Он указал пальцем на серебристые трансмиттеры; я с облегчением отлепила их с кожи и отложила в сторону. Экран погас.
На душе было скверно и грустно. Казалось, меня вывернули наизнанку и не увидели там ничего хорошего или достойного внимания.
Дрейк убрал кругляшки в специальную коробочку, отложил ее на покрытый бархатом выступ в стене и звякнул ключами от кинозала.
- Ты идешь?
Я, глядя в сторону, покачала головой.
- Я могу домой и отсюда. Мне без разницы.
'Уходи. - Думалось мне. - Просто иди, чтобы до завтра нам не встречаться'
Позор за себя покрыл внутренности клестером. Почему экран не отобразил хоть что-нибудь хорошее, что-нибудь, за что бы я получила доброе слово? Почему одни тумаки? Неужели, совсем не отыскалось внутри качеств, которые бы стоило похвалить? Наверное, нет.
Я вздохнула.
Только мамы видят в своих чадах красивое и замечательное; все остальные видят то, что есть на самом деле.
Горько и обидно. Конечно же, 'на себя' и 'за себя'.
Когда рядом зашуршала серебристая ткань, я встрепенулась, так как полагала, что Дрейк давно ушел. Но оказалось, он все это время стоял в дверях, наблюдая. А теперь подошел совсем близко и - о, ужас! - сел передо мной на корточки.
От неожиданности я отпрянула и уперлась в спинку стула. Еще одна лекция? Еще один тычок под зад, чтобы котенок захлебнулся в молоке и накрылся миской, как медным тазом?
Но серо-голубые глаза внимательно смотрели в мои, а слова не спешили нарушать повисшую в кинозале тишину. Еще никогда я не видела это императорское лицо так близко: нос с едва заметной 'королевской' горбинкой, хорошо очерченные губы - не толстые, но и не карандашная линия - красивый мужской рот, русые брови, а под ним этот 'всевидящий' взгляд, от которого невозможно утаить секреты.
И впервые, взгляд не давил. Это настораживало, заставляло теряться, гадать, переживать, волноваться. Что? Что не так? Какой 'ценный' совет всплывет на поверхность следующим?
Но текли секунды, глаза смотрели в глаза, а советов все не было; вместо этого возникло вдруг забытое ощущение из сна - передо мной друг, единственный и самый важный в жизни, тот человек, который многому научит и никогда не предаст, не оставит на произвол судьбы, защитит и обережет. Именно к нему можно прийти глубокой ночью, в любую погоду, именно он - основная опора и якорь, которого хочется держаться. Держаться с любовью и гордостью. Слова - ничто. Этот взгляд - есть все. Все, что по- настоящему важно, что нужно знать и помнить, несмотря на поверхностную суету.
Эмоции хлынули потоком - доверие, тепло, ищущие касания пальцы, успокоение, гавань....
- Как во сне.... - От избытка чувств, голос сделался хриплым, не своим.
А Дрейк улыбнулся. Спокойной, 'знающей' улыбкой. И тепло в его глазах закружило голову и перехватило дыхание. Не может быть.... чтобы он мог так смотреть....
Когда за его спиной в серебристой униформе закрылась дверь, я так и сидела на стуле - третьем из пяти, в первом ряду - в полнейшем эйфории по совершенно необъяснимой причине.
Глава 9.
За две недели многое изменилось.
Если раньше лекции казались тяжелыми для восприятия, а противный экран, казалось, извлекал из недр моей памяти только самое худшее, то с течением времени нареканий становилось все меньше, Дрейк указывал лишь на ключевые моменты, а многое с удовлетворительным кивком просматривал молча и почти сразу переходил к новым материалам.
Была в этом, помимо вправления мозгов Учителем, и львиная доля моих собственных заслуг - теперь на каждый случай вспыхнувшего раздражения, скользнувшей неприятной мысли или всплывшего непойми откуда страха, приходилось столько кропотливого анализа, что мозг тут же объявлял забастовку и переключался с негатива на хорошее, мол - 'отстань, уже тошнит от хирургии, проще подобных моментов вообще не допускать, чтобы потом не 'пилили''. И, следует заметить, что жизнь действительно стала легче, свободней и стократ приятней. Если бы мне довелось заняться столь тщательной проверкой эмоций 'на вшивость' лет эдак в пять, то, возможно, к нынешнему моменту, к двадцати шести годам, моя скромная персона обрела уже терпимость и усидчивость самого Будды. Хотя, как знать, как знать....
И все же результаты прилагаемых усилий очень радовали - теперь грубиянам доставались лишь царственные кивки и снисходительные улыбки, выскочкам и пройдохам - понимание, а критически оценивающим мою пышную фигуру взглядам - полнейшее равнодушие. Подобные 'осмотры' почти не задевали меня не только потому, что для сохранения внутренней 'глади пруда', прилагалось большое количество сил, а на холодильнике висела фраза, когда-то изреченная Коко Шанель - 'Мне все равно, что вы обо мне думаете. Потому что я вообще о вас не думаю', но и потому, что рядом с этой фразой теперь висело меню, расписанное на неделю вперед и составленное для меня личным тренером-диетологом Кристиной.
Встреча с этой знаменательной личностью состоялась тем же знаменательным днем, когда за завтраком я плакалась Дрейку о своей неспособности считать калории. Уже через час после прихода домой, в дверь позвонили, а на пороге объявилась улыбающаяся девушка-блондинка, стройная и миловидная, лет двадцативосьми-тридцати.
На контакт, я, признаться, поначалу шла неохотно, но гостья сумела быстро расположить к себе, и после того, как мы разместились в гостиной, где я поведала о проблемах с весом и вредными привычками, она долго и очень подробно излагала мне, что и как нужно и важно менять в устоявшемся образе жизни. Причем, менять, по ее словам не на время, а насовсем. Слова о том, что на некоторре время придется полностью отказаться от сладкого, мучного, жареного и еще много чего, втыкались в мою сластолюбивую душу подобно дротикам в паралоновый дартс и причиняли едва ли не физические страдания.
- Ну, вы можете радовать себя иногда парой конфет или маленьким кусочком пирожного, но делайте это не часто. - Наставлял Кристина, сидя на диване, с чашкой кофе в руках. - Отказываться от чего-то полностью - глупо, в вас тут же обнаружится противодействующий механизм, который будет из-за лишений, заострять внимание только на еде, постоянно отвлекать от других предметов и заставлять, в конце концов, срываться и набивать желудок всем, до чего вы только сможете дотянуться. Поэтому НИКАКОГО голода. Это очень и очень важно в долгосрочной перспективе!
Примерно с час я наматывала на ус советы и рекомендации - девушка, проработавшая в области диетологии, как оказалось, более десяти лет, невольно внушала уважение. Клиника, в которой Кристина числилась ведущим специалистом, заслужила великолепную репутацию персональным и доброжелательным подходом к каждому клиенту, и этот именитый подход я всеклеточно прочувствовала на собственной шкуре уже на первых минутах посещения.
Слова Кристины с журчанием вливались в голову, и, как ни странно, там же и оставались, вызывая щекочущее чувство - нет, не близкого лишения заветных лакомств, а (вот уж сюрприз) возбуждения и радости от грядущих перемен. Она говорила, показывала собственные 'до' и 'после' фото, впечатляющие различием изображенным на них двух девушек-блондинок, и, слушая ее, я все больше вдохновлялась на новые победа. Ну и что, что смена питания? Пусть тортов и конфет станет меньше, но, может быть, первый раз в жизни, я смогу купить одежду хотя бы на размер меньше? Ведь это уже праздник. А если на два, так.... М-м-м-м-м.
