заказы соберем, разбогатеем.
— Чего стоите? Освободите горемычного. — Вмешался Степан. — Или он у вас, как пес, на цепи всю жизнь просидит?
Все посмотрели на узника. Емеля ползал по земле, не отрывая глаз от моста, и что-то лихорадочно шептал себе под нос.
— Как бы у него от большого счастья крыша не поехала. — С опаской произнес Арпашка.
— Ничего, свыкнется. — Успокоил Степан.
Узнику сбили цепь и поставили на ноги.
— Цени свободу. — Посоветовал мастеровой, бережно укладывая свой инструмент. Емеля онемел от счастья. Он все время мычал и порывался обнять ноги спасителей.
— Ему бы сейчас бражки налить, чтоб в себя пришел. — Протянул Безымян.
— Нельзя. Слово дал человек, что не пригубит больше. — Ответил за Емелю стрелок.
Попрощавшись со строителями, путники подхватили котомки, собравшись в дорогу.
— Что, так просто уйдете? — Спросил Василек.
— В жизни всегда приходит время расставаться. — Философски ответил Степан.
— Вы точно не с неба спустились?
— А что, похожи? — С улыбкой кивнул в сторону капища Безымян.
— Подумайте сами. Еще вчера вас здесь никто не знал. Появляетесь внезапно, как снег на голову, делаете кучу добрых дел и исчезаете. Просто так, мимоходом, без особых усилий. Такое под силу только героям.
— Ну, это ты загнул. — Возразил полянин.
— В одном ты прав, скоро нас забудут, а появившийся за ночь мост превратится в красивую легенду.
— Век буду помнить. — Пообещал Василек. — Родиться первенец, назову Степаном.
— А второго Безымяном. — Съязвил Карп.
— Не нужно. — Восприняв слова рычанского всерьез, произнес полянин. — Я-то по нужде без имени, а ребенок тут причем?
— Может еды в дорогу возьмете? Помогу, чем богат, предложил певец.
— Зачем? Лук со мной, стрелы на месте. Что-нибудь раздобудем. — Ответил Степан и, махнув рукой зашагал по деревянному настилу. Путники перешли быструю речку и скрылись в зарослях на противоположном берегу.
— Вот это люди. — Восхищенно прошептал певец и, повинуясь сердечному порыву, приложил к губам дудочку.
Все-таки красивая пора осень. Особенно когда ветер закружит хоровод опавших листьев и понесет их вперед, к самому окоему. Это создает иллюзию жизни, напоминая путнику, что он не один. В такие моменты создается впечатление, что природа дышит. Взрослые шли не торопясь, упиваясь чувством проделанной работы, что осталась позади и больше не висит на душе мертвым грузом. Арпашка то и дело забегал вперед, высматривая ключ или родник для привала. Время от времени он донимал Степана расспросами, и тогда стрелок показывал, как нужно поворачивать руку, чтобы спущенная тетива не рассекла большой палец.
— Ты мне пацана испортишь. — Ворчал Безымян, но не со зла, а так, чтобы поддержать разговор.
— Что-то мы часто людям помогаем. Не к добру это. — Произнес охотник, разглядывая деревья по правую сторону от дороги. Он уже давно наложил стрелу и внимательно слушал звуки леса, ожидая когда беспечная живность выдаст себя среди поредевших зарослей.
— Что в этом плохого? — Спросил полянин.
— Как бы нам помогать не пришлось. — Выдохнул он и спустил стрелу. Смертоносное жало нырнуло в кусты. Раздался глухой удар. Смертельно раненый зверь сделал последний рывок и повалился, подломив попавшиеся на пути сучья. Люди осторожно раздвинули калину и обомлели. Содрогаясь в предсмертных судорогах, на прибитой инеем траве лежал огромный секач. Стрела пробила глаз и засела глубоко внутри.
— Свинью завалил. — Вымолвил Безымян.
— Скажи еще: целился.
— Случайно. — Скромно ответил стрелок, наклоняясь над жертвой.
— Да, с тобой мы, точно, с голода не помрем. Куда ж нам все это девать?
— Пускай волки попируют. — Решил Степан. — Им тоже кормиться нужно.
— Чего это зверь на дорогу вышел? — Подозрительно спросил Карп. — Уж не выгнал ли его на нас кто покрупнее.
Спутники засмеялись над трусостью рычанского.
— Здесь и передохнем. — Решил Безымян.
— Ну-ка, сгоняйте за дровишками. — Попросил стрелок. — А мы пока с Безом займемся добычей.
Рычанский нехотя поплелся в чащу, придерживая Арпашку, чтоб тот не потерялся.
— Мне все тот оборотень из головы не идет. От самой Сретенки за нами шел, а потом вдруг отстал. — Задумчиво произнес полянин, наблюдая, как подрумяниваются на прутиках куски свежего мяса. Запах приятно щекотал ноздри и разжигал аппетит, выворачивая желудок наизнанку.
— Может, он в Анинке след потерял, двинул, как все, в обход, а не напрямик через мост. — Предложил Арпашка.
— Я в оборотней не верю. — Сказал Степан.
— Насмотришься, еще и не в это поверишь.
— Странно, что никаких обозов не встретили. — Грея руки, у огня вмешался Карп.
— Так мост же был порушен. Вот торговый люд и шел из Киева не к Выборгу, а прямиком в Маковку. Чего зря лишние версты наматывать?
— Выходит, если хочешь через мост пойти, нужно двигаться через Выборг и Анинку. — Спросил полянин, интересуясь на будущее.
— А если к броду, то через Белгород, Маковку и Погореловку. — Подтвердил стрелок.
Карп осторожно придвинулся к собеседникам и вкрадчиво предложил:
— Может, со мной к куму завернете? Не досуг мне одному вдоль леса пилить. Я человек маленький, меня каждый обидеть норовит.
— Не бойся, доведем. — Успокоил его Безымян.
— День потеряем, зато на ярмарку попадем. — Согласился охотник, снимая с огня вертел.
После еды стало клонить в сон. Трудная ночка давала о себе знать. Безымян закрыл глаза и начал размышлять над тем, что шел в степь на печенегов, но потом незаметно для себя начал откланяться от намеченной цели. Ничего зазорного он в этом не нашел. Живет по совести. Вон сколько полезных дел переделал. Рано еще на степняка идти. Каждый день что-то новое для себя открываешь. В голове полянина замелькал круговорот событий, произошедших с ним за последнюю неделю. Безымян отключился.
— Вставай, дядя Безымян, — теребил полянина Арпашка. Сон исчез. Безымян открыл глаза, не понимая, где находится. Наконец, сообразив, он потянулся и спросил:
— В чем дело?
— Ты грамоте обучен?
— Немного.
— Пока вы дрыхли, я вперед сбегал, чтобы дорогу разведать. За пригорком она ветвится на три части, а у развилки камень. На нем письмена какие-то, самому не разобрать. Пойдем посмотрим.
— Сам схожу. — Поднимаясь, сказал полянин. — За костром лучше присмотри.
Арпашка кивнул и начал собирать хворост. «Хорошо, что разбудил, — подумал Безымян, — потом голова будет тяжелая». Переступив через спящих Степана и Карпа, он двинулся к развилке, радуясь возможности пройтись и стряхнуть слабость. Арпашка не обманул. Преодолев холм, он вышел к перепутью. Три узкие дорожки расходились из одного начала и, змеясь терялись около самого неба. Безымян опустился
