выхода на улицу. Письмо, напечатанное на листке белой бумаги, гласило:
Должно быть, опечатка, и нужно читать: «Ты не уйдешь от расплаты». Я стоял в коридоре и перечитывал послание снова и снова. Смысл был ясен, но что все это означает? Я сложил письмо и сунул в карман брюк.
Я ничего не понимал. Может быть, письмо прислала та безымянная проститутка? Но зачем ей это писать? Она хотела сказать, чтобы я не волновался, что полиция никогда не узнает правду? Или – не волнуйся, я не собираюсь шантажировать тебя. Пугающее утешение, предсказание того, что никогда не случится. Я не стал показывать письмо Урсуле.
В восемь вечера мы отправились на предварительный просмотр нового фильма. Почти все время Урсула держала меня за руку. Это была комедия о семье, где власть захватывают домашние животные. Фильм понравился Урсуле. После кино я отказался идти в мексиканский ресторан, и мы решили пойти в «Империал-Гарденз».
По случайному совпадению мы сидели за столиком, где я обедал с Алексис за несколько дней до того, как она ушла. Урсула пребывала в хорошем настроении. Судя по всему, меню ресторана было ей хорошо известно. Она заказала некоторые блюда, которых вообще не было в английском меню – какие-то японские лакомства, о которых знают только японцы. Когда мы уходили, официантка спросила, понравился ли нам обед. Мы ответили – да.
– Тебе понравился стол? – спросила Урсула.
– Чудесно, – ответил я, не поняв толком, что она имела в виду.
– Мадам пожелала заказать его, – пояснила официантка.
Когда я спросил Урсулу, почему она выбрала именно этот столик, она ответила: «По сентиментальным причинам».
Мы ехали домой каждый на своей машине. У меня снова не было понятия, что творится у Урсулы на уме. Ее секреты больше не были таинственными или возбуждающими, они больше не соблазняли, а отделяли меня от нее. Казалось, что мы достигли точки возврата, за которой нет пути назад. Или, скорее, я достиг этой точки.
Той ночью мы занимались любовью, и нам было так же хорошо, как всегда. С технической точки зрения. Но я утратил глубинное ощущение обладания ею. Во время оргазма мы все равно были отделены друг от друга. Сексуальное влечение покинуло нас.
В субботу утром я отправился в агентство по продаже недвижимости, чтобы подписать бумаги и передать чек за дом на пляже. Это был великий момент. В моей голове как будто открылась дверь прямо к океану. И все благодаря убийству Фелисити. Может быть, циничная мысль, но это факт. Тот, кто убил ее, подарил мне свободу. Я положил ключи от дома себе в карман – два комплекта.
Женщина-агент по продаже недвижимости дала мне имя и адрес человека, который разводил японских сторожевых собак. Может быть, в своей новой жизни я заведу собаку. Собака – друг человека. Без всякой причины я вспомнил о фильме, который смотрел предыдущим вечером, – где собака становится главой семьи.
Когда я вернулся, мотоцикл Урсулы стоял рядом с домом. Она хотела взять меня покататься. На ней был кожаный костюм. Она вручила мне мой шлем.
– Нам обоим будет очень хорошо.
– Что-то мне не хочется.
– Ну, давай!
– Может, попозже?
– Слушай, я хочу ехать сейчас и чтоб ты поехал со мной. – Она обняла меня. – Я так люблю тебя!
– Я тоже люблю тебя. Я просто не хочу сию минуту ехать кататься.
– Правда? Ты в самом деле меня любишь? Тогда поехали. Можешь вести мотоцикл, если хочешь.
– Нет уж, увольте.
– Я так люблю тебя, что не собираюсь просто так отпускать тебя, не получив ответной любви.
– Езжай себе с богом.
Урсула посмотрела на меня. Печальный, печальный взгляд. Затем села на мотоцикл и завела мотор. Бросив на меня взгляд через плечо, она прибавила газу и поехала к дороге. Что с ней творится? Когда она выехала на дорогу, я заметил, что она не надела шлем. Он лежал на гравии, как блестящая отрубленная голова.
Я бросился к своей машине и поехал за Урсулой вдогонку. Выезжая на Бенедикт, я едва разминулся со встречным микроавтобусом. Я должен остановить ее! Я слышал пулеметный треск выхлопа ее мотоцикла, направлявшегося по каньону к бульвару Сансет.
Внезапно я услышал грохот примерно в четверти милях впереди. Оказавшись на развязке шести дорог у отеля «Беверли-Хиллз», я понял, что все кончено. Я увидел Урсулу в десяти ярдах от мотоцикла, который все еще тарахтел, лежа на боку перед грузовиком.
Четыре или пять человек подбежали к Урсуле раньше меня. Она лежала на дороге, раскинувшись так, как будто ее изнасиловали. Ее лицо было искажено от боли. Я нагнулся над ней. Она увидела меня.
– Теперь ты будешь свободен, – прошептала она. Я услышал, как кто-то сказал: «Эти девчонки – сумасшедшие. Гоняют на мотоциклах, с которыми не могут справиться».
Я наклонился и поцеловал ее. У нее во рту была кровь. Полицейский оттащил меня от нее.
– Вы знаете ее?
– Да, – солгал я. Я не знал ее.
