там находился лишь последние пару дней, в городе не было никаких воинских формирований. Первая волна бомбардировщиков, атаковавшая мосты, вызвала пожары к югу от реки Орн. Центр города вновь подвергся ковровым бомбардировкам. Кан был весь в огне, дыму и пепле.
Мы вдруг увидели последнюю волну бомбардировщиков, направлявшихся к гарнизонной церкви и сбросивших свои бомбы. Я запрыгнул через вход в подвал, служивший нам командным пунктом, и забился в его самый дальний угол. Чудовищный грохот потряс подземелье, и свечи погасли. Я задыхался. Я почти не видел своей руки перед глазами из-за густого облака пыли. Хуберт Мейер окликнул меня, и послышались голоса других. Вдруг какой-то солдат крикнул: «Мы похоронены заживо!» Молодого солдата с трудом успокоили. В открытую дверь подвала он влетел, отброшенный взрывной волной.
Гарнизонная церковь, всего в 50 метрах от командного пункта, была полностью разрушена. Все, что мы увидели на ее месте, было огромной воронкой. Каменные глыбы взметнуло взрывом в воздух, и они упали на маскировочную сеть, под которой находились наши передвижные радиостанции, тем самым лишив нас всякой радиосвязи. Мы вскоре преодолели эту проблему, восстановив прерванную систему связи. И снова среди гражданского населения было много жертв.
Через несколько минут после бомбежки на командный пункт дивизии прибыл командующий 5-й танковой армией генерал танковых войск Эбербах. Генерал Эбербах был преемником генерала Гейра фон Швеппенбурга.
Эбербаху удалось воспользоваться затишьем между налетами бомбардировщиков на мосты через Орн. Командующий по достоинству оценил действия дивизии. Он еще не знал о катастрофе, постигшей 16-ю авиаполевую дивизию. Генерал Эбербах сразу же понял всю серьезность ситуации и распорядился о направлении 21-й танковой дивизии на участок фронта, который занимала 16-я авиаполевая дивизия. Однако через Орн в тот день удалось переправить только усиленный батальон 21-й танковой дивизии.
В то время, когда командующий все еще находился у нас, поступили тревожные донесения. Противник прорвался на стыке 2-го и 3-го батальонов 25-го гренадерского моторизованного полка СС, а именно между Гальманшем и Бюроном. Он взял Конте и контролировал подходы к монастырю в Ардене.
2-й батальон 12-го танкового полка, за исключением частей, которые вели бои к востоку от железной дороги на участке бывшей 16-й авиаполевой дивизии, был немедленно брошен в контратаку. Он потеснил противника, но не смог отбить Конте. Благодаря своему превосходству в количестве танков противник остановил нашу контратаку.
Генерал танковых войск Эбербах попрощался с нами. Я был уверен, что он сделает все для того, чтобы предотвратить дальнейшую гибель людей в развалинах Кана. Сражение продолжалось с той же интенсивностью. Для меня было загадкой, почему канадцы и британцы наступали так неуверенно. Их подавляющее превосходство в танках почти не использовалось. Вместо того чтобы быстро и глубоко вклиниваться своими танковыми соединениями в нашу оборону и создавать плацдарм за Орном, они использовали танки лишь для поддержки действий своей пехоты.
За исключением чрезвычайно подвижной и хорошо управляемой артиллерии, у атакующих недоставало управления и инициативы на поле боя, и противник шел на штурм Кана, руководствуясь тактическими принципами, применявшимися в Первую мировую войну. Вести боевые действия в такой манере можно было себе позволить, если тебе противостоит уже обескровленный враг.
Командующий 16-й авиаполевой дивизией генерал-лейтенант Сиверс появился на командном пункте 12 -й танковой дивизии СС и попросил кратко проинформировать его о ситуации. Он уже несколько часов не имел связи со своими частями. Доклад был для него тяжелым ударом. Он сразу же отправился на северо- восточные окраины Кана, чтобы лично на месте оценить ситуацию. Он попытался вновь собрать остатки своей рассеянной противником дивизии и восстановить стабильный фронт. Однако моральный дух бойцов его подразделений упал настолько, что не позволял этого сделать. Всесокрушающая сила продолжала надвигаться. Медленно, но верно поле боя превращалось в лунный пейзаж.
Во второй половине дня противник взял Груши. После продолжительного, кровопролитного боя оборонявшая его 16-я (саперная) рота 25-го гренадерского моторизованного полка СС была полностью уничтожена. Храбрая саперная рота под командой оберштурмфюрера СС Вернера была истреблена. Единственным, кого я потом видел из этой роты, был связной. Саперы погибли на своих позициях.
После боев с переменным успехом Оти и Франквиль были потеряны. Во время контратаки командир 3-го батальона 1-го гренадерского моторизованного полка СС оберштурмфюрер Вайденхаупт был ранен. Батальону все же удалось остановить атаку противника к северу от Ардена.
Положение дивизии было чрезвычайно серьезным. Три батальона 25-го гренадерского моторизованного полка были предоставлены сами себе, почти окружены и вели ожесточенные бои в Мелоне, Гальманше и Бюроне. Проводная связь была нарушена. Единственным средством связи оставалась радиосвязь. Фронт дивизии был растянут до предела, резервов уже не было. Только пятнадцать «Пантер» роты фон Риббентропа стояли на обратном склоне высоты к северу от города.
Я больше не мог этого вынести! Я хотел лично увидеть сложившуюся обстановку и в разгар боя принять необходимые решения. Приказ фюрера не сдавать Кан был невыполним. Мы могли продержаться, быть может, еще пару часов, но тогда в дивизии уже никого не осталось бы в живых. Я противился тому, чтобы жертвовать дивизией. Хуберт Мейер поддерживал мое намерение оставить разрушенный город союзникам без боя и вывести дивизию на восточный берег Орна.
