телами и мужественными лицами, но вот незадача - не было среди них ни одного, чье присутствие бы непонятным образом разгоняло застоявшуюся кровь, как происходило каждый раз в случае возникновения неподалеку Дрейка.
Невероятно запретная тема....
'Динка, даже не думай! Не смей....'
Но перед глазами то и дело вставало знакомое лицо.
И серо-голубые глаза. Ум, цепкость, насмешка.... Жесткая ирония или вдруг понимание, плавящее любое возникшее раздражение. Гордый профиль, невероятное спокойствие и сила.... Много силы. Необычной, совершенно несвойственной другим людям, не требующей физического проявления, потому как доказательство ее существования витало в самом воздухе, стоило Дрейку войти в комнату.
И защищенность. Никогда в жизни не ощущавшаяся так ярко, всеобъемлюще. Будто с появлением начальника, создавался вокруг непроницаемый для бед барьер, внутри которого стоял Он и я под крылом всесильной горгульи, чей холодный взгляд мог жечь или возрождать, и о, горе тому, кто окажется на другой стороне того барьера.
На уроках, впрочем, вечерние чаты не обсуждались. Дрейк, проверив задание, переходил к новым объяснениям, и лишь иногда в глазах его пробегали крохотные искорки, напоминающие в вечерах с ноутбуком у камина.
И не хватало смелости спросить, где стоит его собственный компьютер, и как часто он проверяет черное окошко с мигающим курсором.... Об этом оставалось лишь догадываться, глядя на его серьезное лицо, почти что холодное, если бы не странное, почти неуловимое выражение в глубине серо-голубых глаз.
Я же млела....
Тихонько цвела и упивалась этим чувством, тем не менее, осознавая, что держать его нужно под строжайшим контролем, ни разу не проявив 'во вне'; способности начальника, по-видимому, были огромными. И чтобы хоть как-то укрыть запретные мысли, после каждого такого размышления, я аккуратно прятала их в воображаемую шкатулку и плотно запирала ее на замок, не полагаясь, впрочем, только на это.
Те потоки силы, которые с каждым разом все отчетливее ощущались во время медитаций, я пускала на создание невидимой 'обертки' для драгоценного ящика, и только после совершения всех ритуалов, более-менее успокаивалась. Не увидит. Не должен. Учусь я, в конце концов, или нет?
Правда, мысли - хитрые, сладкие, будто обмазанные медом, несмотря на замок, тут же вылазили из-под крышки шкатулки, чтобы до отказа забить голову приятными картинками.
Что же делать?
Беда, да и только. Придется придумывать еще методы по борьбе за сохранность моей маленькой тайны.
Курсор мигал.
Призывно, интригующе, будто приглашая что-нибудь написать. Я долго смотрела на черный экран, ощущая легкое возбуждение.
Какой же ты на самом деле? Поддашься ли хоть чуть-чуть?
Часы на полке сообщили о наступлении десяти часов вечера. За окном темно. Дома время стоит, лепота.... А здесь так интересно. И становится с каждым днем все теплее и как будто опаснее.
Тишина. Ни соседей, ни шума на улице, только звук собственного сердца, отдающийся пульсацией в ладонях.
Написала я и прикрыла глаза. Голову вело от незнакомого чувства - почти сметающего с ног ветра перемен. Не хотелось задавать никаких вопросов - что, как, к чему, почему? Хотелось просто сидеть, закрыв глаза, слушая тишину вокруг и ощущать, как залипаешь в паутину чего-то важного.... самого красивого в жизни.
Ответ на экране не возник.
Одиноко мигал, выполняя свою работу, маленький белый курсор.
Спать я отправилась, улыбаясь.
*****
Совершенства можно было достичь, только изменив форму.
Человеческое же тело, сколько ни тренируй, постоянно выдавало ошибки, как плохо написанная программа, с закравшимися во все щели эксплоитами*. В один момент кажется, что мозг стопроцентно подчиняется командам и выдает лишь верную и интересующую информацию, в другой он вдруг начинает сбоить, как потерявший нужную частоту радиоприемник, исторгая из динамиков тонны помех и шума. И пока крутишь ручки, стараясь перенастроиться на прежнюю волну, уходит время - слишком ценный ресурс, чтобы его терять. Время не в привычном для людей понимании, где все сводится лишь к течению минут, а время - глобальной системы тех или иных совпадений, происходящий в каждый конкретный момент. А совпадениям нужен контроль.
Человеческое тело....
Эмоции чаще всего удавалось упаковать в жестяную коробку, но и они раз от раза преподносили сюрпризы - ожидаешь получить одну опрделенную, даешь ей право показаться на поверхности, а тут вдруг, откуда ни возьмись, покажется другая - неожиданная, ставящая в тупик, и опять же уходит время на регулировку, доводку психологического состояния до наиболее функционального уровня.
И, тем не менее, Дрейк любил человеческое тело. Его 'неидеальность', несовершенство, в какое-то мере даже ненадежность, проявляющиеся здесь и там сбои. Вот как сейчас, когда высветилась на экране надпись 'Спокойной ночи' и возник в груди совершенно ненужный, казалось бы, отголосок забытого чувства.
Дрейк улыбнулся.
Подошел к бару с винами, выбрал одно - невероятно старинное и дорогое, налил в бокал и сел на широкий красный диван, неподалеку от рояля, расположив ноги на пуфе. Ноутбук стоял рядом. Мало кто знал, что компьютер был далеко не обязательным атрибутом общения с Комиссией, скорее формальным, на котором привычно нажимать клавиши. На самом деле, отвечать мысленно, для Дрейка было быстрее и проще, но старые добрые методы влекли классичностью исполнения.
Он сделал небольшой глоток, подержал вино на языке, медленно с наслаждением дал скользнуть ему внутрь, в желудок.
Человеческое тело....
Грех отказываться от таких приятных моментов, гурманской радости вкусовых рецепторов.
Взгляд на экран, и мысли перетекли с короткой фразы, на написавшую ее девушку.
Дина.
С этим именем на ум приходили не только воспоминания о ее лице, повадках, открытой непосредственности, торопливости и жадности до знаний. Но так же о невероятном потенциале, скрытом, еще дремлющем внутри клеток, о котором ей еще предстояло однажды узнать. Она проснется не только как сильная личность, способная творить и перекраивать реальность, но и как женщина.
Дрейк отпил еще вина и засмотрелся на блики от вишневого напитка на стенках бокала. Качнешь ножку, и розовая пленка неторопливо сползает по стенке, оставляя маслянистый след - сразу видно - текстурный, качественно выдержанный в правильных условиях виноград.
Внутри тихо, почти незаметно клубились различные эмоции - любопытство, удовлетворение, азарт....
Он любил заниматься своей работой, которая включала в себя сложные задачи по планированию
