снедью…
'Чревоугодным' и даже 'чревонеистовым' временем была старорусская 'широкая Масленица', но каким же веселым!
Но… ранние воспоминания мои о 'русском карнавале' — не из приятных, хотя зато они одухотворены памятью о первичном влиянии на меня… Гоголя!.. Вот как это было.
В лето тысяча восемьсот семьдесят шестое гостившая в доме моих родителей шестнадцатилетняя сестра матери Милочка переживала период лихорадочного увлечения русскими писателями-классиками…
Некоторые места из 'Вечеров на хуторе', 'Старосветских помещиков', повести 'О том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем' даже 'Невского проспекта' произвели на нас такое впечатление, что, запомнив их почти слово в слово, мы пытались разыграть их в лицах, опередив, таким образом, русскую сцену лет на сорок. Помнится, особенно удавались нам диалоги Чичикова с Коробочкой.
В ту пору стояла Масленица… При виде блинов я, разумеется, попробовал воспроизвести сцену завтрака Чичикова у Коробочки, когда он отправлял в рот по три блина враз, обмакнув их в растопленное масло… Я стал проделывать то же, разрезывая блин на три части и засовывая в рот сразу все три.
Напрасно Милочка пыталась образумить меня. Сестра Наташа хохотала, как сумасшедшая, и это льстило моему актерскому самолюбию.
Где же тут было думать о хорошем прожевывании этой неудобоваримой пищи!
Однако очень скоро я почувствовал всю отрицательную сторону своего сценического успеха, а к вечеру перепуганные родители поспешили послать за домашним врачом.
В детской запахло 'беленным спиртом', горчичным маслом, 'иноземцевыми' и мятными каплями, а наутро в кабинете отца прозвучал и грозный диагноз моего недуга, поставленный доктором Лисснером: 'гастрическая горячка'.
Вот какими оказались результаты моего первого знакомства с Гоголем!
Не потому ли я и полюбил так крепко нашего великого писателя: страдания-то забываются труднее радостей…'
Не удивляйтесь здесь дате '1876' в рассказе Г. Г. Сатовского-Ржевского. Он и Захарий Маркович Клиорин (род. в 1881 г.) были старейшими русскими журналистами Харбина. Григорий Григорьевич родился 5 ноября 1869 года, и к моменту публикации этой статьи (1936 год) ему было 67.
Ну, а поскольку уж мы упомянули о старейших журналистах русской прессы Харбина, то давайте продолжим эту тему.
Русскоязычная периодическая печать Харбина и Северной Маньчжурии в целом — феноменальное явление в жизни Российского зарубежья. Было время, когда в этом сравнительно небольшом городе после революции одновременно выходили в свет около десятка больших русских газет, а всего в истории Харбина их было более пятидесяти.
Газеты отражали всю пестроту политического спектра взглядов и воззрений российской эмиграции в Китае (они выходили также в Шанхае, в Тяньцзине и других городах) — от ультралевого (большевистского) до правого — монархического и ультраправого — фашистского. История периодической печати российской эмиграции в Китае еще не раз привлечет к себе внимание исследователей.
'Харбинский Вестник' (редакторы П. С. Тишенко, И. А. Доброловский) с 1 января 1918 г. сменил свое название на 'Вестник Маньчжурии', но просуществовал после революции только до 1920 года.
Параллельно с ним с 1919 г. выходил просеменовский 'Свет', занявший резкую антибольшевистскую позицию. Редактором-издателем его и был как раз Г. Г. Сатовский-Ржевский, столичный и сибирский журналист, бывший народник, подписывавший статьи, особенно чрезвычайно популярный в свое время 'Дневник журналиста', псевдонимом 'Гарри С.-Р.'. 'Хорошо образованный и понимающий человек', — так о нем отзывались даже его политические противники.
Приведу сценку на одном из 'рефератов', регулярно проводившихся в Харбинских Коммерческих училищах, где учился мой отец. — 'На лекции приглашенного профессора Юридического факультета Зандера, — вспоминает он, — произошел такой случай. Почти в середине лекции в зале появился невысокий человек с внешностью Черномора, прошел к первому ряду, сел. Его появление не вызвало бы никаких эмоций, если б через некоторое время мы с удивлением не заметили, что с ним делается что-то странное! Он вдруг начал как бы в ужасе хвататься руками за голову, откидываться на спинку стула, вытягивая при этом ноги горизонтально, время от времени всплескивал руками. Однако он не производил впечатления пьяного! Как потом выяснилось, это был редактор довольно реакционной газеты 'Свет' — талантливый журналист и большой оригинал — Сатовский-Ржевский. Своим поведением он, оказывается, выражал несогласие с мнением профессора Зандера! Зандер мужественно закончил свою лекцию, а назревавшее недоразумение было тактично улажено ответственными за вечер учениками старших классов'.
