И тут-то Волк с Уолл-стрит оскалил зубы. Он указал на портрет Ричарда Генри Моргана.
— Как вы думаете, почему я столько лет держу у себя на стене этот портрет? — спросил он.
Фрэнсис пожал плечами, словно считал единственным подходящим объяснением их старинную дружбу.
— Вот и не угадали! — мрачно ухмыльнулся Риган. — Попробуйте еще раз.
Фрэнсис в полном недоумении покачал головой.
— Для того чтобы никогда не забывать о нем, — снова начал Волк. — И я ни на минуту не забывал его. Помните Железнодорожную Компанию Мерджера? Так вот, старый Р. Г. М. утопил меня в этом деле. И здорово утопил, поверьте мне. Но он был слишком хитер, чтобы дать мне возможность отыграться. Вот почему его портрет висел здесь, а я сидел и ждал. Но теперь время пришло.
— Вы хотите сказать… — спокойно начал Фрэнсис.
— Вот именно то, что говорю, — прорычал Риган. — Я ждал и тщательно готовил этот день, и он настал. Я поставил щенка на то место, которого для него желал. — Он злорадно посмотрел на портрет. — И если старик не перевернется в своей могиле…
Фрэнсис встал на ноги и окинул своего врага испытующим взглядом.
— Нет, — сказал он, как бы отвечая на свои мысли. — Не стоит…
— Что не стоит? — подозрительно спросил тот.
— Бить вас, — был хладнокровный ответ. — Я мог бы в пять минут задушить вас вот этими руками. Ведь вы не волк, а попросту помесь дворняжки с хищным хорьком. Меня предупреждали, что вы способны на это, но я не верил и пришел сюда, чтобы самому убедиться. Они были правы. Вы вполне заслуживаете всех тех эпитетов, которыми вас награждают. Ну, надо поскорее выбираться отсюда. Здесь пахнет, как в лисьей норе. Фу, какая вонь!
Фрэнсис остановился, взявшись за ручку двери, и оглянулся. Ему не удалось вывести Ригана из себя.
— Что же вы собираетесь предпринять? — насмешливо спросил тот.
— Если вы разрешите мне переговорить по вашему телефону с моим маклером, то сами узнаете об этом, — ответил Фрэнсис.
— Пожалуйста, мой дорогой мальчик, — произнес Риган с внезапно зародившимся подозрением, — я сам вызову его для вас.
Удостоверившись, что у телефона действительно находится Бэском, он передал трубку Фрэнсису.
— Вы были правы, — заявил последний Бэскому. — Риган еще хуже того, что вы о нем говорили. Приступите к выполнению плана, который мы с вами выработали. Мы загоним его, куда хотели, хотя старая лиса ни минуты не верит этому. Он думает, что уложил меня на обе лопатки, — Фрэнсис остановился на минуту, чтобы как можно эффектнее пустить пыль в глаза. — Я скажу вам кое-что, чего вы не знаете, — продолжал он. — Старый плут с самого начала руководил кампанией, направленной против нас. Таким образом, теперь вы знаете, кого нам нужно похоронить.
Сказав еще несколько фраз в том же духе, он повесил трубку.
— Видите ли, — объяснил он, снова остановившись на пороге, — вы так ловко вели дело, что мы не могли понять, кто скрывается за всем этим. Черт побери, Риган, мы готовились к битве с неведомым врагом, которого считали раз в десять сильнее вас. Теперь, когда оказалось, что это вы, мы вздохнем с облегчением. Мы ждали жестокой кампании, но с вами она превратится в веселое приключение. Завтра в это же время в вашей конторе состоится отпевание покойника, но вы будете не в числе плакальщиков. Вы будете трупом, и довольно неприятным финансовым трупом, когда мы с вами покончим.
— Как две капли воды старый Р. Г. М.! — усмехнулся Волк. — Господи, как он умел втирать очки!
— Жаль, что он не похоронил вас сам, а оставил мне эти неприятные хлопоты, — сказал на прощание Фрэнсис.
