— Спорим на сто рандов, я смогу определить вашу профессию.
— А если не угадаете?
— Тогда лимонад за счет заведения.
— Ну, давайте.
— Какой у вас знак зодиака?
— Овен.
— М-м-м… Покажите-ка руки!
Я отпил еще лимонада, поставил бокал и перевернул руки ладонями вверх. Она облокотилась о стойку, чтобы ей было лучше видно мою ладонь, а мне — ее грудь в вырезе футболки.
Снова затянулась. Тускло блеснул огонек.
— Ясно. Не женат. Не занят физическим трудом. Ну-ка, переверните руки! — Осмотрев мои костяшки, она отступила на шаг. — Леммер, вы много дрались. Плохой мальчик!
Я молчал.
— Плечи, шея… Крепко сложены, но на солнце не работаете. Вам сорок два — сорок три года. Может быть, вы полицейский? Нет, у них не такая стрижка, и вообще… Точно не полицейский. Не пьете. И еще вы слишком… целеустремленный. Сейчас подумаю. Лет десять назад я бы вас записала в военные. Что-то в вас есть такое армейское. Может, вы когда-то и служили в армии, но не сейчас. Охрана, служба безопасности, что-то вроде того… Нет, вы работаете на себя. Может, летчик? Нет, тогда вы бы носили темные очки-«авиаторы». Зачем вы приехали в Лоувельд? Рядом Мозамбик и Зимбабве. Вы тут не в отпуске. На работе. Приехали сюда не без причины. Кого-то ждете? Возможно, судя по тому, как вы все время озираетесь. — Потом она посмотрела мне в глаза. — Наемник!
Я прекрасно понимал, что она ждет от меня ответного сигнала. Кивка, прищура, поворота головы. Я оставался невозмутимым.
— Консультант. Военный советник.
Я молчал.
— Контрабандист! — Барменша поняла, что я не поддамся, и снова затянулась сигаретой. — Сдаюсь, — нехотя заявила она. — Лимонад за счет заведения!
— Неплохо, — сказал я, допивая газировку.
— Я хоть чуть-чуть угадала?
— Тепло.
— Вам кажется, что у вас получится лучше, вот в чем дело!
— Можно еще? — Я придвинул к ней бокал.
— Да ладно, раскалывайтесь. — Она смяла окурок в пепельнице, оттолкнулась от буфета и достала из холодильника еще две банки.
— У вас есть билтон? Или орешки, или еще что-нибудь?
— Возможно. — Она поставила банки передо мной. — Если вы меня перещеголяете.
— Терш! — окликнули ее от столиков. — Еще вина!
Комнату заполнили аналогичные просьбы.
— Иду! — откликнулась она и, понизив голос, доверительно объяснила: — Сегодня ночь будет долгой.
Она пошла разносить посетителям вино. Я снова налил себе лимонада. Полюбовался ее отточенными движениями. У Терции была великолепная фигура, которая могла бы принадлежать и более молодой женщине, и она это знала.
В дверь вошла еще одна группа посетителей, двенадцать белых. Шесть мужчин и шесть женщин. Возраст их колебался от тридцати семи — тридцати восьми до пятидесяти с небольшим. Они громко обменивались приветствиями со знакомыми. В воздухе царила атмосфера ожидания праздника.
Терция схватила меню и подошла к столу, за которым расположилась компания новоприбывших. Она смеялась вместе с ними, то хлопая по плечу мужчин, то беря за руку женщин. Они были хорошими знакомыми, но Терция держалась чуточку отчужденно, словно желая подчеркнуть, что «она на самом деле не из них». Мелани Постхумус назвала бы ее иностранкой.
Я задумался о том, в какую игру играет Терция. Интересно, много ли сторандовых купюр она выиграла у заезжих коммивояжеров. Угадать профессию легко, если у тебя имеется какой-никакой жизненный опыт, если ты умеешь задавать нужные вопросы и обладаешь достаточной наблюдательностью. У меня получится лучше, потому что мой опыт богаче. Я встречал многих таких женщин, как она, в Кейптауне, когда проходили заседания парламента и я слонялся по Лонг-стрит, Сент-Джордж-Молл и Гринмаркет-сквер. Биографии у всех женщин типа Терции похожи. Я даже сформулировал закон, закон Леммера о женщинах якобы художественного склада. С ними можно проводить не более одной ночи. Стоит задержаться — и ты попался, увяз, как муха в паутине.
