первоочередную важность. Кого все-таки можно было принимать в эту эксклюзивную по этническому происхождению, классово-ориентированную, апокалиптическую по мировоззрению секту избранных? Они были простыми людьми и не думали о будущем — поскольку его не предвиделось. Поэтому они пошли удить мелкую рыбешку, а поймали Левиафана.
Тем временем возникали другие проблемы, возможно неизбежные, но огорчительные для общины, претендующей на то, что живет в правде и гармонии. Все имущество было в общей собственности: те, кто что-то имел, всё продавали и вручали деньги руководителям, которые распределяли их среди нуждающихся. В конце концов человеческая природа дала о себе знать. Один землевладелец продал имущество и отдал секте лишь часть вырученных денег, сказав, что это вся сумма.
Во главе секты в то время стоял человек неясного происхождения, известный под именем Кефа. Он полагался на веру и интуицию, более чем на разум, и завоевал уважение простотой жизни и способностью творить чудеса. Говорили, что он может читать чужие мысли. Было известно, что он совершил несколько потрясающих чудес. Возраста он был среднего, но зрелость не смягчила его характер.
Согласно единственному сохранившемуся свидетельству, неудачливый землевладелец принес свой дар Кефе, который тотчас распознал обман.
— Ты солгал Богу, — закричал он.
Землевладелец упал без чувств, а когда его поднимали, оказалось, что он уже мертв.
Даже самые ярые враги секты не могли обвинить ее в легкомыслии.
Среди ее врагов был начитанный молодой человек из состоятельной семьи; широкое общее образование не мешало ему быть набожным. В этих антиобщественных сектантах он видел угрозу, какая не нависала над религией его народа в течение нескольких веков, и направлял свои недюжинные способности на борьбу с новой опасностью.
Это был подарок судьбы или награда за его гениальность: Симон склонялся к последнему. Через несколько дней вся Себаста знала о стае орлов, которая вылетела из маленькой клетки и затмила солнце. На улице с ним здоровались люди, которых он прежде не встречал, его приглашали на обед мужчины, с которыми он не был знаком. Пока он отклонял приглашения. Однако он не отказывал клиентам, которые приходили в гостиницу со странными просьбами. Деньги потекли ручьем, оседая в его кошельке, под матрасом и в сейфе хозяина гостиницы.
Хозяин гостиницы, выведенный из себя бесконечным потоком посетителей, которые не задерживались выпить его вина, потребовал объяснить ему, что за выгодные сделки совершаются в комнате Симона. Чтобы прекратить расспросы, Симон дал ему щедрые чаевые и снял дом в фешенебельной части города.
Дом был удобным, просторным и большим. Обходился он дорого, но Симон говорил себе, что ему нужен простор. Он задумал большую работу. Кроме спальни ему требовался небольшой кабинет и лаборатория для проведения опытов. Он переехал, Деметрий с трудом донес книги и ящики с оборудованием, которое Симон купил на базаре в приступе воодушевления.
Чтобы отметить перемену своего положения, он принял приглашение на обед.
— Я всегда легко лечил эпилепсию, — объявил врач. — Козлятина, зажаренная на погребальном костре, — безотказный рецепт.
— Безотказный, — машинально повторил Симон. Он был занят удалением костей из самой маленькой рыбешки, которую когда-либо видел. После того как он принял приглашение, ему стало известно, что Морфей знаменит своей скупостью.
— Да. — Врач погрозил ему толстым пальцем. — Желчь животного не должна попасть на землю. Я полагаю, в каждом случае, когда рецепт не помогал, эта простая предосторожность не была принята.
— Как интересно, — сказал Морфей. — Почему нельзя, чтобы она попала на землю?
— Соки желчного пузыря, — начал объяснять врач, — горячие и влажные…
— Большой палец девственницы, — вставил Симон, — прохладный и сухой…
— Колдовство! — выпалил врач.
— Что вы, — сказал Симон. — Речь не об отрубленном пальце, а о том, который по-прежнему находится на руке его обладателя.
— Эпилепсию можно вылечить прикосновением большого пальца девственницы? — в изумлении спросил Морфей.
— Конечно. Только, разумеется, правой руки.
Тразилл, молодой щеголь, который пришел поздно и в течение всей беседы не переставал зевать, спросил, растягивая слова:
— А что, в Себасте остались девственницы?
Четвертым гостем был трибун, которого недавно направили в этот город. Он отвечал за общественный порядок. Морфей хотел с ним подружиться, но начал неудачно. Трибун хмурился. Он хмурился последние полчаса, в течение которых его бокал для вина оставался пуст.
— Я полагал, в этой части страны, — холодно сказал трибун, — эпилепсию вызывают демоны. Как, впрочем, и все остальное.
— Ну да, — с готовностью отозвался Морфей. — У моего двоюродного брата была служанка, в дочку которой вселился демон. У нее случались приступы буйства, и ее приходилось запирать в чулан, иногда ее держали там целыми неделями. Она была очень сильная, однажды чуть было не выломала дверь. Удивительно, правда?
— Выдумки и чепуха, — сказал врач.
— Что демоны могут вселяться в людей? — спросил Симон.
— Конечно нет. Они могут вселяться и вселяются. Но это не вызывает эпилепсию.
— Откуда вы знаете? — возразил Симон. — Если демон вселяется в кого-либо, он может с таким же успехом развлечься, вызвав эпилепсию, как и любым другим образом.
— Абсолютно ненаучный подход. Эпилепсия вызывается притоком тепла к мозгу, что расстраивает его деятельность, так как в нормальном состоянии он холодный и в нем нет крови.
— То, что в мозгу нет крови, — прервал его трибун, — может опровергнуть любой солдат, который видел человека с расколотым черепом.
Наступило молчание. Слуги внесли очень маленькое блюдо с очень маленьким куском жареной баранины. Трибун не верил своим глазам.
— Что касается дьяволов, — лениво произнес Тразилл, — один из моих слуг видел недавно человека, который изгонял их. Человек был из Иудеи.
— О, эти жалкие иудейские заклинатели, — поморщился врач. — Они создают больше проблем, чем лечат.
— Демона, вселившегося в дочку служанки моего двоюродного брата, — сказал Морфей, — изгнал бродячий заклинатель. Демон завизжал и вышел клубом черного дыма. Брат говорил, это было страшно.
— Что стало с девушкой? — спросил Симон.
— Какое-то время она вела себя нормально, а потом в нее вселился другой демон, и стало еще хуже. Некоторые люди притягивают демонов, я полагаю.
— Это как раз то, что я имел в виду, — сказал врач. — Не успеешь избавиться от одного демона, а на его месте уже десять.
— Семь, — рассеянно поправил его Симон.
— От добра добра не ищут, как говорят. Уж лучше демоны, если на то пошло.
— Но если его знаешь, — сказал Симон, — можно его изгнать. Первый принцип экзорцизма — знать имя демона.
— Я полагаю, — произнес трибун, глядя прямо в глаза Симону, — это также первый принцип магии.
— Что угодно можно обратить ко вреду, — дипломатично сказал Симон. — Сам я ничего не знаю о магии.
— Говорят, вы можете летать, — сказал трибун.
— Это правда. Но для этого я не обращаюсь к демонам и не приношу жертв ночью. Эта способность дана мне богами.
— Я поверю в это, когда увижу, — проворчал врач.
— Скоро у вас будет такая возможность, — улыбнулся Симон.
