намереваясь перебросить его через спину.
Тот, однако, оказался не так прост. Неожиданно шагнув вперед, он сам сократил дистанцию и первым нанес удар. Обмотанный цепурой кулак обрушился на челюсть Бориса.
Борис успел поднять плечо и прикрыться. Удар прошел вскользь и был, конечно, послабее удара раскрученной гайкой. Но тоже хорошего мало.
Клацнул и зубы, в глазах заплясали звездочки. Цепные звенья содрали кожу на щеке. От резкой боли Борис на миг ослабил хватку.
А очкарик — р-р-раз! — уже рвет кистень на себя.
Цепь резанула по ладони. Кулак пришлось разжать.
Взмах — очкарик бьет снова.
Борис присел…
Гайка просвистела над головой.
…и резко крутнулся на месте, выбросив ногу.
Подсечка. Очкарик падает на спину. Борис наваливается сверху, прижимая кистень противника коленом.
Теперь намотанная на кулак цепь только мешала очкарику: она словно приковала правую руку дикаря к земле. А свободной левой он ничего не мог сделать против двух кулаков Бориса.
Борис бил почти без замаха, коротко, сильно и быстро.
Справа-слева, справа-слева…
Стекла очков рассыпались по траве, разлетелись в стороны сломанная оправа и гнутые дужки.
Отчего-то особенное удовольствие Борис получил, когда разбивал очки на лице дикаря. Наверное, потому что не вязалось одно с другим: эти интеллигентные профессорские очочки и дикарь-людоед, нацепивший их на свой куцый нос.
А вообще, очкарик оказался хиловат. Долго держать удары он не мог и вырубился после первой же пары. Однако в таких делах нужна надежность и подстраховка.
Еще два удара, еще два, еще. И еще один…
Сзади послышалось шевеление.
Мясник очухался? Быстро что-то, мать его!
Борис оглянулся. Ну да, так и есть! Дикарь с тесаком поднимается с земли. Весь лобешник в кровище, но парень явно рвется в драку.
Борис тоже вскочил на ноги. Его сейчас отделяло от противника с полдесятка шагов.
Дикий неожиданно взмахнул тесаком и…
Борис инстинктивно пригнулся.
Мясник швырнул в него свое оружие.
Тяжелый тесак, кувыркнувшись в воздухе, пролетел над головой Бориса и с отвратительным чавкающим звуком вошел в безголовое тело хэда. Глубоко так вошел. Висельник в пятнистой форме качнулся, словно туша на крюке в мясной лавке.
Офигеть! Борис облизнул пересохшие губы. А ведь мачете это могло вот так же торчать и из его тела, не пригнись он вовремя.
Осознав свой промах, дикарь с устрашающим ревом бросился врукопашную. Но теперь-то все было по-другому. Теперь они дрались на равных. Даже, пожалуй, нет: координация у противника, поймавшего лбом увесистую гайку, все еще была нарушена, и на этот раз преимущество оказалось за Борисом. Разумеется, он не преминул им воспользоваться.
Легко уйдя от очень сильного, но не очень точного удара противника, Борис провел мощную боксерскую троечку. Пробил защиту дикого. Снова уложил мясника.
Бросился к висельнику — вырвать торчащий из тела мертвеца тесак и…
— Ну, хватит, что ли?
И остолбенел.
В лицо ему смотрел обрез-двухстволка.
Глава 8
Дикарей-каннибалов все же было не двое. Трое…
Третий, с ружьем без приклада и обрезанными по самое цевье стволами, стоял у кромки леса. Кряжистый, неулыбчивый такой мужик, уже в возрасте, но еще достаточно крепкий.
Кроме обреза у него имелось короткое копье, торчавшее из-за плеча наподобие винтовки со штыком. Копье висело на широком ремне, привязанном к толстому крепкому древку. Наконечник был сделан из длинного стального штыря, вложенного в специальный паз и намертво примотанного проволокой. Незамысловатое, но эффективное в ближнем рукопашном бою оружие.
Впрочем, укороченное ружье в руках дикаря было сейчас все же более серьезной угрозой, чем заплечное копье.
Зашевелилась, приходя в сознание, Наташка. Села, потирая разбитую голову. Попыталась встать.
— Сидеть!
Обрез в руках дикаря качнулся в ее сторону.
Чернявая все поняла сразу. Замерла.
Зато на ноги поднялся мясник. Тряхнул головой. Оскалился.
— Ну че, братан, обломался?
— Хватит болтать, — велел дикарь с обрезом. — Кончай их. Борис угрюмо зыркнул на него. А что ж сам-то не кончил? Патронов жалко? Или шуметь не хочется?
Мясник, не торопясь, вразвалочку подошел к висельнику. Вырвал из трупа тесак. Осторожно — понял уже, ублюдок, что имеет дело с опытным бойцом, — шагнул к Борису.
И ведь поделать ничего нельзя! Борис покосился на Наташку, на дикого с обрезом. Со своей позиции стрелок мог держать под прицелом их обоих.
Но все же подставлять шею под мачете Борис не собирался. Он приготовился к последней драке. Можно попытаться обезоружить мясника и прикрыться им как щитом.
Шансов мало, конечно, почти никаких. Его наверняка пристрелят скорее. Но лучше уж сдохнуть так, чем покорной овцой. Да и одним патроном у гадов станет меньше. Слабое, а все же утешение.
И потом… Пока мясник и стрелок отвлекутся на него, может, Наташка успеет… Хоть что-нибудь, да успеет сделать. Может быть.
Мясник словно угадал его мысли. Ухмыляясь, отошел к Наташке. Решил сначала зарубить ее? Точно!
Взмах. Блеск заточенной стали над чернявой головой.
— Ах ты ж, с-с-су…
Борис бросился на помощь, прекрасно понимая, что не успевает уже. И что неминуемо нарвется на пулю.
Свист. Всхрип.
— …ка!
Еще свист. Что-то промелькнуло в воздухе.
Стон.
Оба — и мясник с тесаком, и мужик с обрезом — рухнули как подкошенные.
У первого из спины торчала короткая толстая стрела. Второму еще одна такая же стрела пробила голову. Судя по всему, стрелы прилетели с противоположной стороны дороги.
Снова дикие? Опять трупожоры? Каннибал у каннибала, типа, жрачку отбирает? М-да, суровые нравы царят нынче среди дикарей…
Наташка шустро подползла к стрелку с пробитым черепом. Схватила обрез.
