узел, связывающий наконечник и ленту. Угрим словно поймал ядовитую змеюку. По-над шеей схватил — чтоб не смогла ужалить.
— Вот, значит, в чем дело. — По побледневшим губам князя скользнула слабая усмешка.
— В чем, княже? — не утерпел Тимофей.
— С ним, — Угрим кивнул на мертвого Зигфрида, — не церемонились. Над ним не произносили сложных заклинаний и не проводили долгих ритуалов. Его подчинили быстро и просто. В него воткнули заговоренную сталь. После этого он себе уже не принадлежал. Власть над ним обрело вот это…
Князь поднял стрелку с красным хвостом. Угрим держал ее крепко, растянув во всю длину, и Тимофею казалось, будто шелковая лента пытается извиваться, словно живая. Ну точно — змея!
— Я не смог проникнуть в помыслы латинянина не потому, что они были укрыты магией, а потому что их не было вовсе, — продолжал Угрим. — Его поступками управляло заклятие, наложенное на сталь. А когда пришло время, оно же расправилось с ним.
Князь что-то шепнул. С силой дернул светящееся острие в одну сторону, а шелковый хвост — в другую. Красная лента оторвалась от наконечника. Призрачные отблески на металле погасли. Чары рассеялись. Зазубренное острие стало теперь обычным куском железа.
Угрим отбросил наконечник в сторону. Скомкал тряпицу в кулаке. Поймав удивленный взгляд Тимофея, объяснил:
— Лента связывала заговоренный металл с тем, кто наложил заговор. Быть может, мне тоже удастся воспользоваться этой связью.
Слова князя были не вполне понятны, но Тимофей уже не успевал ни о чем спросить.
Топот, раздавшийся сзади, заставил его обернуться. Рука по привычке дернулась к ножнам. Да только в ножнах-то сейчас пусто!
К счастью, клинок не понадобился: в залу ввалились Феодорлих и Огадай с толпой слуг и телохранителей. Союзнички пожаловали, крысий потрох! Вовремя, нечего сказать…
Ханские нукеры и императорские рыцари остановились, завертели головами.
— Коназ! — вперед выступил Огадай. Хан был недоволен, если не сказать — взбешен. — Мы тебя по всей крепости ищем!
Сапоги Огадая подняли облачко инистой пыли. Взгляд темных раскосых глаз скользнул по кровавым росплескам, оставшимся от бесерменского колдуна, по жаровне, покрытой изморозью, по заледеневшим коврам.
— Что здесь происходит, урус? — процедил хан сквозь зубы.
Через плотные ряды воинов протолкнулся Феодорлих. Император в изумлении уставился на мертвого барона.
— Зигфрид?! — Феодорлих поднял глаза на Угрима. — Он-то тут откуда взялся, князь? И почему мертв? И где старец Горы?
— Старца больше нет. — Угрим предпочел ответить лишь на последний вопрос Феодорлиха.
— А Черные Мощи, принадлежавшие старцу? Где они? И где Арина?
— Это нам еще предстоит выяснить, ваше величество.
Тимофей заметил, как в княжеском кулаке дернулась красная лента.
— Как, коназ? — свел брови Огадай. — Как ты собираешься это выяснять?
— Попробую заглянуть в Окно, — пожал плечами Угрим.
— В окно? — Хан обвел залу недоуменным взглядом.
Ни окон, ни бойниц он увидеть, конечно же, не мог. Их здесь попросту не было. Обычных окон и обычных бойниц. А знал ли Огадай об Окнах, открываемых колдовством? Судя по всему, нет.
— В Окно, — твердо ответил Угрим.
Шелковая лента дернулась еще раз. Правда, никто, кроме Тимофея, внимания на это не обратил.
Глава 12
Давящий мрак Тропы, подсвеченный разноцветными искрами, расступился. Навья тьма кончилась.
В лицо ударил яркий дневной свет. Но она сумела вовремя совладать с собственными глазами и не была ослеплена. Взгляд вырвал самое важное. Небольшую полянку, окруженную низким густым кустарником. Одинокую человеческую фигуру в зеленом плаще и круглой островерхой шляпе.
Желтое, чуть приплюснутое лицо под широкими полями. Холодные узкие глаза. Редкие усики. Жидкая бородка. В одной руке — кристалл с Черными Мощами. Другая — быстрыми размашистыми движениями стирает зияющий в воздухе зев Тропы, из которого только что вывалилась Арина.
Она повернулась к незнакомцу, не дожидаясь, пока Тропа за ее спиной сомкнется окончательно. Повернулась, как только поняла: Угриму до нее не добраться. Повернулась не для того, чтобы благодарить. И не для того, чтобы задавать вопросы.
Чтобы действовать. Чтобы бить насмерть.
Сразу бить. Первой бить. Пока не отняли силу. Пока не лишили источника силы.
Она уже побывала в роли обманутой безвольной куклы в ассасинской крепости. Хватит. Ей не понравилось.
Раз — ее кристалл с Костью направлен на мага-чужака.
Два — губы торопливо проговаривают первые звуки боевого заклинания. Три — вскипающая смертоносная мощь переполняет связанное, слитое с кристаллом воедино тело. И нужно только обрушить эту силу на противника.
А желтолицый-то оплошал! Опоздал желтолицый! Он лишь сейчас закрыл колдовской путь и только- только поворачивается к ней. Только-только поднимает ей навстречу свой магический артефакт. Улыбаясь бесстрастной уверенной улыбкой.
Но почему?! Почему он ТАК ей улыбается?
Конечно, он отставал от нее ненамного — на пару мгновений всего. Однако в магическом поединке это достаточно большой срок. В единоборстве сильных магов — это почти вечность.
Арина не сомневалась, что нанесет удар первой.
Прямо сейчас она могла избавиться от этого странного союзника, так неожиданно и так вовремя появившегося, но уже успевшего стать и ненужным, и опасным. А самое главное — она могла заполучить еще одну Кость. Еще одну заветную реликвию.
Да, шанс был. Неплохой шанс. Только воспользоваться им ей не дали.
Шорох кустов.
Размытое движение справа. И слева тоже.
Полностью сосредоточившись на незнакомом маге, сконцентрировав всю силу готовящейся атаки перед собой, она не ожидала ничего подобного.
Что-то промелькнуло в воздухе. Лязгнуло. Скрежетнуло.
Впилось в запястья, будто когти хищника. А впившись, резко дернуло, отрывая ладони от холодных граней кристалла, разводя руки в стороны.
Сзади и сверху на Арину тоже что-то упало. Петля аркана? Нет, по плечам ударило увесистое металлическое кольцо. Тихонько звякнуло. С внутренней стороны широкого железного обруча выдвинулись острые лезвия. Вонзились в шею. Вспороли кожу, мышцы, гортань, артерии и связки, коснулись кости, грозя полностью отсечь голову.
Конечно, она не позволила боли затмить сознание. Сильные маги и ворожеи умеют не чувствовать боль или, если быть точнее, умеют не придавать ей значения.
Арина не утратила ясности мысли и прекрасно сознавала, что происходит. А происходило сейчас не совсем то, что должно было бы. Она хрипела и свистела разорванной глоткой, но при этом не ощущала во рту солоноватого привкуса — только холод металла. Она не захлебывалась собственной кровью. И красного фонтана перед глазами она не видела тоже.
Лезвия, взрезавшие шею и горло, оказались непростыми. Неизвестно, какие заклятия лежали на
