жизнью арміи, 'невыгодна даже для демократической республики'. 'При полной демократической республик?, — писал Крейнс, — нельзя запрещать даже реакціонных политических кружков, желающих возвращенія самодержавія, иначе полной свободы не будет, а изм?нится форма, а не суть. Нельзя тогда запрещать и пропаганду пацифистов, ...а их у нас немало. Если же запретить крайнія теченія, т. е. пропаганду пацифистов, автократическаго правленія и анархизма, то для наблюденія за выполненіем сего, необходимо опять, хотя бы в иной форм?, ввести Охранное Отд?леніе жандармеріи, столь ненавистной вс?м — тогда опять будет изм?неніе формы, а не сущности в нашем стро?. Если полная политическая свобода, то ею пользоваться должны вс? граждане страны, а армія, гд? граждане находятся временно, должна быть вн? политики, она обязана принять ту форму правленія и поддерживать ее в крайности силою оружія, которую установил народ, будь то конституціонно-монархическое правленіе или республиканско-демократическое — безразлично'. 'Неужели вс? забыли или не знают психологію массы, — как легко ее повести в какую угодно сторону под впечатл?ніем минуты, конечно, талантливому вождю, военному или народному — безразлично. Солдаты сознают и хорошо сознают, к чему направлены вс? эти льготы. Они знают, что этим хотят привлечь их великую силу для борьбы с опасностью реакціи, к которой они не пожелают вернуться без этого'...
Сама Ставка, не дожидаясь отв?тов из арміи, немедленно же реагировала на приказ военнаго министра. 7-го была послана офиціальная телеграмма за подписью Лукомскаго, от имени нач. Штаба верховнаго главнокомандующаго. Ставка присоединялась относительно отданія чести к установленію взаимнаго прив?тствія при условіи, что первым прив?тствовать должен обязательно младшій[414]. В Ставк? также считали 'совершенно недопустимым' участіе солдат в политической жизни. 'В настоящее время, — говорила телеграмма Ставки, — армія признала государственный переворот за совершившійся факт, признала новое правительство, и надо, чтобы она оставалась спокойной, пока не будет налажено новое государственное строеніе, и
Разд?лял ли лично Алекс?ев такой нежизненный в обстоятельствах момента военный ригоризм в отношеніи 'политики', который проявился в офиціальной телеграмм? Ставки от имени нач. Штаба? В дневник? полк. Пронина говорится, что Алекс?ев 'непосредственно' послал военному министру тот отзыв, который в д?йствительности являлся офиціальным отв?том Ставки — поэтому и отправлен был за подписью Лукомскаго. И хотя телеграмма говорила подчас уже изв?стными нам словами Алекс?ева (была ссылка, напр., на французскую революцію и пр.), т?м не мен?е приходится заключить, что личное мн?ніе Алекс?ева ц?ликом не совпадало с офиціально выраженным ригоризмом. По крайней м?р? через четыре дня в разговор? с предс?дателем Сов?та Министров Алекс?ев говорил: 'В боевых линіях, в громадном большинств? частей совершенно спокойно, настроеніе, хорошее... Далеко не в таком положеніи находятся войсковыя части и запасные полки войскового тыла: б?дность в офицерском состав?, энергичная агитація д?лают свое д?ло... Веду переговоры с главнокомандующими об организаціи особых комитетов с участіем в их состав? наибол?е надежных и ум?ренных представителей Сов?та Р. Д., работников Земгора и офицеров. Желательно, чтобы эти комитеты объ?хали войсковыя части, установили связь между войсками и Сов?том Депутатов и были готовы, при возникновеніи гд?-либо броженія командировать своих членов для разъясненія и бес?д с солдатами. Лично у меня такая организація сложилась.... Как только получу вс? отв?ты, пойду к вам с представленіем в надежд?, что вы поддержите эту мысль. Равным образом я просил бы назначить комиссара Врем. Правительства для пребыванія в Ставк? и для установленія нравственной и д?ловой связи между Штабом и Правительством'. Интересно отм?тить, как этот призыв Алекс?ева к главнокомандующим фронтов преломился в воспоминаніи современника, сд?лавшагося вскор? ближайшим помощником Алекс?ева. 'В половин? марта — пишет, Деникин — я был вызван на сов?щаніе к командующему 4-й арміей, ген. Рагоз?... Нам прочли длинную телеграмму ген. Алекс?ева, полную безпросв?тнаго пессимизма о начинающейся дезорганизаціи правительственнаго аппарата и развал? арміи; демагогическая деятельность Сов?та Р. и С. Д., тягот?вшая над волей и сов?стью Врем. Правит., полное безсиліе посл?дняго; вм?шательство обоих органов в управленіе, арміей. В качеств? противод?йствующаго средства против развала арміи, нам?чалась... посылка государственно-мыслящих делегатов из состава Думы и Сов?та Р. и С. Д. на фронт для уб?жденія... На вс?х телеграмма произвела одинаковое впечатл?ніе: Ставка выпустила из своих рук управленіе арміей'.
