возмущение пуристов ползучей заразой иностранщины, внедряющейся в великий и могучий французский язык.

Первым паразитом, поразившим «язык цивилизации», оказался, возможно, «уик-энд», перепорхнувший через Ла-Манш примерно тогда же, когда хозяин ночного клуба на Пигаль окрестил свое заведение «Le Sexy». К вящей досаде владельцев заведений не столь шаловливого толка в Брайтоне и иных менее эротических местах и к восторгу владельцев парижских отелей и ресторанов из этих двух микробов сформировался третий — le weekend sexy.

Вторжение не ограничилось спальней. Паразиты заразили офис. Служащие теперь выполняли не работу, a le job. Если le job отнимал слишком много сил и энергии, служащий обнаруживал, что он все более stresse,[233] возможно, потому, что он выполнял многотрудные обязанности, будучи un leader отдела le marketing. Напряжение трудового дня не позволяло бедняге даже принять нормального трехчасового ланча, и ему приходилось заскочить в забегаловку le fast food. Этот кошмарный Franglais приводил в бешенство старейшин Академи Франсез, и я их вполне понимаю. Такие кошмарные вкрапления в изящный стройный корпус французского языка следует считать scandaleuses[234] или же, воспользовавшись еще одним вкраплением, les pits.[235]

Ползучее распространение «франглийского» облегчается и тем, что количество слов во французском словаре меньше, чем в английском. Это порождает проблему многозначности. В Париже, к примеру, jе suis ravi означает «я в бешеном восторге». В «Кафе дю Прогрес» в Менербе то же выражение утрачивает оттенки восхищения и означает попросту «я деревенский идиот».

Чтобы вернее избежать всевозможных ловушек, на каждом шагу подставляемых языком простаку- иностранцу на потеху всегда готовым повеселиться местным жителям, я обучился многозначительному хмыканью, гмыканью, цоканью языком, всяким beh oui — универсальным средствам, столь распространенным в беседах провансальцев в качестве связующих звеньев при отсутствии тем разговора.

Из всех этих междометий самое гибкое и, следовательно, наиболее полезное — мини-фразочка ah bon с вопросительной или с любой иной интонацией. Поначалу я полагал, что оно должно пониматься буквально. Ан нет. Это «хорошо» может означать и прямо противоположное. Пример диалога:

— Молодой Жан-Пьер попал в беду.

— Oui?

— Beh oui. Вышел, понимаешь, из кафе подшофе, сел в машину, напоролся на флика, с перепугу врезался в стену, вылетел сквозь ветровое стекло, раскроил голову и ногу сломал в четырнадцати местах.

— Ah bon!

По случаю ah bon может означать и ужас, и, конечно же, недоверие, раздражение, наплевательское равнодушие, радость — все, чего требуют обстоятельства, двумя краткими словечками.

Схожим образом возможно поддерживать беседу двумя другими моносиллабическими словечками, ca va, означающими буквально «идет, пойдет». Каждый день в каждом городке и в каждой деревне Прованса знакомые, встречаясь на улице, обмениваются рукопожатием и несколькими фразами:

— Ca va?

— Oui. Ca va, ca va. Et vous?

— Bohf, ca va.

— Bieng. Ca va alors.

— Oui, oui. Ca va.

— Allez. Au'voir.

— Au'voir.

Конечно же, диалог не ограничивается лишь словами, общение немыслимо без жестов и мимики, вздохов и неартикулированных, но выразительных звуков. Контакт занимает две-три минуты, если солнце благоприятствует и некуда особенно спешить. И, естественно, такого рода контакт в течение дня повторяется неоднократно.

Несколько месяцев такого несложного общения могут внушить самонадеянному иностранцу мысль, что он в достаточной степени овладел французским на бытовом уровне. Вы даже способны проводить долгие вечера в обществе французов, с некоторыми усилиями вас понимающих. Они превращаются из знакомых в друзей и в один прекрасный день удостаивают вас дара, выражающегося для вас в возможности с новой силой показать себя дураком. Вместо vous они начинают обращаться к вам на «ты», tu или toi, то есть tutoier, тыкать.

День, в который француз перейдет с «вы» на «ты», следует воспринять с полной серьезностью. Этот переход означает, что, по зрелом размышлении, он решил, что вы ему понравились. С вашей стороны было бы недружественным актом не ответить взаимностью. И вот вы, едва освоившись с употреблением местоимения «вы» во всех положенных формах со всеми сопряженными управлениями, должны разучивать то же самое с местоимением «ты». Разве что вы, как бывший президент Франции Жискар д'Эстен, даже к жене своей обращаетесь на «вы».

Но не отчаивайтесь, бросайтесь в языковые бездны сломя голову, боритесь с родами и числами, объезжайте по ухабам сослагательное наклонение и расхождения в словарях, надейтесь на добрую волю собеседников. Они обычно добродушно утешали нас тем, что наш французский их не убьет. Я тоже надеюсь на это и всегда замечаю их желание подсобить нам изъясниться, помочь почувствовать себя дома, ощутить тепло не только солнца, но и живого общения.

Таков, по крайней мере, наш опыт. Очевидно, он не универсален; некоторые обвиняют нас в излишнем оптимизме, не верят нам, иные завидуют. Нам ставили в укор умышленную слепоту к второстепенным сложностям, игнорирование того, что они называли темной стороной прованского характера. Это зловещее клише изобилует эпитетами типа «лживый, ленивый, лицемерный, жадный, жестокий» — как будто это исключительно местные характеристики, будто бы честный, трудолюбивый, кристальный, незапятнанный, невинный иностранец здесь впервые в жизни столкнется с этими чертами, коих никогда и нигде ранее не замечал.

Бесспорно, не без жуликов и лицемеров Прованс, как и любая другая страна, любой другой край. Но нам повезло, к нам Прованс повернулся доброй стороной. Мы, конечно, всегда останемся постоянно проживающими здесь иностранцами, но мы чувствуем себя желанными гостями. Никаких сожалений, мало жалоб, много удовольствия.

Merci, Provence.

,

Примечания

1

Множество благодарностей (фр.).

2

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату