Как раз в это время супруга Борчу спросила мужа: «Чем вознаградил Чингисхан верного нукера своего, тенью следовавшего за ним в походах?»
И ответил Борчу: «Ноён по имени Жил пожаловал Владыке саврасого скакуна с белым пятном во лбу, доху из беличьих шкур и кобылицу с жеребенком. Но не жаловал меня дарами этими Чингисхан, отдал их Улэ Зандану».
И сказала тогда супруга Борчу:
«Вот теперь, Борчу, и пойми-ка, Как саврасым-то скакуном, Тем, что с белым во лбу пятном, Не тебя наградил Чингисхан. Ты так преданно служишь хану, А награда — Улэ Зандану. Ты защита хану, ты воин, А награды другой удостоен, Пусть изменчив, пусть непостоянен… Хан, угодливыми отуманен, Всех, кто ловко умеет льстить, Может в душу к себе впустить. В толк себе, мой Борчу, возьми-ка, Как же волей своей, не оплошкой Вдруг из беличьих шкурок дошкой Не тебя одарил Чингисхан. Ты так преданно служишь хану, А подарок — Улэ Зандану, Что и дружит-то как придется: Может вовсе от нас отколоться. Этот жест Чингисхана странен: Он, угодливыми отуманен, Тех, кто в душу умеет влезть, Может преданным предпочесть. Сам себе, Борчу, поясни-ка, Как такое могло случиться: Жеребенка и кобылицу Не тебе передал Чингисхан. Ты так преданно служишь хану, Дар же — снова Улэ Зандану, Что тебе побратим вначале, А потом — поминай как звали. Тот ликует, а ты опоганен… Хан, угодливыми отуманен, Тех, кто знает науку лести, Может преданным предпочесть». Выслушав супругу, Борчу молвил:
«О, женщины! О вас не раз Молва твердит все тот же сказ: Длинен на вас один халат, А разум — тот коротковат! Ну да, изменчив пусть Улэ Зандан, Пусть был ему скакун саврасый дан… Да будет крепкой та златая нить, Что жизнь Владыки здесь должна хранить! Коль буду я за ним и ночь и день Везде и всюду следовать как тень, Уверен я, счастливый день придет: Награда хана и меня найдет. Улэ Зандан все в сторону глядит? От нас он отколоться норовит При том, что получил он в дар доху Богатую, на беличьем меху? — Пусть!.. Лишь была бы только прочной нить, Что жизнь Владыки здесь должна хранить. Я буду тенью хана моего, Я удостоюсь милостей его. Улэ Зандан в доверье хочет влезть, А через день где будет он? — Бог весть… Кобылу с жеребенком дать ему Угодно было хану моему. Пусть целой будет та златая нить, Что жизнь Владыки здесь должна хранить. За ним стремиться — вот мой вечный путь. Хан наградит меня когда-нибудь». Подслушав этот разговор Борчу с супругой, Учир Сэцэн воротился к Владыке и доложил об услышанном.
С тех пор Чингисхан пуще прежнего возлюбил своего верного нукера Борчу. Тогда же Чингисхан изрек: «Порою глупые слова женщины поучительны для мужчины. Знание правды — вот главная мудрость жизни».
Легенда о волшебном животном и борьбе Хасара с заклинателем- тангудом* Таким образом, в то время… только лишь одна часть Тибета под названием Миньяг* в лице девятого хана по имени Туби-Шидургу ему (Чингисхану. — А.М.) не подчинилась.
Этот хан был на самом деле существом с превеликой силой, совершенной добродетелью и самыми возвышенными мыслями. Он обладал способностью чудесных воплощений и был для меча и оружия недосягаем.
Из страны того миньягского хана явился на гору Муна какой-то заклинатель-тангуд и стал насылать проклятья [на войско монголов].
Чингис и Хасар с войском выступили в поход на миньягского Туби-Шидругу-хана. Когда они, достигнув железных ворот, встали лагерем, воины рассказали, что увидели чудо. Вот что они в один голос говорили: «Это было существо с туловищем оленя, с конским хвостом, с телом зеленого цвета. Увидев воинов, оно заговорило по-монгольски, мол, поскорей возвращайтесь в ставку хана». Вот так они говорили.
Тогда человек, по имени Алауд-Цуши*, важный чиновник по письменной части, следовавший за Чингисханом, доложил об этом хану: «Это был дивный зверь, говорящий на человеческом языке. Этот зверь
