Это могло являться чем угодно, но только не заветным проходом к древней кровавой границе. Уж Всеволоду-то было с чем сравнивать. Настоящий проход – ровный, широкий, идущий от берега до берега да через все дно – он видел глазами Эржебетт. А это… Нет, это не то. Это – НЕ НАСТОЯЩЕЕ. Вскрытое, взломанное грубо, неумело, не по правилам, не ночью, а средь бела дня. И белым металлом. И именно поэтому – НЕ ТО.
Темные мертвые воды дрожали часто и мелко. Как студень на ветру. Огромный такой, гигантский, дырявый, дымящийся студень в каменном котле.
Всеволод тупо хлопал глазами.
Бернгард стоял рядом и смотрел безмолвно, не дыша. Как будто… Восхищенно?
Два отражения колыхались на беспокойной ряби деготьного цвета. Отражение Всеволода – перевернутое вверх ногами. Головой к берегу. И отражение магистра. Обычное. Правильное. Головой к центру водоема, изъеденного дырами. Всеволод отметил это лишь краем сознания. Ничуть не удивившись. Что ж, так ведь и должно быть. Сам он родился в этом обиталище. Бернгард – пришел из мира иного, однажды уже переступив рудную черту, сокрытую на озерном дне. Оттого и не меняется отражение магистра в напуганных мертвых водах.
«Так гоже можно отличать человека от нечеловека», – говорил когда-то Бранко. Волох был прав. Но сейчас о его правоте Всеволод думал меньше всего. Мысли сейчас крутились вокруг оспин, пронзивших озерную гладь.
Прорехи, словно прорубленные, пробитые, проломленные, прогрызенные в мертвых водах, смутно повторяли очертания брошенных на дно предметов, И были совершенно… абсолютно бесполезны.
Все вышло не так. Вышло иначе!
Всеволод с трудом подавил рвущийся из груди стон разочарования. Повернулся к Бернгарду:
– Что это?! ЧТО?! ЭТО?!
Магистр пожал плечами. Ответил спокойно. Даже вроде бы удовлетворенно:
– Мертвые воды не выносят серебра. И они действительно расступились, отгородив себя от него. И его – от себя.
– Отгородив?
– Да, русич. Так засевшая в человеческом теле заноза или наконечник стрелы обволакивается гноем, а после с гноем же выходит наружу. У озера нет возможности вытолкнуть серебро вовне. Поэтому его воды просто отступили, разорвались, разошлись в тех местах, где лежит белый металл.
– Бернгард, мы сможем как-нибудь пустить в эти прорехи мою кровь и сказать твои слова? – спросил Всеволод.
Магистр покачал головой:
– Кровь падет не на кровавую границу, а на серебро, лежащее на дне. Слова – тоже. И вряд ли сейчас, при свете солнца, мертвые воды пропустят их дальше. И потом нам ведь все равно не добраться до этих водяных дыр. Они открылись слишком далеко от берега. А у нас нет ни лодки, ни плота. Да если бы и были… Это особое озеро, русич. По нему невозможно плавать. Здесь тонет все. Проваливается сквозь верхний слой. Увязает в нижнем.
Тонет все? Проваливается? Увязает? Что ж…
– А если мы… – вскинул голову Всеволод. – Сами… Если просто войдем туда?
– Куда? – поднял брови Бернгард. – В озеро?
– Ну да! На нас – серебряная броня. Значит, перед нами мертвые воды должны расступиться. Нужно только без страха идти вперед, и…
– И воды, конечно, расступятся, – перебил Бернгард. – Вот только не сразу. Вначале они всех нас изломают. Превратят в кольчужные мешки с месивом из раздавленных внутренностей и раздробленных костей. А потом – да, расступятся. Над тем, что от нас останется. Ты же видел – озеро не разверзается сразу. Оно противится белому металлу. Пытается его поглотить, справиться с ним. Оно бьется и борется. Долго и отчаянно.
– А разве оно еще не успокоилось? – нахмурился Всеволод.
– Посмотри на эту рябь, русич. Посмотри на свое отражение. Это мнимое спокойствие. Оно продлится лишь до следующего соприкосновения с серебром. Хочешь проверить?
Не дожидаясь ответа, Бернгард вынул из ножен меч. Коснулся клинком дрожащей воды, самым кончиком тронул темную жижу под прозрачным слоем. И – тут же отдернул серебрёное оружие, отступая на шаг.
Все верно! Даже от этого слабого касания мертвые воды дернулись, вздыбились, взбурлили, вскипели. И долго не могли утихомириться.
– Нам нужен проход на дно, русич, – твердо сказал Бернгард. – Настоящий проход, по которому можно беспрепятственно спуститься с берега до самой кровавой черты. Без него – никак.
Всеволод обреченно вздохнул:
– Ты же видишь – это невозможно. Днем до дна не добраться.
– Я так не считаю, – губы магистра вдруг раздвинулись в довольной улыбке. – Главное, мы убедились, что Мертвое озеро действительно обнажает дно перед лунным металлом.
– И что ты задумал? – насторожился Всеволод.
– Попробуем использовать не куски серебра и не серебрёную сталь.
– А что же тогда?
– То, что можно, выражаясь твоими же словами, смешать с водой.
