«Ненавижу лес, – подумал он. – Один обман кругом: не видно, не слышно, а запах, напротив, неделями стоит. Мерзость…»
Уника беспокойно завозилась у него за спиной.
– Зовут, – тихо произнесла она.
– Они всегда так, – отозвался Ромар. – Не обращай внимания.
– Но ведь надо… – Уника всхлипнула. – Надо идти…
– Стоять! – вполголоса рыкнул Ромар. – Ты же знаешь, как они голову дурят. Кажется, должна понимать, ведь ты у нас не просто абы кто, вспомни, как Йога вокруг тебя увивалась. А ты с большеглазыми совладать не можешь. Стой как стоишь да копьё держи покрепче.
– Я и стою, – прошептала Уника. – Просто сил нет.
Таши ничего особенного не чувствовал. Зато он вполне отчётливо услышал треск в опалённых огнём кустах, а потом послышался щебечущий голосок и словно мяуканье. Карлики больше не считали нужным скрываться. Шум становился всё отчётливей и определённей, кровопийцы перемяукивались в каком-то десятке шагов. На таком расстоянии можно бить на слух, с завязанными глазами. Таши усмехнулся: нашли дурачка! Ждут, пока я меч отложу. Стрелой одного успеешь снять, а остальные на тебе повиснут.
– Что ж они делают?!.. – простонала Уника.
Ну, нет! Рассиживать тут, когда эти звери мучают Унику?.. Он им объяснит, с кем можно шутки шутить… Таши ещё раз проверил, легко ли выдергивается нож, ловчей перехватил меч и поднялся с колена.
– Куда-а?.. – взвыл Ромар. – Стой где стоишь!
– Меня никто не зовёт! – отрезал Таши. – Я их сам зову. Нечего им в кустах кривляться. Выпущу кишки самым наглым, остальные умней будут. – Таши шагнул в темноту.
– Стой! – Ромар ревел в голос. – Пока ты там кому-то кишки станешь выпускать, остальные тут Унику сожрут! Это они тебя так уводят!
Наваждение спало. Таши одним прыжком вернулся на старое место. Поспел он вовремя. Скрюченная тень метнулась сбоку, стараясь проскочить между кострами. Взмах меча зацепил её, карлик был отброшен в костёр, задёргался, разбрасывая головни, и смолк. Отвратительно запахло палёным.
Сзади послышались тупые удары, трудное пыхтение Ромара, коротко вскрикнула Уника. Мгновенный взгляд через плечо впечатал в память Таши отчётливую картину: Ромар отпихивается ногами от лезущих косматых фигур, Уника стоит, наклонившись вперёд, на копье у нее, словно сом на остроге, извивается пробитый карлик. Помочь спутникам Таши не успел – из пустого места, хищным прыжком, метя вцепиться в лицо, рванулся ещё один чужинец. Таши срубил его в воздухе, ногой отшвырнул другого кровопийцу, пытавшегося проскочить низом, поймал на нож третьего, истошно верещащего. Рассмотреть противников он не мог, слишком мало света давали костры и слишком стремительны были движения атакующих. Запомнились лишь бляхи глаз, в которых змеились отблески угасающих костров.
Сердце не успело отсчитать и трёх ударов, а нападающие уже исчезли, так же внезапно, как и явились. Если бы не валяющиеся кругом тела, можно было бы подумать, что вся атака померещилась воспалённому воображению, что это очередной морок затаившихся карликов. Таши насчитал со своей стороны пять убитых карликов. Шестой был ещё жив, но уже не мог уползти, лишь скреб по земле ручонками и жалобно плакал. Таши было достаточно сделать один шаг и один раз взмахнуть мечом, чтобы прекратить ненужные мучения, но он не двинулся с места. Теперь он понимал, что именно этого от него и ждут, чтобы броситься разом с трёх сторон.
За спиной тоже всё было в порядке: Ромар бормотал какие-то заклинания, Уника поправляла разбросанные костры. Потом Ромар спросил:
– Что у тебя делается?
– Всё в порядке, – успокоил Таши.
Ромар усмехнулся и сказал:
– Они нам головы дурят, а я им. Ты уж не серчай, но себя я им представил страсть каким богатырём, а тебя они за слабака приняли, потому и бросились с твоей стороны, а у нас лишь для вида.