Имелась одна причина, по которой я не мог играть в эту игру с Терцией. У меня было перед ней преимущество. И еще одна причина: ей, скорее всего, не понравится то, что я скажу. Потому что некоторые моменты ее биографии весьма болезненны.
Она родом из глубинки — скорее всего, выросла в деревне или городке не далее двухсот километров отсюда. Из бурской семьи, чье благосостояние находилось на нижней границе среднего класса. Умная. В школе слыла бунтаркой. Отец ее наверняка обожал дочку. Она старшая из троих или более детей. Мать всегда была слишком занятой и слишком усталой и не уделяла дочери много внимания. Училась средне. С переходного возраста ее фигура привлекает к себе повышенное внимание. В восьмом классе — неудачная любовь. Разочарование. Из всех предметов больше всего ей нравилось рисование, ее единственный талант. Но талант недостаточно большой.
После школы она с чувством эйфории уехала в какой-нибудь большой город. Например, сбежала из родного городка в Преторию, еще не зная, что ее родина осталась у нее в душе. Жила в крошечной однокомнатной квартирке в центре города, работала машинисткой или клерком в какой-нибудь крупной компании, но только временно, потому что постоянно тешила себя смутными надеждами на то, что станет заниматься живописью. Пристрастилась к астрологии и книгам по восточной философии. Начала выяснять у мужчин, с которыми встречалась, кто они по знаку зодиака.
Как-то в одной богемной кофейне она познакомилась с красавцем бородачом, который играл там на гитаре. Ей показалось, будто она нашла свою вторую половинку. Через месяц гитарист переехал жить к ней. Она два года кормила и поила его, поддерживала деньгами и надеялась на лучшее будущее. Ее возлюбленный искренне верил в то, что однажды запишет гениальный диск, разбогатеет и сумеет содержать их обоих. Ночи напролет они толковали об эзотерике и метафизике. Он обучал ее всем премудростям в науке любви; они увлекались тантрическим сексом и часто экспериментировали в постели. Однажды он попросил у нее разрешения привести третью — девицу из числа его поклонниц в кофейне. Через какое-то время она согласилась, но, увидев, что девица и пьяная, и некрасивая, она отказалась от участия в опыте. Вскоре после того их любовь угасла — тем более что и его интерес к ней увял. Он все больше пил и все меньше пел. Она выгнала его.
Она начала жизнь сначала; каждое воскресенье покупала приложение «Работа», мечтая найти более понимающее начальство. Теперешнее руководство не способно оценить ее таланты! Однако поиски работы заканчивались неудачей — потому что у нее не было должной квалификации. Она записалась на дистанционное обучение в университет, на факультет изящных искусств. Или на литературный. Учеба оказалась труднее, чем она думала; через четыре месяца она бросила занятия. На работе завела интрижку с женатым мужчиной, чья жена его не понимала. Связь тоже закончилась ничем.
Еще одна большая переоценка ценностей. Уволилась с работы, запихала вещи в свой «фольксваген-жук» и одна уехала в Кейптаун. Поселилась в коммуне в Обсе или Хут-Бэй; лепила горшки, делала аляповатые украшения или рисовала картинки, которые пыталась продавать на Гринмаркет-сквер, носила свободные платья, сандалиии цветные банданы. Называла себя Ольгой, Наташей или Александрой. Покуривала травку, спала со всеми без разбора. Но удовлетворения от жизни не ощущала.
Переехала в Грейтон, работала в небольшом отеле, полюбила кататься на велосипеде по бездорожью, стала увлекаться теориями о природе и Матери-Земле Гее. Отклонила два предложения о совместной жизни, исходившие от лесбиянок среднего возраста. Считала любовь непременным условием секса. Впрочем, секс в ее жизни случался все реже и реже. Через месяц она стала называть местных
