Он был очень рад, что поступил так, когда через три недели прочитал в «Тайме» извещение о кончине миссис Харлоу и получил открытку в траурной рамке, согласно французскому обычаю, где Бетти Харлоу приглашала его на похороны в Дижон. Приглашение было чисто формальным. Даже если бы мистер Хэзлитт выехал немедленно, то едва ли поспел бы к церемонии. Он ограничился тем, что написал девушке несколько строк с искренними соболезнованиями и отправил французскому поверенному письмо, где предоставлял услуги фирмы в распоряжение Бетти.
«Я еще получу известия от Бориса», – думал адвокат и получил их спустя неделю. Почерк автора был еще менее ровным, истерия и негодование произвели чудовищное действие на его английский, к тому же он удвоил свои требования.
Это просто невероятно! – писал Борис. – Ничего не оставлять своему внимательному брату! «Ты всегда имел против себя весь мир, мой бедный Борис, – говорить она со слезами в ее больших дорогих глазах. – Но я сделаю для тебя все в порядке в моем завещании». А теперь ничего! Я, конечно, говорить с моя племянница, но она отмахиваться от меня! Что за поведение? Теперь мне нужна тысяча фунтов, мистер! Иначе будут неприятности! Да! Люди не отмахиваться безнаказанно от Борис Ваберский! Одна тысяча скоростной почтой или неприятности!
На сей раз Борис Ваберский не предлагал мистеру Хэзлитту принять его приветствия, выдающиеся или нет, а просто поставил свою корявую подпись, занявшую весь остаток страницы.
Это послание не вызвало у адвоката усмешку.
«Тогда и мы должны позаботиться о неприятностях», – подумал он, запирая второе письмо вместе с первым. Но мистер Хэзлитт никак не мог приняться за работу. Ведь эта девушка живет в большом доме в Дижоне, а рядом нет ни одного соотечественника! Он встал с кресла, пересек коридор и вошел в кабинет младшего партнера.
– Ты ведь был этой зимой в Монте-Карло, Джим? – спросил мистер Хэзлитт.
– Целую неделю, – ответил Джим Фробишер.
– Кажется, я просил тебя зайти к одной нашей клиентке, миссис Харлоу, у которой там вилла?
– Я заходил туда, но миссис Харлоу болела, а ее племянницы не было дома.
– Значит, ты никого не видел?
– Нет, я видел одного странного русского, который подошел к двери, чтобы передать извинения миссис Харлоу.
– Бориса Ваберского?
– Кажется, его звали именно так.
Джереми Хэзлитт опустился на стул.
– Расскажи мне о нем.
Некоторое время Джим Фробишер собирался с мыслями. Это был молодой человек двадцати шести лет, который только в прошлом году стал младшим партнером фирмы. Хотя в случае необходимости Джим действовал достаточно быстро, он никогда не проявлял спешки в оценке других людей, а благоговение, испытываемое им перед старым адвокатом, усиливало тщательность, с которой Джим относился ко всем делам фирмы.
– Высокий, долговязый субъект с копной седеющих волос, торчащих в разные стороны над узким лбом и парой бегающих глаз, – ответил он наконец. – Напомнил мне марионетку, у которой плохо привязаны конечности. Думаю, он с причудами и чрезмерно эмоционален. Все время подкручивал усы длинными, перепачканными табаком пальцами. Такой человек в любой момент может сорваться с цепи и натворить бед.
Мистер Хэзлитт улыбнулся.
– Так я и думал.
– Он причиняет вам какие-то неприятности? – спросил Джим.
– Еще нет, – ответил мистер Хэзлитт. – Но миссис Харлоу умерла, и я боюсь, что теперь от него этого можно ожидать. Не знаешь, он играет в казино?
– Играет, и по довольно высоким ставкам. Полагаю, он жил на средства миссис Харлоу?
– Очевидно. – Несколько секунд старый адвокат сидел молча. – Жаль, что ты не видел Бетти Харлоу. Пять лет назад, когда Саймон Харлоу еще был жив, я останавливался в Дижоне по пути на юг Франции. Бетти тогда была длинноногой девочкой в черных шелковых чулках, с бледным хорошеньким личиком, темными волосами и большими глазами.
Мистер Хэзлитт беспокойно поерзал на стуле. Видение старого дома с большим садом каштанов и сикоморов, где эта девочка теперь осталась наедине с полубезумным озлобленным человеком, не вызывало у него восторга.
– Джим, – внезапно осведомился он, – не мог бы ты организовать свою работу таким образом, чтобы сразу уехать в случае надобности?
Джим удивленно посмотрел на него. Хотя мебель в офисе фирмы «Фробишер и Хэзлитт» была старой и ветхой, ее методы оставались неторопливыми и исполненными величия – суета и спешка не принадлежали к их числу, а слишком нетерпеливым клиентам рекомендовали обратиться к другим адвокатам. А сейчас сам мистер Джереми Хэзлитт с его седыми волосами и забавной круглой физиономией, детской и необычайно смышленой одновременно, давал понять своему младшему партнеру, что ему следует быть готовым в любую минуту мчаться на континент.
– Безусловно, мог бы, – ответил Джим. Мистер Хэзлитт с одобрением посмотрел на него.
Джим Фробишер обладал необычным качеством, о котором его знакомые и даже друзья знали только по внешним признакам. Он был одиночкой. Очень немногие люди имели для него какое-то значение, но и без них он вполне мог обойтись. Он всегда стремился к тому, чтобы его жизнь и средства к существованию не зависели от других, и использовал все свободное время для достижения этой цели. Парусная шлюпка, которой мог управлять один человек, ледоруб, винтовка и зачитанные до дыр один-два тома наподобие
