«просветления». Былое спокойствие и умиротворенность теперь в прошлом. А подзабытые капризы взбалмошной княжны возвращаются, накатываются снежным комом. Вырвались сдерживаемые столько времени страсти и – ох, что-то будет…
Бурцев вздохнул. Ладно, об этом мы еще подумаем. И с женой на эту тему поговорим.
Он поднялся:
– Пойду позову…
Шагнул в заросли – за княжной.
– Тревога! – донеслось вдруг сверху, с холма, из развалин арийской башни.
Кричал Дмитрий. Кричал и бежал вниз. Со всех ног. Так кричал, так бежал… Даже Аделаида вынырнула из кустов. Смотрит, прислушивается.
– Конные. Оружные, – тяжело дыша, докладывал дозорный. – Десятка три. Сюда скачут. Быстро. Видать, дым от костра заметили.
Проклятье! Вот и дождались путничков в безлюдных местах.
– Аделаида, Ядвига, спрячьтесь, – распорядился Бурцев. – И не высовывайтесь.
В этот раз малопольская княжна не капризничала. Первой юркнула ужом за зеленую стену. Следом – Ядвига.
– Бурангул, Хабибулла, Сыма Цзян – вы тоже посидите в засаде. И за дамами заодно присмотрите.
Татарин, сарацин и китаец скрылись в зарослях.
– К бою! – приказал Бурцев остальным.
Когда неизвестно, чего ждать, готовиться нужно к самому худшему.
Глава 3
Отряд приближался небольшой, но выглядел грозно. Тридцать всадников, бряцающих железом. Арбалетчики со взведенными самострелами. Оруженосцы с обнаженными мечами. Слуги-копейщики, пригнувшие к земле блестящие острия с трепещущими вымпелами. Все – в кольчугах, пластинчатых бригантинах и открытых конических шлемах.
А вот предводительствовал конным отрядом… М-да… Всем рыцарям рыцарь! Не человек – сплошные латы. Гвозди бы, блин, делать из этих людей… В тринадцатом веке Бурцеву ничего подобного видеть не доводилось. Да и дружинники его тоже стояли, разинув рты.
Нагрудник – цельнометаллическая кираса. Здоровенные, широченные, как у американских футболистов, наплечники. И – налокотники, наручи, наколенники, набедренники, наголенники и еще фиг знает чего на… Кое-где из-под пластинчатых лат выступали кольчужные звенья, обеспечивавшие дополнительную защиту. Голову всадника прикрывал шлем с опущенным и выдающимся вперед остроносым забралом обтекаемой формы. С такой железной морды и копье, и меч соскользнут, не задерживаясь.
В рыцарском седле с высокими луками бронированный наездник сидел благодаря подвижному подолу, склепанному из длинных пластин и прикрепленной к нему «юбочке»-тассете.
Клепки, застежки, прочные кожаные ремни с пряжками… Все прочно стянуто, сочленения плотно подогнаны по фигуре рыцаря. Справа – на нагруднике торчал крюк непонятного предназначения. Хотя нет – вполне даже понятного. Удобный упор для копья в таранной сшибке.
У седла болтался небольшой квадратный щиток. У левого бедра висели ножны. Пустые.
В правой латной рукавице (ею одной, наверное, убить можно – столько металла ушло на «перчаточку») рыцарь сжимал меч. Не из коротких, надо сказать: клинок, наверное, не меньше метра, плюс удлиненная рукоять с чуть изогнутой крестовиной и округлым навершием-противовесом.
Рыцарь придержал коня, взмахнул мечом. Пророкотал:
– Ште-ен!
«Оба-на! Немец! – промелькнуло в голове Бурцева. – Хреново!»
Свита закованного в латы всадника остановилась, повинуясь приказу.
Рыцарь бросил меч в ножны.
Тут же поднялись опущенные для боя копья за его спиной. Спряталась обнаженная сталь клинков. Легли обратно в колчаны извлеченные из арбалетов стрелы.
Рыцарь поднял забрало. Не поднял, точнее, отворил, подобно дверце со скрипучей петлей наверху. Петля располагалась аккурат на железном лбу. Там же имелся и крюк, фиксирующий забрало в поднятом положении. Под забралом обнаружилось усатое лицо с немного приплюснутым носом. Не молодое, не старое. Лицо это взирало с вежливой доброжелательностью. Но в широко открытых глазах – изумление крайней степени.
Незнакомец скользнул любопытным взглядом по гиммлеровской папке со свастикой, что лежала у ног Бурцева. Потом долго и с неприличным даже недоумением осматривал одежды и доспехи вооруженных бойцов, стоявших перед ним спина к спине.
Но главное – в драку рыцарь пока не лез. И людям своим не приказывал. Что ж, меч в ножнах и поднятое забрало можно считать хорошим знаком. Атаковать, по крайней мере, сразу эти ребята не станут.
Бурцев молчал, выжидая. Дружина – тоже.
А рыцарь тем временем – вот это да! – не дожидаясь помощи оруженосцев, сверзился с седла. Мигом на земле оказалась и вся свита. Очень странно! Неуместный какой-то знак уважения. Или… или военная хитрость?
– Позвольте представиться, – шлем с отворенным забралом качнулся в сдержанно-уважительном
