— Надо бы все же подсобить хану, — задумчиво произнес Угрим.
— Вылазка? — с надеждой спросил Тимофей.
— Нет, — ответил Угрим. — Пока обойдемся без нее.
В воздухе мелькнули ладони князя. Дернулось на плечах и горбу волхва алое корзно…
Река вновь взбурлила, но уже в стороне от колдовской схватки. Неподалеку от стен Острожца расступились воды, разверзлось дно. Из илистых глубин, из разорванного русла Ищерки, из самых земных недр поднялась скальная твердь — огромный плоский монолит на каменных опорах. Угрим вздымал над рекой переправу куда более надежную, чем лед.
Вздыбившаяся вода схлынула, река, разбитая на десятки узких мутных потоков, зашумела между неровных колонн. Широкий мост, сотворенный князем-волхвом, вызывающе поблескивал на солнце влажным камнем.
Татарский шаман повернулся к крепости. Ударил колотушкой о бубен. Раз, другой, третий… Вознесенная над Ищеркой переправа начала исходить паром, замерцала, заискрилась. На мокрую скалу ложились тончайшие покровы защитной магии.
Михель и Арина обрушили свой водяной клинок на каменную твердь. Однако монолит, поднятый над речными водами, не дрогнул. Магический меч рассеялся мириадами брызг.
— Что? — усмехнулся Угрим. — Не по зубам?
— Как тебе удалось такое, княже? — только и смог вымолвить Тимофей.
— Это часть той скалы, на которой стоят сейчас острожецкие стены, — пояснил Угрим. — Не забывай, здешние недра пропитаны силой Кощеева тулова. Одолеть такую силу не просто. К тому же — видишь — татарский колдун тоже крепит переправу как может.
Шаман действительно старался вовсю: приплясывал и бился в колдовской трясучке. Колотушка часто-часто стучала в плоский бубен.
Михель и Арина попытались перерубить скалу снова. И снова. И снова. Ничего не вышло. Угрим опустил руки, прекращая волшбу.
— Дальше пусть дела вершатся без нас.
Татарские всадники уже въезжали на широкий каменный мост. Водяной меч мага и ворожеи угрожающе взметнулся над их головами. Однако и татарский шаман тоже творил схожее колдовство. Ему больше не нужно было тратить силы и время на создание переправы. Теперь он мог заняться ее защитой.
Глухое раскатистое уханье бубна, обращенного к Ищерке, вынуло из реки, как из ножен, еще одну струю воды — узкую, тугую, кривую, словно сабельный изгиб. Шаман подставил ее под…
Удар!
Вода перерубила воду и водою же рассеялась. Михель и Арина рванули из белой пены новый меч. Но и этот клинок наткнулся на водяную саблю, созданную магией степняка.
Еще удар! Еще… Блестящие струи бились над переправой друг о друга, словно водяные змеи. Маг и ворожея яростно атаковали, степной шаман защищал людей на каменном мосту.
В тучах низвергающихся сверху брызг татарская орда перетекала на противоположный берег. Первая сотня степняков, дико подвывая и натягивая луки, уже мчалась к Михелю и Арине.
Латинянский маг взмахнул руками. Рукава красной накидки колыхнулись из стороны в сторону. Татарские стрелы сломались в воздухе, не долетев до цели.
Вскинула узкие длани гречанка. Земля под копытами степных коней сморщилась, как кожа старухи. Возникшие из ниоткуда рытвины и бугры остановили передовую сотню. Лошади, в бешеном галопе несшиеся на врага, спотыкались, падали и ломали ноги. Всадники вылетали из седел.
Но за первой сотней уже устремилась вторая. За второй шла третья… Татары двигались в обход, по широкой дуге огибая опасный участок и грозя захватить вражеских чародеев в клещи.
Михель и Арина не стали испытывать судьбу. Маг и ворожея вскочили на коней и помчались прочь от реки — под прикрытие имперских войск. Вслед за ними устремились конные рыцари из чародейской свиты.
