Добротные доски не гнили в сухом воздухе склепа, да и вообще… Запаха тления в сей скорбной юдоли не ощущалось вовсе. Орденские бальзамировщики свое дело знали.
Как-то неправильно все это было. Не понимал этого Всеволод, не мог понять. Мертвецов надлежит предавать земле, ХО-РО-НИТЬ надлежит мертвецов, а не хранить, как солонину, в каменных ящиках с деревянными крышками.
Толстые доски, закрывавшие покойников в массивных тесанных из камня гробах, украшали кресты и скупые надписи. Стершиеся латинянские буквицы, разбирать которые Всеволод даже не пытался. Что там? Имена павших? Эпитафии? Строки псалмов и молитв?
Какая разница…
Всеволод шел дальше.
Саркофаги. Крышки. И под каждым деревянным надгробием – сраженный нечистью человек.
Или не только человек. Под крышкой ведь могла прятаться и…
Эржебетт…
Тварь, которую они искали.
Нужно смотреть в оба. А как? Как смотреть-то? Вскрывать каждую гробницу на своем пути?
Интересно, сколько их здесь? Он считал. Пока не сбился. Где-то на четвертом десятке.
Много. Слишком. Но…
Ага, не все, оказывается, закрыты. Вот, к примеру, – пустующий саркофаг. Вот еще один… И вот – без крышки. И там, вон, тоже – каменный гроб дожидается своего мертвеца.
Правда, незанятые и незапертые деревом саркофаги встречались редко. Маловато, правда, было таких. Места для новых покойников в склепе почти не оставалось. Но от того, что в ровных рядах нет-нет, да и зиял зловещий провал, от того, что крытые гробницы порой все же чередовались с открытыми… От всего этого становилось особенно жутко. «Будто специально для нас оставлены», – неотвязно крутилась в голове неприятная мыслишка. И – мурашки по спине.
Всеволод внимательно осматривал каждую темнеющую нишу И двигался дальше…
Нет, ничего живого в этой зале смерти они пока не обнаружили.
Дальше…
Тихо и молча. Потому что говорить в полный голос здесь не хотелось. Нельзя было здесь – в полный голос. Да и вообще говорить…
Еще дальше…
И уж, тем более, нельзя здесь кричать.
Нельзя – и все!
И все же…
– Эр-же-бетт! – крикнул Всеволод.
От его нежданно грянувшего голоса идущие сзади вздрогнули. Сам Всеволод не видел этого, потому что не смотрел в тот момент назад. Но – почувствовал. Явственно, спиной почувствовал.
Склеп немедленно вернул, швырнул обратно дерзко брошенное в могильную тишину слово, многократно усилив его эхом.
– Бет-бет-бет… – прокатилось под сводами, отразилось от стен.
Что-то тихонько зашептал на латыни побледневший Томас. Здоровая рука тевтона судорожно творила крестное знамение.
– Бет-бет-бет… – затихали отзвуки эха.
И…
– Э! Э! Э! – отчетливо донеслось вдруг из темноты. Спереди. С противоположного конца склепа, до которого они еще не дошли. – Э-э-э!
А вот это – уже не эхо! И это – не обман напряженного до предела слуха.
Тварь там! Тварь ждет! Тварь выбрала место, чтобы встретиться с ними… Тварь зовет, подзывает… Что ж… Всеволод направился на зов. Быстро, почти бегом. Но – осторожно. С мечами, выставленными перед собой.
Шел не очень долго. Шел, пока не уперся в…
Дверь?
Неужто еще одна дверь?
Да, длинный, уставленный каменными саркофагами замковый склеп заканчивался проходом…
Куда?
Эта дверь тоже заперта. И тоже – снаружи. Но ведь крик-то раздавался из-за нее. Обилие загадок начинало утомлять сверх всякой меры.
«Может, заманивают? – промелькнуло в голове. – Ловушка, может? Но в чем она заключается?»
Всеволод тщательнейшим образом изучил дверь. Ага… Эта дверца – попроще, без железной обивки. И засов тут – поплоше. Крепкий деревянный брусок в широких пазах. Дубовый кажется. И все же дерево, не металл. Правда, на засов намотана железная цепь из толстых паяных звеньев. На цепи, разумеется, –
