осв?домиться, как поступить ему с гвардейским экипажем. По словам Хабалова, он ему сказал: если части будут д?йствовать против мятежников, 'милости просим', если против своих не будут стр?лять, пусть лучше остаются в казарм?. Вел. кн. прислал дв? наибол?е надежныя роты учебной команды. Павловцы и преображенцы, однако, ушли с Дворцовой пл. — может потому, что у них не оказалось патрон и достать их негд? было (и '?сть было нечего'), может быть, потому, что нач. ген. шт. Занкевич, которому было передано общее командованіе, поговорив с солдатами, признал собранный резерв ненадежным и не задерживал части, которыя казались сомнительными. Все это очень далеко от героической идилліи, создавшейся вокруг Преображенскаго полка. И т?м не мен?е изв?стная фактическая база под ней им?лась. Чл. Врем. Ком. Шидловскій разсказал в мемуарах, что вечером, когда Родзянко размышлял — принимать ли предс?дательствованіе, ему по телефону позвонил племянник, бывшій офицером в Преображенском полку и сообщил, что офицеры полка постановили 'предоставить себя в распоряженіе Думы'. Под вліяніем этого сообщенія Родзянко, д?йствительно, дал свое согласіе и просил Шидловскаго съ?здить на Милліонную и 'поговорить' с офицерами. В собраніи Шидловскій застал 'в полном сбор? весь офицерскій состав полка и значительное количество важных генералов из команднаго состава гвардіи'. По впечатл?нію мемуариста 'бол?е или мен?е разбиравшимся в том, что происходило, оказался лишь один офицер, остальные же ничего не понимали'. Шидловскій объявил, что на сл?дующій день к ним прі?дет полк. Энгельгардт для того, чтобы дать 'дальн?йшія указанія'. На сл?дующій день, по утвержденію Шидловскаго, 'Преображенскій полк прибыл в Таврическій дворец в образцовом порядк? с оркестром во глав?, без единаго офицера, с каким-то никому неизв?стным штабc капитаном. Оказалось, что полк ушел без 'в?дома офицеров'. Сейчас же посланы были автомобили, чтобы привезти офицеров, но офицеры вовремя не попали. (Эпизод этот подтверждается сохранившимся в архив? военной комиссіи приказом прапорщика Синани с двумя автомобилями направиться на Милліонную в казармы Преображенскаго полка и 'привезти с собой офицеров этого полка'. Приказ за подписью Ржевскаго был пом?чен 4 ч. 55 м. дня). Шидловскій пытался выяснить у солдат недоразум?ніе и получил отв?т, что офицеры полка вообще 'держатся как-то странно, все собираются в своем собраніи, о чем-то толкуют, принимают какія-то р?шенія, но солдатам ничего не объясняют'.
Эпизод с Преображенским полком, хотя очень далекій от легенды, но подчеркивающій пассивность и колебанія военной среды, должен был произвести впечатл?ніе в думском комитет?, показав, что 'первый полк' имперіи отнюдь не представляет собой боевую силу в правительственном лагер?. Св?д?нія из других полков были приблизительно аналогичны. Впосл?дствіи отсутствіе боевого настроенія у команднаго состава отм?тил в своих показаніях перед Чр. Сл. Ком. Хабалов, требовавшій соглашенія с Думой. (Есть свид?тельство, что ген. Безобразов, находившійся в Адмиралтейств?, предлагал попытаться взять приступом революціонную цитадель, но не встр?тил сочувствія в окружающем офицерств?).
Наибол?е яркую иллюстрацію к предреволюціонному настроенію н?которой части команднаго состава дает тот самый Балтійскій флот, гд? событія так трагически обернулись для морских офицеров. В эту психологическую обстановку наканун? переворота вводит нас интересн?йшій дневник кап. 1 ранга Рейнгартена, активнаго члена кружка прогрессивных моряков, сгруппировавшихся около адм. Непенина (см. мою книгу 'На путях к дворцовому перевороту'). Дружески связанные между собою члены кружка систематически собирались на интимныя бес?ды для обсужденія 'текущих вопросов'. Так собрались они и 27-го в 6 час. вечера в ц?лях обм?няться мн?ніями о 'современном политическом положеніи'. Они еще не знали того, что произошло в Петербург? в день их очередной бес?ды, но знали о начавшихся волненіях в столиц?, которыя отнюдь не восприняли, как начало революціи. 'В Петербург? — безобразія: вс? говорят об участіи правительства в провокаціях ,— записал Рейнгартен[28], хотя сам он за н?сколько дней перед т?м говорил в дневник?: 'мы в?рно ускоренным двіженіем приближаемся к великим событіям'. 'Событія приняли грозный оборот', — продолжает запись 27-го. 'Обстоятельства не допускают промедленія. Момент уже пропущен. Нужны немедленные поступки и р?шенія. Дума и вс? общественные д?ятели вялы и мягкот?лы. Надо дать им импульс извн?, для этого надо им?ть опред?ленный план'. Эта 'программа д?йствій' в представленіи собравшихся на бес?ду 27-го активную роль отводила 'отв?тственным политическим д?ятелям' — Государственной Дум?, которая совм?стно с Гос. Сов?том должна составить 'Законодательный Корпус' и избрать отв?тственную перед посл?дним исполнительную власть. 'Происшедшее должно быть доведено до св?д?нія полковника' (т. е. Государя). По нам?чаемому плану предварительно на фронт должны быть посланы 'авторитетныя лица' к высшим военным начальникам, которые должны обезпечить 'спокойствіе' в д?йствующей арміи во время 'дальн?йших д?йствій в тылу'.