Татары с ходу смяли пеших щитоносцев, оставшихся на берегу без магической защиты, и бросились за беглецами. Настигли и изрубили нескольких рыцарей, но в пылу погони слишком близко подступили к вражескому строю. Десятки людей и коней пали, утыканные стрелами и арбалетными болтами. Степняки повернули лошадей, откатились обратно к переправе.
Теперь уже латинянский конный отряд рванулся за ними. Рыцари догнали отступающий авангард противника, сбросили его с каменного моста, но сами попали под град стрел и вынуждены были отступить с большими потерями.
Первая проба сил закончилась. Но только проба. Близилась битва, какой не видели еще ищерские земли.
Гудели рога и трубы. Раскатисто громыхали боевые барабаны. Развевались на ветру расшитые полотнища штандартов и покачивались бунчуки из тяжелых конских хвостов. Латиняне стягивали и перегруппировывали силы. Из лагеря осаждающих и из окрестных лесов подступали все новые отряды. Степняки тоже выстраивали свои тумены вдоль Ищерки. Фланги и тылы двух армий терялись в густых рощах и болотистых низинах, появлялись на редких лугах и терялись вновь.
Непролазные заросли мешали сейчас и имперцам, и кочевникам. И вот уже вновь творилась волшба. Колдовали и татарский шаман, и Михель с Ариной. И все, похоже, добивались одной цели.
Происходило что-то невероятное, немыслимое что-то! Тимофей видел, как местность по обе стороны реки стремительно преображалась. Деревья уходили в землю, словно врастая обратно в собственные корни. Подлесок и высокий кустарник клонились вниз, стелились ковром и исчезали без следа. Иссыхала болотистая почва, выравнивались холмы, стирались кочки. Только лесная трава недоуменно колыхалась на открывающихся просторах. Да речных вод никто из колдунов на этот раз не трогал.
Вскоре вдоль Ищерки, по обеим ее берегам, простерлась равнина, полностью очищенная от леса. Тимофей не верил собственным глазам. Там, где прежде шелестело листвой зеленое море, теперь ни пенька, ни единого деревца!
Необъятная ровная пустошь, разделенная извилистой лентой реки, идеально подходила для конного боя. Что ж, и латиняне, и татары обычно делали ставку именно на конницу.
— Сейчас начнется, — негромко произнес Угрим. — Битва за Кость.
И началось!
Опять атаковали татары. По широкому каменному мосту через Ищерку хлынула легкая конница. Сотни, может быть, тысячи всадников с визгом и гиканьем понеслись на врага.
Выплеснувшись на левый берег, кавалерийская лава не ударила во фронт, а, расколовшись надвое, растеклась вдоль вражеского строя. Лучники на низкорослых мохнатых лошадках устремились от центра к флангам, осыпая противника градом стрел. Степняки скакали по-над берегом, затем разворачивались, мчались обратно, вытаскивали из колчанов новые стрелы и опять, выдвинувшись вперед, проносились в диком галопе перед плотными вражескими рядами.
И стреляли, стреляли, стреляли…
Михель и Арина стояли в центре, а потому чело латинянской рати было надежно прикрыто. Татарские стрелы осыпались, так и не долетев до срединных рядов. Но магическая завеса не могла уберечь все растянувшееся вдоль Ищерки воинство. Возле флангов крутились колеса из сотен всадников, сменявших друг друга. Кажущаяся хаотичность татарских наскоков была хорошо продумана и не раз опробована в боях. Стрелы сыпались без конца, а конные стрелки, мелькавшие, казалось, перед самым носом ошеломленного противника, были недоступны для вражеских мечей и копий.
Татары применяли свою излюбленную тактику: бой на расстоянии. В таком бою у имперцев не было никаких шансов. Арбалетчики латинян не успевали отвечать на обвальные залпы степняков. Даже ловкие английские лучники не метали стрелы так быстро, метко и далеко, как это делали ханские воины.
За каждого сваленного степняка германцам и их союзникам приходилось платить десятком жизней. Единственное, что могли сделать латиняне, — это навязать кочевникам рукопашный бой и попытаться столкнуть противника в реку. Они так и поступили.
Под рев боевых рогов раздвинулись фланговые построения. Рыцарская конница прорвалась сквозь