Как в д?йствительности представляли себ? д?ло подлинные противники 'политики' в арміи, видно из рапорта старших офицеров 52-й п?х. дивизіи, поданнаго 9 марта за подписью 17 начальников командующему 8-ой арміей, т. е. ген. Каледину. Для них революціи вообще н?т, есть только высочайшій манифест 3-го марта, по которому верховная власть передана Временному Правительству. Их рапорт — протест против единоличных д?йствій военнаго министра из штатских, которому чужды потребности моральных свойств арміи и который под давленіем Сов?та реформирует армію в 'дух? соц.-дем. партіи', ц?ль которой уничтожить армію и, сл?довательно, возможность самостоятельнаго существованія русскаго народа. Приказ Гучкова — это 'раскр?пощеніе нижних чинов', что должно породить 'чувство озлобленія и ненависти' к офицерскому составу. Рапорт полагал 'безотлагательными', между прочим, сл?дующія м?ропріятія: внутренній уклад арміи оставить неприкосновенным, не допуская в ней политики, агитаціи политических партій... (перед лицом смерти в окопах и в пол? бок о бок друг с другом офицеры и солдаты давно друзья и братья, и не понимающія этого лица, стоящія во глав? управленія, но далекія от д?йствительной жизни арміи, вносят своими приказами и воззваніями нежелательную и пагубную рознь в военную семью); подтвердить от лица Правительства смертную казнь по возвращеніи посл? заключенія мира вс?м т?м, кто отдается; добровольно в пл?н; дезертиров карать за первый поб?г физическим наказаніем, за второй — смертной казнью; усиленіе наказаній для нарушителей дисциплины... Самое удивительное то, что рапорт требовал 'возстановленія порядка в стран? без всякаго кровопролитія'.
Рапорт, очевидно, был переслан в Ставку, и его составителям был преподан политическій урок в вид? письма ген. кварт. Лукомскаго 20 марта на имя ген. Каледина. 'Вполн? присоединяясь к принципіальной точк? зр?нія и мн?нію, выраженному старшими офицерами 32-ой п?х. дивизіи', — начиналось письмо, — 'должен сообщить, что, повидимому, они не совс?м правильно рисуют себ? обстановку, при каких условіях возникло и принуждено в настоящее время работать Врем. Правительство'. Зат?м Лукомскій, дав краткое и ясное изложеніе политических причин, приведших к перевороту, и условій, при которых возникло правительство, продолжал: 'И в настоящее время встать в явную оппозицію и принять какія-либо р?пштельныя м?ры против Сов?та Р. и С. Д. было бы крайним абсурдом со стороны Врем. Прав, и посл?днему необходимо
'Рапорт' начальников 32 п?х. див., конечно, не был одиноким. В матеріалах, напечатанных
