взрослая, и притом самая очаровательная женщина из всех, кого ты когда-либо где-либо видел.
— Ну и что? — еще резче прервал его Фрэнсис. — Это, быть может, хорошие вести для тебя, но меня они нисколько не касаются.
— Ага! Вот теперь мы и добрались до сути, — ухмыльнулся Генри. — Дело в том, что ты женишься на ней. Даю тебе на это свое братское разрешение и благословение.
— Ни за что! Будь она десять раз твоей сестрой и еще в десять раз прекраснее, — оборвал его Фрэнсис. — Нет такой женщины, на которой я бы женился.
— Что там ни говори, Фрэнсис, мой мальчик, а ты на ней женишься. Я чувствую это каждой клеточкой своего тела. Готов с тобой спорить на что угодно.
— Держу пари на тысячу, что не женюсь на ней.
— Давай! Заключим настоящее пари, — изводил его Генри.
— На какую угодно сумму!
— В таком случае — на тысячу пятьдесят долларов. Ну, теперь ступай поглядеть на нее.
— Она вместе с Леонсией?
— Ничего подобного, она сама по себе.
— Но ведь ты, кажется, сказал, что там Леонсия?
— Совершенно верно, совершенно верно. Там Леонсия. С ней нет ни одной живой души в той комнате, и она ждет, чтобы поговорить с тобой.
Тут Фрэнсис совсем разозлился.
— Что ты меня морочишь? — возмутился он. — Я не могу ничего понять из твоего дурачества. То ты говоришь, что там находится твоя новая сестра, то твоя жена.
— Кто тебе сказал, что у меня есть жена? — возразил Генри.
— Ну, довольно! — воскликнул Фрэнсис. — Я пойду туда и повидаюсь с Леонсией. А с тобой мы поговорим попозже, когда ты придешь в нормальное состояние.
Он направился было к двери, но Генри остановил его.
— Еще секунду, Фрэнсис, и я закончу, — сказал он. — Я хочу, чтобы у тебя прояснилось в голове. Я не женат. Тебя ждет там только одна женщина, и эта женщина — моя сестра. Но в то же время это Леонсия.
Понадобилось не более полминуты, чтобы Фрэнсис как следует уяснил себе это. Он снова бросился к двери, но Генри опять задержал его.
— А ведь я выиграл как будто пари? — спросил он.
Но Фрэнсис оттолкнул его, выскочил за дверь и с грохотом захлопнул ее перед носом у Генри.
Комментарий к роману
Роман «Сердца трех», одно из последних произведений Джека Лондона, был создан сначала (1916) для кино по плану голливудского киносценариста Чарлза Годдарда. Однако при жизни писателя он так и не был экранизирован (из-за борьбы автора за свои права с Голливудом) и опубликован. Только весной 1919 года роман появился в газете «Нью-Йорк джорнел», а через год вышел отдельной книгой. У романа немало неоспоримых достоинств.
Во-первых, задуман он был как произведение нового направления, с учетом возможностей тогда еще немого кино, где, помимо некоего «запаса фабул и интриг», накопленного мировой литературой, требовалось стремительное развитие действия с максимальным использованием изобразительных средств и непрерывной, как в калейдоскопе, сменой «картинок».
Во-вторых, в своем романе писатель отдал дань чрезвычайно модной в ту пору «биомеханике», пропагандируемой в России, в частности, режиссером Вс. Мейерхольдом, который учитывал в своей творческой практике достижения кинематографа. Отсюда — попытки передать на сцене психологическое состояние персонажей с помощью жеста, к чему, впрочем, с изрядной долей иронии относился Джек Лондон. Как можно, например, недоумевал писатель, изобразить «широкое распространение»?
Но все это уже было известно кинематографу и литературе тех лет — у нас А. Толстой, М. Булгаков и другие достигли тут немалых успехов. Да и сам автор романа «Сердца трех» усматривал в применении кинематографических приемов обновление литературного стиля.
Одной из существенных черт американской литературы всегда было ее изначальное стремление к динамичности. Недаром Джек Лондон, высоко оценивая русскую классику, находил ее, однако, достаточно статичной. А теоретик петроградской литературной группы «Серапионовы братья» Л. Лунц, спасая страдающую «от пролежней и водянок отечественную прозу», призывал учиться фабуле на Западе, у наиболее ярких представителей приключенческого жанра.
Неудивительно, что и сам Джек Лондон считал одним из главных достоинств романа «Сердца трех» его занимательность и увлекательность — пусть читатель, писал он в предисловии, «погрузится с головой в повествование и попробует потом сказать мне, что от моей книги легко оторваться».
К началу XX века на Западе был накоплен огромный коллективный опыт занимательно- приключенческой и фантастической литературы, созданной общими усилиями Ф. Купера, Р. Стивенсона, Жюля Верна, А. Дюма, В. Гюго, Г. Мелвилла и др. В то время еще не произошло четкого размежевания этого жанра беллетристики на приключенческую, научно-фантастическую, детективную и другие разновидности художественного творчества, хотя существовали уже произведения с
В предлагаемом вниманию читателей романе писателя есть элементы практически всех современных направлений занимательной литературы. Но они пока еще представлены в виде отдельных сюжетных линий или даже мотивов, которые дают лишь общее представление о широте творческого диапазона создателя «Сердец трех». В этом смысле комментируемое произведение можно назвать
В уже упомянутом предисловии к роману автор, проявляя удивительную интуицию, определяет то, что теперь называют
Два десятка кинорежиссеров способны, по его мнению, экранизировать все литературное наследие Шекспира, Бальзака, Диккенса, Скотта, Золя, Толстого и десятков других менее плодовитых писателей.
С проникновением в кино компьютерных технологий такое моделирование становится обычным делом. Современный кинобоевик обладает обязательным набором сюжетно-композиционных структур, или
Джек Лондон предугадал многое из популярного в наши дни динамического повествования (action) и изобразительной кинематографии, в том числе мотивы мистики, столкновения современных людей с представителями древних цивилизаций и др. В художественную реальность его романа то и дело неожиданно вторгаются странные, нередко воскресшие из небытия персонажи, колдуны, мумии, чудовищные пауки и змеи, обладающие, помимо своих мистических колдовских свойств, еще и особым предназначением (охрана входа в пещеру и др.).
Не последнюю роль играет природная и социальная экзотика. Герои Джека Лондона часто попадают в какие-то мистические сообщества, где первозданная дикость разбойников и туземцев гармонично сочетается с властью неведомых богов, духов, древних преданий, реликтовых письменных посланий и пророчеств, волшебных заклинаний, немыслимых для нас обычаев и обрядов.
К моменту создания романа сам жанр приключенческой литературы уже прошел плодотворный эволюционный путь развития. Система ценностей цивилизованного человечества существенно изменилась по сравнению с представлениями о жизни не только дикарей, но и людей прошлых, относительно «спокойных» веков. При этом далеко не всегда сравнение было в пользу современной цивилизации. И это нашло свое отражение в характерах, созданных писателем. Достаточно упомянуть хотя бы двух антиподов — «Ту, Что Грезит» — царицу затерянного в Кордильерах, забытого Богом и людьми племени Пропавших Душ — и потомка испанского конквистадора Альвареса Торреса. Царица, владеющая несметными богатствами, питает благородное презрение к драгоценностям, которые она называет «стекляшками», тогда
