часть работ, Н. М. Обухов (декан Электромеханического факультета) спросил: 'А сколько сделано у студентов Покровских и Мелихова?'
П. Ф. ответил, что 75 % (у других было 15–25 %). На это Н. М. сказал: 'Я бываю три раза в неделю в опере и постоянно вижу там этих студентов. Если другие студенты танцевали в это время, то и они могли выполнить задания. Я считаю, что никаких поблажек не должно быть!' Мнение Н. М. оказалось решающим…
Через день приказ по институту объявил, что все работы IV курса должны быть выполнены к 15 апреля. Не выполнившие не будут допущены к курсовым экзаменам (т. е. оставлены на 'второй год'). Ребята дневали и ночевали в институте, а все задания выполнили! Все обошлось благополучно. Нужно сказать, что наша, сама по себе сложившаяся группа в восемь студентов успешно сдала и курсовые работы, и экзамены'.
Это, конечно, лишь краткие выписки из воспоминаний моего отца, посвященных его юности и учебе в ХПИ, который он окончил всего 22 лет от роду. Однако и они, вполне объективно, рисуют русскую профессуру, стоявшую 80 лет тому назад у истоков сегодняшнего Харбинского технологического института, как цвет русской интеллигенции, как высокообразованных, добросовестно относившихся к своему нелегкому труду людей, людей всесторонне развитых, не чуждых литературе и искусству. Самое же главное, на мой взгляд, это то, что они высоко несли за рубежом знамя передовой русской технической мысли, заложили славные традиции Харбинского политехнического института и других вузов Китая и внесли тем самым свой вклад в русско-китайское и советско-китайское сотрудничество. Забывать об этом — недостойно.
Но посетивший институт в 2000 году — в год его 80-летия — наш соотечественник, тоже выпускник ХПИ, Петр Зверев с горечью отмечает в своем отчете, что 'остался на душе осадок: ни в одном выступлении не была отмечена роль и инициатива по созданию ХПИ виднейших представителей России' (см.: Зверев П. 80-летний юбилей ХПИ // НСМ, июнь 2000, № 76, с. 2). То же относится, замечу, до сих пор и к экспозиции Музея ХПИ, который я посетил еще в 1990 г.
Русскими, китайскими и японскими историками должна быть написана правдивая книга 'Харбинский политехнический институт'. Это должна быть и объективная книга. Китайская народная мудрость говорит: 'Когда пьешь воду, не забывай об источнике!' Нельзя, стыдно для сегодняшней китайской администрации ХТИ 'забывать', что прочная основа этого высшего учебного заведения — сегодняшней славы Китая — была заложена в 1920 г. именно русской администрацией и русской профессурой. И преподавание в нем, пока эти профессора не подготовили себе китайскую смену, тоже добрых два десятка лет велось на русском языке, и только с 1954–1955 гг. перешло на китайский.
В 1937–1945 гг., когда институт находился в японских руках, он тоже не стоял на месте и развивался. Его окончили многие японские и китайские студенты. Вот почему сегодня на всех торжествах института японская делегация — самая большая.
Китайская поговорка гласит: 'Ладонью не закрыть солнца!' Я надеюсь, что все это непременно будет со временем отражено в истории института и в его музее. Вот это было бы, действительно, настоящим памятником замечательному высшему техническому учебному заведению и его русским профессорам.
Ведь в первую очередь благодаря именно им все мы — и русские, и китайские, и японские инженеры — добились в жизни столь значительных успехов!
В своих разговорах с папой я не раз интересовался тем, как устраивались в Харбине иногородние ученики Харбинских коммерческих училищ, где он жил в годы учебы в училищах и Харбинском политехническом институте. Мне также очень хотелось узнать побольше о жителях Нового Города, которыми в большинстве были железнодорожники и с которыми он общался, об улицах этой интересной части города, о том, что на них было, где было и т. п.
Папа написал мне об этом и даже приложил к своему рассказу небольшой планчик. Я с удовольствием его изучал, совершая таким образом 'путешествие' по любимому городу, и думаю, что этот материал тоже будет интересен и моим читателям.
'Напишу о том, у кого я жил в Харбине в студенческие годы, но и скажу, у кого пришлось пожить за время учебы в Харбине, — так начинает отец. — После неудачной попытки поступить в младший приготовительный класс ХКУ (а я 'провалился' чуть ли не по всем предметам), было решено подготовить меня для поступления в первый класс этого училища. До поступления оставалось два года, и более года я подготавливался дома — в Бухэду, а последние полгода папа устроил меня на квартиру и 'окончательную шлифовку' в семью Ивана Ивановича Хмирова, бывшего в то время помощником начальника Учебного отдела КВЖД — Н. В. Борзова.