Скончался Григорий Григорьевич в Харбине 10 сентября 1943 г. Тираж его довольно популярного 'Света' доходил до 8 тыс. экз.
Талантливая семья дала Харбину и миру также Дмитрия Григорьевича Сатовского-Ржевского, известного журналиста, автора раздела 'Эмигрантская печать в Маньчжу-Диго' в 'Великой Маньчжурской империи' (Харбин, 1942) и поэта и журналиста Григория Григорьевича Сатовского (младшего).
Из газет дореволюционного периода после 1917 г. продолжала выходить частная газета 'Новости жизни' (1914–1929), редактировавшаяся опытным журналистом З. М. Клиориным, а позднее — С. Р. Чернявским. После Февральской революции газета стала на революционные позиции, всемерно способствуя подрыву престижа и авторитета русской власти в полосе отчуждения; затем активно поддерживала сменовеховство, а после 1924 г. — советскую власть — в крае и СССР. Открыто просоветской была и газета 'Вперед' — орган т. н. Объединенной конференции профессиональных, политических и общественных организаций полосы отчуждения КВЖД (1920–1921; редактор-издатель М. Хаит, секретарь — студент А. С. Чернявский, убитый толпой в 1920 г.). Газета пыталась вести полемику со всеми другими ('белыми') газетами. Этого же курса придерживалась, приняв эстафету от закрывшейся 'Вперед', советская 'Трибуна' (1922–1925; редактор-издатель И. Н. Рамбах).
Однако на правом фланге харбинской печати журналистов и газет сконцентрировалось значительно больше. К 'Свету' примкнул основанный в 1920 г. влиятельный 'Русский голос' С. В. Востротина — личности весьма примечательной (см. Российская эмиграция в Китае, с. 209 и др.).
С 1921 г. издавал вечерний демократический 'Рупор', редактировавшийся вначале поэтом и писателем Сергеем Яковлевичем Алымовым и журналистом и востоковедом Ильей Ивановичем Петелиным, которых позднее сменили И. Л. Миллер и Е. С. Кауфман. Газета уделяла большое внимание культурной жизни российской колонии и, с этой точки зрения, чрезвычайно интересна сегодня.
Однако абсолютную популярность у широкого круга читателей завоевала вечерняя (а затем и утренняя) ежедневная демократическая 'Заря', во главе с известными столичными журналистами Георгием Николаевичем Шипковым и Мечиславом Станиславовичем Лембичем. О последнем обязательно нужно рассказать подробнее.
М. С. Лембич — сын потомственного дворянина, нефтяного деятеля в г. Грозном. Журналистскую работу начал в московском 'Русском слове'.
Во время Первой мировой войны прославился как автор серии статей и очерков в этой газете под общим заголовком 'Среди врагов' и 'В тылу у неприятеля'. Происхождение их таково. Будучи военным корреспондентом, Лембич незадолго до эвакуации русскими войсками Варшавы приехал в Польшу и остался в занятом немцами городе, прожив там несколько месяцев. Затем он перебрался через линию фронта обратно в расположение русских частей и возвратился в Москву. Здесь он был удостоен боевой награды — георгиевской медали, приколотой ему на грудь лично императором Николаем II.
После революции, не приняв ее, уехал из Москвы на юг к ген. Лавру Корнилову, где зарождалась Добровольческая армия. Издавал здесь газету и за боевые отличия получил Георгиевский крест. В 1919 г. по поручению ген. А. И. Деникина он отправился через советский фронт в Сибирь, к адмиралу А. В. Колчаку. Свой путь Лембич выбрал через Каспийское море и на парусной рыбачьей лодке отправился в г. Гурьев. Чуть не погиб во время внезапно налетевшего шторма, сломавшего мачты на суденышке, и был спасен английским военным крейсером. Затем проделал путь от Каспия до Омска — 4500 верст — на лошадях.
Вместе с отступившей Белой армией попал в Харбин и основал здесь издательство 'Заря', которое и развил в последующие годы в самый крупный на Дальнем Востоке эмигрантский газетный концерн, имевший
