— Что поделаешь? Ведь и благородный Нарваэц, сын Балтазара де-Хезус-и-Серваллос-э-Нарваэц и внук храброго генерала Нарваэца, может превратиться в странствующего торговца, а странствующему торговцу тоже надо жить — не правда ли, сеньоры? — проговорил Фрэнсис голосом старика.
Генри с восхищением и признательностью посмотрел на друга, но сказал только:
— А знаешь, Фрэнсис, я рад одному — чертовски рад!..
— Чему именно? — спросил Фрэнсис.
Они уже огибали угол, где их ждали лошади.
— Тому, что не отрезал тебе ушей тогда, когда мы с тобой боролись на острове Тельца и я тебя положил на обе лопатки. Ты все настаивал, чтобы я это сделал. Но как хорошо, что я тебя не послушал!
Глава VI
Мариано Веркара-э-Хихос, начальник полиции города Сан-Антонио, сидя в зале суда, откинулся назад в своем кресле и с самодовольной улыбкой закурил папиросу. Все шло как по маслу. Суд проходил именно так, как было заранее решено. Недаром же он целый день следил за тем, чтобы старичок-судья не взял в рот ни капли мескаля. Зато уж действительно судебное заседание состоялось по полной программе. Судья ни разу не сбился. Шесть пеонов были оштрафованы на крупные суммы и отправлены назад в Сантос на плантации. Теперь им придется долго отрабатывать штраф, и срок их рабства еще увеличится. Это дельце дало начальнику полиции ровно двести долларов золотом — добротных американских долларов. «Да, — подумал он с улыбкой, — за этих гринго из Сантоса можно постоять. Во-первых, они способствуют развитию богатств страны тем, что устраивают плантации. Во-вторых, денег у них куры не клюют, и они щедро платят за различные мелкие услуги, которые оказывает им начальник полиции».
Вошел Альварес Торрес. Лицо начальника полиции расплылось в улыбке.
— Послушайте, — сказал вошедший шепотом, наклоняясь к уху начальника, — есть возможность покончить с обоими проклятыми Морганами. Скотина Генри будет повешен завтра. Неплохо было бы разделаться сегодня и со скотиной Фрэнсисом.
Начальник полиции вопросительно поднял брови.
— Я посоветовал ему организовать нападение на тюрьму. Все Солано развесили уши, слушая его вранье, они все заодно с ним. Наверное, предпримут первую попытку сегодня же вечером — раньше им вряд ли удастся. Ваша задача — быть готовым на этот случай и позаботиться о том, чтобы Фрэнсис был убит в стычке.
— К чему? Какой смысл? — возразил начальник полиции. — Мне надо убрать Генри. Пусть Фрэнсис возвращается к себе в свой обожаемый Нью-Йорк.
— Нет, он должен погибнуть сегодня же! Почему, вы сейчас поймете. Как вам уже известно, — недаром же вы читали все телеграммы, которые я посылал…
— Таково было наше условие. Я оговорил себе это право за то, что выхлопотал вам разрешение пользоваться телеграфной станцией, — напомнил Торресу начальник полиции.
— И я нисколько на вас не в претензии, — заверил его Торрес. — Одним словом, как я уже говорил, вам известно, что я поддерживаю телеграфную связь с нью-йоркским богачом Риганом. Дело это очень важное и секретное. — Он дотронулся до того места, где у него был внутренний нагрудный карман. — Я только что получил новую телеграмму. Необходимо еще на месяц задержать возвращение скотины Фрэнсиса в Нью-Йорк, а если он и вовсе не вернется, — насколько я угадываю желание сеньора Ригана, — тем будет лучше. Если это мне удастся, то и вы поживитесь.
— Но вы мне еще не сказали, сколько вы уже получили за это и сколько должны еще получить.
Начальник полиции, очевидно, решил позондировать почву.
— Относительно цены у нас был только уговор частного характера. Вознаграждение не так уж велико, как вы думаете. Этот сеньор Риган не очень-то щедр. Но все же я честно поделюсь с вами в случае успеха нашего предприятия.
Начальник полиции кивнул головой в знак согласия и спросил:
— Уж тысячу-то золотом заработаете?