Семья Хмировых состояла из 7 человек: И. И. Хмирова, его супруги (забыл ее имя и отчество), сына Жени, заканчивающего Коммерческое училище (1913 г.), Ларисы, ученицы 6-го класса, Лины — 4-го класса и Вали — 2-го класса. Младший сын Гога еще не учился в школе и готовился к поступлению в нее.
Это была прекрасная, дружная, благожелательная семья. Все хорошо относились ко мне, и просто по-матерински — Хмирова. Насколько она была внимательной, можно судить по следующему событию. Я приехал к Хмировым после Нового года в 1913 г. и месяца через три очень заскучал по дому — я ведь никуда так надолго не уезжал. Хуже начал учиться, помню, потихоньку плакал. Она, по-видимому, обо всем догадывалась и втайне от меня вызвала маму. Мама приехала неожиданно для меня, и какой радостью был для меня ее приезд! Все опять пошло хорошо и продолжалось и после отъезда мамы до наступления экзаменов. Если два года назад 'провал' при поступлении в младший приготовительный меня нисколько не взволновал, то теперь я, чувствуя себя хорошо подготовленным, 'жаждал боя' и полон был решимости выдержать экзамены по меньшей мере на '4'.
Начались экзамены. После устного экзамена по русскому языку я спокойно ушел домой (квартира Хмировых находилась на углу Конторской и Сунгарийского проспекта — в трех минутах ходьбы от Коммерческого училища). Меня, конечно, сразу же спросили, какую оценку я получил? 'Не знаю'. — 'Но как ты отвечал?' — 'Хорошо', — ответил я совершенно спокойно! Кажется, Ларисса пошла узнавать результат, а вернувшись, сообщила, что я получил '5'. Так я уверенно и выдержал все экзамены на 'пять'.
Но жить у Хмировых дольше не пришлось — И.И. получил высокое назначение в Россию, и осенью 1913 г. их в Харбине уже не было.
Учебу в I, II и III классах я провел, проживая у Никольских — Василия Павловича и Аполлинарии Евграфовны. Их единственный сын Коля учился в Москве, и я жил вместе с одноклассником Володей Швецовым и китайцем У-ча (о нем я писал раньше). Квартира находилась на Малом переулке (между Конторской улицей и Правленской).
К осени 1916 г., когда выяснилось, что Володя со своим братом Женей будут жить у инженера Ф. К. Отт, то и я перешел жить туда же. Федор Кондратьевич (Конрадович) Отт был начальником депо г. Харбина. Его барская квартира из 7 комнат находилась на углу Таможенной улицы и Сунгарийсого проспекта, напротив гостиницы 'Гранд-отель'. Но прожил я с Володей и Женей вместе только год: они почему-то перешли (вернее, их родители переместили!) на другую квартиру, к доктору Мозалевскому. Я же один не решился остаться у Оттов, — мне было бы скучно, а их сын был взрослым и не мог быть мне компанией. Так я и перешел к Фельзингам.
Фельзинги: Иван Иванович был бухгалтером (главным) Коммерческого училища, его супруга — Луиза Федоровна, дети: Лена (рождения 1901 г.), Коля (1903), Вольдемар (1905), Евгений (1907), Костя (1916).
Вместе с ними жили: сестра И. И. — Анна Ивановна Керн и ее дочь Ольга (примерно 1898 г.).
В семье любили музыку: И. И. играл на концертино, Лена — на пианино, Коля — на концертино, пианино, виолончели, Ольга неплохо пела. Я хотя и был довольно музыкальным, но музыка у Фельзингов подхлестнула меня, и я с согласия папы начал учиться играть на пианино. Учился я три года, учился, конечно, как говорится, для себя, и достиг хороших успехов.
Прожил я у них с 1917 г. по 1921-й включительно и перешел на другую квартиру потому, что И. И. оставил службу и на заштатные построил дом в Славянском городке. А дом был невелик.
К этому времени Оля Керн получила квартиру из двух комнат на Кирпичной улице (в конце Большого проспекта, около виадука), и я прожил у них два года.
За эти годы Иван Иванович, Коля, Воля и Оля гостили у нас летом почти каждый год. Одним летом, когда у нас были Коля и Володя Соколов, мы в дождливое время играли в преферанс и во время игры часто развлекались, говоря, — к месту и не к месту — 'Колька, сколько в пульке?'