— Да и все расходы, — бросил ему вслед Риган. — Боюсь, что это влетит вам в копеечку, а покойника отсюда все-таки не вынесут.
— Ну, завтра решающий день, — заявил Фрэнсис Бэскому, прощаясь с ним вечером. — Завтра в это время я буду представлять собою превосходно оскальпированный, обескровленный, высушенный и прокопченный экземпляр для частной коллекции Ригана. Но кто же мог подумать, что старая лиса имела зуб против меня? Я никогда не причинял ему вреда, напротив, всегда относился к этому пройдохе, как к лучшему другу моего отца. Если бы только Чарли Типпери удалось вытянуть что-нибудь из своего папаши!..
— Или если бы Соединенные Штаты объявили мораторий, — столь же безнадежно откликнулся Бэском.
А Риган в этот момент говорил собравшимся агентам и специалистам по фабрикованию слухов:
— Продавайте, продавайте, продавайте все, что у вас есть, и как можно быстрее, — крах будет грандиозный! Я не предвижу ему конца.
И Фрэнсис, возвращаясь домой, прочел огромный пятидюймовый заголовок последнего экстренного выпуска биржевых новостей:
«Я не вижу конца этой паники. — Томас Риган».
В восемь утра следующего дня Чарли Типпери не застал Фрэнсиса дома. В эту ночь весь чиновный Вашингтон не сомкнул глаз. Ночные телеграммы разнесли по стране весть, что Соединенные Штаты, несмотря на свой нейтралитет, объявили мораторий. Бэском уже в семь часов утра привез эту весть во дворец на Набережной и сам разбудил Фрэнсиса. Затем они оба отправились в город. Мораторий давал им надежду на спасение. Впереди было немало дел.
Однако Чарли Типпери оказался не первым, посетившим в этот день дворец Моргана. За несколько минут до восьми Генри и Леонсия, загорелые и запыленные с дороги, стремительно промчались мимо открывшего им дверь швейцара и вбежали наверх, к великому смущению и замешательству Паркера.
— Напрасно вы изволите так врываться, — уверял он их. — Мистера Моргана нет дома.
— Куда же он ушел? — спросил Генри, перебрасывая из руки в руку свой чемодан. — Нам необходимо видеть его пронто — должен вам заметить, что «пронто» значит очень быстро. А вы-то кто, черт побери?
— Я камердинер мистера Моргана, — торжественно ответил Паркер. — А вы кто будете?
— Моя фамилия Морган, — коротко ответил Генри, оглядываясь, словно в поисках чего-то. Затем он подошел к двери библиотеки, заглянул в нее и увидел телефон.
— Где Фрэнсис? По какому номеру его можно вызвать?
— Мистер Морган отдал строгое распоряжение, чтобы никто не беспокоил его по телефону, разве только по очень важному делу.
— Мое дело чрезвычайно важное. Какой номер?
— Мистер Морган очень занят сегодня, — упрямо повторил Паркер.
— Неважные дела, а? — спросил Генри.
Лицо камердинера осталось таким же бесстрастным.
— Похоже, что сегодня его полностью обчистят, а?
Лицо Паркера не выразило и тени волнения:
— Говорю вам еще раз, что мистер Морган очень занят…
— К черту все эти церемонии! — перебил его Генри. — Ни для кого не тайна, что он по уши завяз на бирже. Все это знают. Об этом пишут утренние газеты. Ну-ка, мистер камердинер, назовите мне его номер, у меня к нему чрезвычайно важное дело.
Но Паркер был неумолим.
— Как фамилия его адвоката? Или его агента? Или кого-либо из его представителей?
Паркер покачал головой.
— Если вы скажете мне, какого рода ваше дело, — начал он.
Генри опустил чемодан и сделал движение, словно хотел броситься на Паркера и вытряхнуть из него номер Фрэнсиса, но тут вмешалась Леонсия.
— Скажи ему, — сказала она.