— Думаю, что да. Не может быть, чтобы этот биржевик, эта ирландская скотина дал меньше. Из них пятьсот вам, если скотина Фрэнсис сложит голову здесь, в Сан-Антонио.
— А сто тысяч золотом Риган не даст? — продолжал допрашивать начальник полиции.
Торрес рассмеялся, словно услышал веселую шутку.
— Он, наверное, даст больше тысячи, — настаивал начальник полиции.
— Возможно, он расщедрится, — ответил Торрес. — Может быть, даст еще пятьсот сверх той тысячи. Половина этих денег, разумеется, также будет ваша.
— Я сейчас прямо отсюда отправлюсь в тюрьму, — заявил начальник полиции. — Можете на меня положиться, сеньор Торрес, я, со своей стороны, тоже надеюсь на вас. Пойдемте. Отправимся туда немедленно, и вы лично убедитесь, какие я велю сделать приготовления к приему этого Фрэнсиса Моргана. Я и сам еще не разучился метко стрелять из винтовки. Кроме того, прикажу трем жандармам целиться только в него. Так эта собака-гринго хочет организовать нападение на нашу тюрьму?.. Ну, пойдемте… Нечего медлить!
Начальник полиции встал и энергичным жестом отшвырнул прочь папиросу. Но не успели они дойти до двери, как в комнату вскочил какой-то оборванный мальчишка, весь в поту, задыхающийся, словно от быстрого бега. Он потянул начальника полиции за рукав и запищал:
— У меня есть важное известие. Вы мне заплатите за него, высокородный сеньор? Я всю дорогу бежал…
— Я отправлю тебя в Сан-Хуан, где твой труп выбросят на съедение хищным птицам, падаль ты этакая! — был ответ.
Маленький оборванец вздрогнул от ужаса перед этой угрозой, но у него было так пусто в животе, он так страдал от голода и лишений, что почти тотчас же снова набрался храбрости, — уж очень ему хотелось заработать себе на билет и побывать на предстоящем бое быков.
— Не забудьте, сеньор, что я первый принес вам эту весть. Я всю дорогу бежал, чуть не задохнулся — сами видите, сеньор, не правда ли? Я вам все скажу, вы только пообещайте не забыть, что я первый бегом примчался и сообщил вам новость.
— Хорошо, хорошо, подлец ты этакий, не забуду. Но горе тебе, если у меня окажется слишком хорошая память! Да и известие-то твое, наверное, пустячное — оно, пожалуй, не стоит и центаво. Ну, берегись в таком случае! Ты еще пожалеешь о том, что тебя мать на свет родила. Сан-Хуан да хищные птицы — рай по сравнению с той пыткой, которую я изобрету для тебя.
— Тюрьма, — дрожащим от страха голосом произнес мальчик. — Чужой гринго, тот, которого собирались повесить вчера, взорвал тюрьму. Святые угодники! Там такая дыра образовалась, что в нее пройдет соборная колокольня. А другой гринго, который так похож на этого, — тот гринго, которого хотели вешать завтра, удрал вместе с первым через эту дыру. Чужой гринго его вытащил. Я сам это видел вот этими глазами и прибежал сюда, чтобы вам сказать, и вы, сеньор, надеюсь, не забудете…
Но начальник полиции уже презрительно отвернулся от маленького оборванца и не слушал его.
— Итак, если этот сеньор Риган, — обратился он к Торресу, — проявит поистине царскую щедрость, то, может быть, и уплатит нам с вами упомянутую кругленькую сумму. Не мешало бы ему увеличить ее в пять или даже в десять раз, в особенности, если этот тигр гринго в самом деле начнет взрывать наши тюрьмы и попирать наши законы.
— Ну, разумеется, это только ложная тревога. Просто слухи, которые указывают, в какую сторону дует ветер и каковы намерения этого Фрэнсиса Моргана, — пробормотал Торрес, слабо улыбаясь. — Не забудьте, что совет напасть на тюрьму исходил от меня.
— В таком случае вы с вашим сеньором Риганом, надеюсь, готовы взять на себя возмещение убытков за разрушение стен тюрьмы? — спросил начальник полиции. Немного помолчав, он добавил: — Разумеется, я не допускаю мысли, что это правда. Совершить такое невозможно. Даже глупый гринго — и тот не