– Так и надо, – согласился Таши.
– Больше уж не обманутся. Я надеялся, мы сможем их испугать, а они только сильнее разозлились. Теперь подождут с полчаса, пока костры пригаснут, и прямо сквозь огонь пойдут. Не знаю, как и отобьёмся. Прежде они трусоваты были – не удалось взять нахрапом, так они уходили, а тут как взбесились. Не хотят отступаться.
– Не отступятся – опять получат, – сказал Таши, стараясь погасить в груди тревожный холодок.
Время шло. В далёких кустах что-то хрустело, потрескивало, но никто уже не пытался выманивать людей из-под защиты костров. Поняли, что среди путников затесался бывалый маг, знающий увёртки большеглазых и умеющий не хуже их наводить мороки. Прошёл час. Костры уже пылали не так ярко. Уника берегла топливо. Карлики вновь завели боевой мяв, но Таши напрасно ждал нападения, – накричавшись, противник притих. Истомившийся Таши уже сам желал, чтобы началось нападение.
– Чего они там возятся? – раздражённо цедил он.
– Радоваться надо, что возятся, – отвечал Ромар. – Всё к утру ближе. Вот и луна всходит. Нам будет легче, им трудней.
– Костры гаснут. Скоро топить будет нечем.
– Значит, судьба. Но, сам понимаешь, подгонять я их не стану. Не нападают – и ладно. – Ромар прислушался и добавил: – Ох, что-то там затевается, а что – не пойму. Гляди зорче и лунному свету не верь.
Луна, окружённая морозным кольцом, как и вчера, выползла из-за леса, выбелила поляну, густо зачернила тени. В её обманном сиянии чётко вырисовалась цепь невысоких фигур, плотно окруживших агонизирующие костры. Карлики сидели, как сидят при стаде сторожевые псы, знающие, что за верную службу щедро получат объедков с хозяйского стола. Ни один упырь не шевельнулся, даже пар от дыхания не был заметен, и лишь луна бликовала на огромных, в пол-лица, глазах.
Таши уже не торопил судьбу. Он понимал, что, когда стая бросится на них, всё будет кончено в три минуты. И всё-таки без боя он не сдастся.
– Стрелять? – спросил Таши шёпотом.
– Не надо, – так же тихо ответил Ромар. – Не дергай смерть за усы. Видишь, у них что-то неладно.
Таши ничего не видел, но ждать был согласен хоть до полудня.
В дальних рядах осаждающих произошло некое изменение. Движением это назвать было бы нельзя, поскольку ничто там не шевельнулось, но всё же что-то произошло. Какая-то угроза была там, что-то страшное, и вдвойне страшно было от необычности этой угрозы.
Таши никогда не отличался волшебными способностями, не умел многого, что доступно чуть не всякому младенцу, но чутьё на опасность у него было отменное, и сейчас оно заставило напрячься в ожидании самого худшего. Сзади тяжело задышал и заскрипел зубами Ромар. Уника чуть слышно прошептала:
– Ой, мамочка.
А затем происходящее на краю поляны определилось, обрело форму и движение, и Таши увидел сына Йоги. Тот медленно брёл через поляну, время от времени останавливаясь около недвижных фигур, протягивал руку, и тогда морозную тишину нарушал отчётливо слышный хруст, а фигуры одна за другой исчезали, обращаясь в чёрные бесформенные кучи, в которых не было больше ничего живого.
Таши медленно начал приподыматься навстречу проводнику, но горячая ладонь Уники заставила его опуститься обратно.
– Не двигайся, – долетел невесомый шёпот.
Хрупкая фигурка исполняла небывалый танец между покорно умирающими чужинцами. Ни один из них не пытался спастись или хоть как-то защитить себя. Ни один не вскрикнул, не застонал, лишь открытые глаза мерцали потусторонним светом, и так же васильково светились глазницы убийцы.
Казалось, кошмарное действо продолжается неизмеримую вечность, но вдруг оказалось, что поляна пуста, и сын Йоги привычно растворился невесть где, а луна уже не светит столь ослепительно, потому что подошло утро.
С долгим стоном Ромар разогнул затёкшую спину.
– Кажется, целы, – сказал он.
Унику била неудержимая дрожь. Таши продолжал затравленно озираться; казалось, сейчас он
