тогда…
Дожидаться этого самого «тогда» Борис не стал. У него в запасе оставалось лишь несколько мгновений. И он решил их использовать.
Борис обмяк всем телом, имитируя потерю сознания, обвисая на ремне-удавке и увлекая старшого за собой — вниз, к земле.
Старшой поддался, открылся. Самое то, чтобы выпустить шприц-ампулу. Но Наташка почему-то опять не выстрелила. Все еще боится попасть в него, в Бориса? Что ж, он признателен, конечно, но все же следовало бы чернявой рискнуть.
Ладно, раз бездействует она, придется выпутываться самому.
Борис резко вскинул руки. Но вцепился не в удавку. Рвать прочный кожаный ремень — бесполезно. Борис нащупал за своей головой голову Корня. Схватился за его виски и уши. Вдавил большие пальцы в глаза противника.
Сдавленно прорычав сквозь зубы что-то нечленораздельное, старшой отпрянул назад. Отпустил и ремень, и Бориса. Схватился за глаза.
— Наташка! — прохрипел Борис.
Однако она снова не выстрелила. Вместо того чтобы всадить в егеря шприц-ампулу, бросилась к Корню, перехватив автомат как дубинку и целя прикладом в голову.
Ударила.
Промахнулась.
Старшой увернулся. Упал. В перекате сам подхватил лежавший в листьях автомат. Приподнялся на колено, вскидывая ствол.
Но и он выстрелить не успел.
Борис схватил первое, что попалось под руку. Под руку ему попалась авоська Корня. Та самая, с хэдхантерскими головами.
И-эх! Взмах. Удар с плеча…
Две человеческие головы в плетеной сетке обрушились на лицо старшого, словно кистень. Повалили дикого на спину.
Короткая, но показавшаяся в тишине леса оглушительно громкой автоматная очередь вспорола воздух Корень все же нажал на курок. Пальнул боевыми. Случайно ли, специально — какая разница теперь-то?
Теперь надо было делать ноги.
Со второй попытки Наташка достала-таки прикладом голову Корня. Что ж, хороший удар в черепушку действует не хуже хэдхантерского парализатора. Старшой затих. Зато в лесу уже слышались всполошенные крики егерей. И возможно, очень скоро сюда пожалуют и хэды.
— Почему шприцом не выстрелила? — в сердцах бросил Борис. — Сразу? Пока Корень меня душил?
— Не могла, — отозвалась чернявая. — Кончились шприцы.
— Как кончились?! У тебя же полный магазин в подствольнике.
— Это я так Корню сказала.
— А на самом деле?
— Пошутила, — буркнула Наташка. — Одна ампула только оставалась. На Гарика ее израсходовала.
— Ш-ш-шутница, — прошипел Борис. И добавил: Ладно, по стволу — в зубы, магазины-гранаты — по карманам — и бежим.
Сильно нагружаться им сейчас было нельзя. Но Наташка все же настояла на том, чтобы взять рюкзак и авоськи с хэдхантерскими головами. Бросать «ушастую валюту» она не хотела ни в какую.
— Хорошо, — сдался Борис. — Я понесу рюкзак. Ты — хватай сетки.
Может быть, именно из-за этого лишнего груза их и отловили уже на следующий день.
Глава 29
Хруст ветки под ногой заглушил негромкий посторонний звук. Хлопка подствольного ампуломета Борис не услышал.
Только — ш-ш-ших! Что-то прошелестело по высокому кустарнику, через который он пробирался. Наверное, кусты его и спасли, отклонив снаряд в сторону.
Звяк! Шприц-ампула разбился о дерево, возле головы Бориса. Игла застряла в коре. Брызги парализатора и осколки разбитого пластика чуть не попали в лицо.
— Ложись! — Борис упал в густую траву сам и свалил Наташку. Стараясь не тревожить кусты, они отползли чуть в сторону и назад. Залегли в глубоком овражке. Замерли.
Второй шприц сбил листья над их головами. Третий вошел в землю сильно правее.
Кто-то палил в них нелеталкой. То ли их хотели взять живыми, то ли просто не хотели лишнего шума. Судя по всему, стреляли через широкую старую просеку, которую только что миновали Борис и Наташка. Когда-то здесь проходила ЛЭП. Теперь остались только покосившиеся столбы с обрывками проводов.
Наверное, их засекли, когда они переходили открытое пространство. Когда почти перешли уже.
Но вот кто стрелял?
Это вполне могли быть хэдхантеры, идущие по следу диких егерей. А могли быть и охотники Корня, решившие отомстить за старшого.
В зарослях на противоположной стороне просеки вроде бы наметилось слабое шевеление. А может быть, и нет. Может, просто показалось.
Борис прижался щекой к автоматному прикладу. Нет, в густом кустарнике и разросшемся подлеске ничего не разобрать! Указательный палец правой руки лежал на курке «калаша», пальцами левой руки Борис оглаживал спусковой крючок подствольника. Он готов был ответить и пулей, и шприцом. Лишь бы цель оказалась в зоне видимости.
Пока цель таилась в «зеленке». Но как только преследователи высунутся на просеку…
Кажется, их с Наташкой тоже потеряли из виду. И выходить на открытое пространство таинственные стрелки не спешат. Осторожничают.
Ладно… Ждать. Не шевелиться. Сейчас нельзя поддаваться панике. Ломанешься через заросли — непременно обнаружишь себя. Тогда — пиши пропало. Второй раз не промажут.
Тишина. Спокойствие леса. Щебечут птички.
Секунды тянулись медленно, как попавшая в поле зрения Бориса смоляная капля на шершавом стволе. Секунды обращались в минуты. Минуты утекали еще медленнее. Одна, вторая, третья…
Наташка что-то высмотрела в сплошной зеленой стене напротив. Саданула из подствольника. Негромкий хлопок, отсутствие вспышки… Такой выстрел вряд ли выдаст их позицию. А небольшое расстояние делало стрельбу из ампулометов не менее эффективной, чем огонь боевыми. Наташкин шприц бесследно исчез в зарослях на противоположной стороне. Попала чернявая? Нет? Не понятно…
— Эй, Берест! Натаха! Вы ведь там где-то залегли?! — От крика, донесшегося с противоположной стороны просеки, вспорхнули мелкие птахи. — Хватит фигней страдать! Выходите давайте!
Голос Борис узнал сразу. Кричал Корень. Значит, все-таки их догнали егеря.
— Плохо ты, Наташка, старшого прикладом приласкала, — шепотом попенял Борис. — Очухался, гад.
— Так второпях же я его, — процедила она. — И откуда мне было знать, что у Корня черепушка такой крепкой окажется.
— Если сдадитесь сами и вернете «валюту» — может быть, будете жить! — пообещал Корень.
Ага, помнится, то же самое он говорил и пленному хэдхантеру из патруля.
— Во всяком случае, умрете быстро.
Вот это еще похоже на правду. Только такой расклад не устраивал Бориса.