Политически единомышленники, собравшіеся 27-го, допускали, что перед флотом может встать дилемма не подчиниться 'Ставк?' и 'Царю', если оттуда посл?дует распоряженіе 'поддержать старый порядок'. 'И мы обязаны сд?лать, все. что в наших силах, чтобы р?шеніе адмирала (т. е. Непенина) шло к спасенію Россіи'. 'Постановили мы так: по очереди итти к командующему и откровенно к р?шительно высказать свои взгляды на вещи, указав на полную невозможность выполнить такой его приказ, который пошел бы в разр?з с нашими уб?жденіями'. (Как поступил Непенин, когда в Гельсингфорс дошло ''потрясающее изв?стіе' о том, что Гос. Дума образовала Временное Правительство и что к нему примкнули 'пять гвардейских полков', будет разсказано ниже). Событія опередили нам?ченный план устройства предварительнаго сов?щанія с общественными д?ятелями с ц?лью повліять на них и сказать, что 'н?которые круги флота настойчиво просят д?йствовать, ибо нельзя оставаться мягкот?лыми и пасивными сейчас'. — 'Чаша терп?нія переполнилась'.
В момент, когда Рейнгартенскій кружок принимал 'р?шеніе', в Гельсингфорс пришли юзограммы о 'безпорядках в войсках[29] — они реально поставили представителей Гос. Думы в т? же вечерніе часы 27-го перед проблемой, которую теоретически обсуждала группа моряков. Продолжавшіяся колебанія Временнаго Комитета вызывались сознаніем неопред?лености положенія. Вот как охарактеризовал вечерніе часы 27-го один из авторов 'Коллективной' Хроники февральской революціи и непосредственный участник движенія в индивидуальной стать?, посвященной памяти вольноопред?ляющагося Финляндскаго полка Федора Линде, который сум?л проявить организаціонную иниціативу и своим вліяніем на солдатскую стихію закр?пить 'поле битвы за революціей'[30]; 'сгущались сумерки, падало настроеніе, появились признаки сомн?нія и тревоги... Сознаніе сод?яннаго рисовало уже мрачную картину возмездія. Расползалась видимость коллективной силы. Возставшая армія грозила превратиться в сброд, который становился т?м слаб?е, ч?м он был многочисленн?е. Наступил самый критическій момент перелома в настроеніи. И революція могла принять характер бунта, которому обычно уготован один конец: самоистребленіе'...
Наконец, в 11 1/2 час. веч., когда выяснилось, что правительство 'находится в полном паралич?', как выразился Родзянко в телеграмм? Рузскому, 'думскій комитет р?шил, наконец, принять на себя бразды правленія в столиц?. Может быть, в предвид?ніи, что эта власть получит высшую санкцію, ибо характер переговоров, которые вел в это время предс?датель Думы и предс?датель Времен. Ком. с правительством, как мы увидим, был очень далек от той формы, которую придал им в воспоминаніях другой член Врем. Ком. Вл. Львов, утверждавшій, что Родзянко получил отв?т — с бунтовщиками не разговаривают: 'на мятеж Сов?т Министров отв?чает только оружіем'. Первое воззваніе Временнаго Комитета к народу, за подписью предс?дателя Думы Родзянко, выпущенное в ночь с 27 на 28 февраля отнюдь не было революціонным. Напомним его: 'Временный Комитет Г. Д. при тяжелых условіях внутренней разрухи, вызванной маразмом стараго правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки возстановленіе государственнаго и общественнаго порядка. Сознавая всю отв?тственность принятаго им р?шенія, Комитет выражает ув?ренность, что населеніе и Армія помогут ему в трудной задач? созданія новаго правительства, соотв?тствующаго желаніям населенія и могущаго пользоваться дов?ріем его'.
В эти часы Таврическій дворец и по вн?шности мало походил на 'штаб революціи'. Конечно, очень субъективны воспріятія, и каждый мемуарист запомнит лишь то, что ему бросилось в глаза и что так или иначе соотв?тствовало его настроенію. Попав только 'вечером' в Таврическій дворец, Станкевич увидал перед дворцом лишь 'небольшія, нестройныя кучки солдат', а 'у дверей напирала толпа штатских, учащейся молодежи, общественных д?ятелей, старавшихся войти в зданіе'[31]. Внутри, в 'просторном зал?' он нашел в 'волненіи' Керенскаго и Чхеидзе. А гд? же остальные члены Думы — они 'разб?жались, потому что почувствовали, что д?ло плохо'. 'А д?ло вовсе не было плохо — заключает Станкевич — но только оно не сосредоточивалось в Таврическом дворц?, который только сам считал себя руководителем возстанія. На самом д?л? возстаніе совершалось стихійно на улицах'[32]. Этими уличными столкновеніями пыталась руководить образовавшаяся при Исп. Ком.
