– Да, я многому тебя обучил, – согласился старец-воевода.
Делая первый шаг…
– Но я никогда не обучал тебя настоящему бою с Властвующим.
Второй шаг – осторожный, мягкий, кошачий…
– Мне не нужен был столь опасный ученик.
Третий шаг. Олекса замер в боевой стойке, готовясь к последней решающей атаке.
Не обучал? Не нужен? Быть может. Очень даже может быть. Всеволоду уже доводилось мериться силой с Черными Князьями. И с Бернгардом, и с парой других Властителей. Победы он не добился ни разу.
– Тогда тебе придется просто убить меня, Олекса…
Меч в окровавленных ладонях тяжелел с каждой секундой. Влажная от теплой крови рукоять так и норовила выскользнуть из деревенеющих пальцев. Всеволод старался, очень старался, чтобы противник не заметил его слабости.
– Именно убить. Ибо испить себя там, за чертой, я не позволю. Тебе уже не овладеть иными мирами. Тебе придется иметь дело лишь с этими двумя. Хочешь ты того или нет, но ты обречен и впредь защищать людское обиталище от Властителей с той стороны. И испивать ты будешь лишь по одному человеку в месяц. И…
От молниеносного удара старца-воеводы Всеволод уклониться не успел. Подставиться под клинок Черного Князя – не сумел. Впрочем, Олекса целил и не во Всеволода вовсе – в его меч.
Звон, отдавшийся в руках и ушах…
Удержать оружие ослабевшие пальцы не смогли. Всеволод лишился клинка.
А секунду спустя тяжелая ладонь в латной перчатке легла ему на плечо. Горящие глаза и глумливый оскал приблизились к самому лицу:
– Выйдет не по-твоему, Всеволод, – процедил Олекса. – Выйдет по-моему. В тебе еще осталась Смешанная кровь. И я изопью ее всю. И сделаю это там, за чертой, в проходе между мирами. Между многими мирами. Которые еще только ждут своего Властителя.
Начиналась знакомая метаморфоза. Все происходило в точности, как с Бернгардом. Человеческий облик Олексы не менялся. Только зубы росли, обращая рот в чудовищную пасть, щетинившуюся загнутым частоколом клыков. А пальцы-клещи, впившиеся в наплечник, уже тащили Всеволода к бреши на рудной черте. И сопротивляться тому больше не было сил.
Это был конец. Всему. И оттого все становилось безразлично, и безнадежно, как заходящее солнце.
Глава 49
Свист…
Что-то промелькнуло у плеча, на котором лежала тяжелая длань Олексы.
И сразу – толчок.
Толкнуло не Всеволода – толкнуло Черного Князя. Скорее, не толкнуло даже, а сбросило, снесло руку нечисти с наплечника. Освободило Всеволода.
Олекса взревел. В реве том невозможно было услышать второго краткого посвиста. Зато обостренным звериным каким-то чутьем Всеволод ощутил, как что-то мягко коснулось бармицы под ухом. И Олекса, охнув, захлебнувшись собственным рыком, отступил на шаг. В широкой груди старца-воеводы трепетало яркое оперение на длинном древке.
Еще одна стрела – та, что ударила первой, – торчала из левого предплечья: окровавленный наконечник с одной стороны, пестрое оперение – с другой.
«А руку-то – насквозь!» – только и успел подумать Всеволод.
Третья стрела, тоже угодившая в грудь Олексы, оттолкнула князя-старца еще дальше.
И подтолкнула еще ближе к зияющей бреши.
Судя по тому, как легко посеребренные наконечники пробивали доспех и как глубоко входили в плоть, стреляли с небольшой дистанции. Причем делали это быстро и умело.
Но кто? Но откуда взялись спасительные стрелы? Всеволод не размышлял об этом. Он снова действовал. Пробудившись, сбросив вялую дремоту обреченности. Обретя надежду.
Прыжок вперед.
Навалившись плечом, всем своим весом он подтолкнул Олексу, хватавшего воздух руками и клыкастым ртом. Сломал наплечником стрелы, засевшие в груди Черного Князя. Но своего добился.
Раненый старец-воевода выронил меч. Опрокинулся навзничь. Рухнул спиной на рудную черту. За черту. В брешь между мирами, в Проклятый проход.
Еще одна стрела полетела вдогонку Вслепую. В густую зеленоватую пелену, закрывавшую разрыв.
– Жив, урус?
Сагаадай! С луком в руках.
С новой стрелой на тетиве.
– Жив, – одними губами ответил Всеволод.
Улыбнулся…
За татарским юзбаши по извилистому ущелью меж мертвых вод спускался еще кто-то. И еще. И – вон
