перекинула его через другое плечо и решительно посмотрела на князя:
– Надеюсь, ваша светлость, наш договор остается в силе?
– Я не привык менять своих решений, мадемуазель! Завтра вы получите расчет. А теперь, – он несколько возвысил голос, – прошу принять мои извинения за те необоснованные обвинения, которые я допустил в ваш адрес.
Адашев посмотрел девушке в глаза, они глядели на него равнодушно, ни одна черточка не дрогнула на ее лице. Кирилл опустил взгляд на Сашины руки, ожесточенно теребившие край полушалка. Значит, не так все просто и это безразличие не отражает ее истинных чувств.
Саша, заметив взгляд князя, напряглась. Не хватало, чтобы он заметил ее растерянность, и хотя она доказала, что не бросает слов на ветер, на душе было пасмурно и тоскливо. Даже княжеское извинение не принесло удовлетворения. Она молча повернулась, направившись в сторону усадьбы.
Павел подошел к Адашеву и прежде, чем поздороваться, проводил Сашу взглядом.
– Что-то не вижу особого восторга на лице победителя?
– Прикажешь мне каждого отдельно развлекать? Последние дни я только и занимаюсь всеобщим увеселением! – недовольно пробурчал князь. – Хватит с меня, что я сегодня весь день на ногах, а вечером еще и бал надо пережить.
– Какова девка, а? Я, честно сказать, в лучшие свои годы не решился бы на подобный трюк, – восхитился Павел. – Надо же, пассаж какой нашим местным кавалерам – барышне проиграть!
– Объясни, куда твои лакеи приз поволокли? Она что, моих об этом не могла попросить?
– Этого поросенка Саша пообещала Серафиме в счет ее приданого, но обратиться к тебе с просьбой подержать его в хлеву до их отъезда не решилась.
– Все понятно, князь – зверь и деспот, а Павлуша Верменич – широкая душа, всегда готов прийти на помощь! – С язвительной усмешкой Адашев окинул взглядом приятеля. – А убежище в своих хоромах ты им не предложил случайно?
– Предложил, ты не ошибся! – Верменич пожал плечами. – К сожалению, приглашение не принято, и, насколько мне известно, девушки уже собирают вещи. – Павел, оглянувшись на баронессу, окруженную молодыми людьми, понизил голос: – Голову тебе некому оторвать, Кирюша! Такую девушку упускаешь, а кого взамен берешь?
– Мне не нужна жена, которая позволяет себе скакать очертя голову в мужском костюме, мужском седле и выделывать при этом смертельные трюки.
– Ну что ж! Готовься тогда к другим трюкам, возможно не смертельным, но достаточно мерзким!
– Слушай, братец, – князь угрожающе поднялся с кресла, – еще одно слово, и я спущу тебя с этой горки на виду у всей публики. Меня уже тошнит от тебя, Павел!
– Я ожидал от тебя услышать нечто подобное, Кирюша! – спокойно ответил Верменич. – Думаю, завтра тебя будет тошнить по другому поводу.
– Что ты имеешь в виду? – спросил ошеломленный князь.
– Ничего особенного! – развел руками Павел. – Просто я собираюсь забрать свой набор курительных трубок, который изрядно у тебя залежался.
– Ничего не имею против! – Верменич почувствовал, что Кирилл еле-еле сдерживает гнев. – И я также не буду против, если ты некоторое время не будешь появляться в моем доме!
– Выходит, ваша светлость, вы так и не заметили, что я уже добрую неделю не появляюсь в ваших владениях. Сегодня меня привел сюда личный интерес, я искренне переживал за Сашу и молил господа о ее успехе. И очень рад, что эта удивительная девушка и здесь одержала победу. И если бы я не был влюблен...
– В сто первый раз! – со скептической усмешкой заметил Адашев.
– Да, в сто первый, но в последний раз! – сдержанно уточнил Павел и продолжал: – То немедленно сделал бы ей предложение. Однако мое сердце занято другой, да и у нее оно тоже занято. – Не попрощавшись, он сбежал с холма к тройке своих рысаков, где на облучке сидели два замеченных Адашевым лакея, а в задке саней была привязана корзина с поросенком, перекочевавшим в приданое Серафимы.
– На бал я все-таки приеду! – прокричал Верменич, усаживаясь в сани и закрывая ноги медвежьей полостью. – Я приглашение гораздо раньше получил, фрак новый сшил, что же ему пропадать теперь!
...Саша еле добрела до дома. Тело гудело от усталости, как старый полковой барабан, на котором ретивые барабанщики весь день напролет выбивали бодрые марши. Хотелось зарыться головой в подушку и забыть хотя бы на время обо всех неприятностях...
Серафима встретила ее градом упреков:
– Посмотрите только на себя! На вас же лица нет! И на кой ляд вы надумали участвовать в этих скачках? Вам что, легче от этого стало? – Она сердито выхватила из рук Саши верхнюю одежду. – Не дай бог, князь прицепится, где, мол, вы так хорошо выучились обращаться с лошадьми? Тогда и про все остальное придется объяснять, и тут уж он непременно покажет вам, где раки зимуют, чтобы мозги ему не коптили!
– Сима, дай мне часок передохнуть, – взмолилась Саша, – у меня голова раскалывается!
– Какой отдых? – всполошилась горничная. – До бала меньше трех часов осталось, а вы не причесаны, не одеты, даже платье еще не подобрали.
– Да у меня всего-то одно нарядное, я и не собираюсь кого-то поражать, пусть этим займется баронесса! – Саша переступила порог своей спальни. – Пойди достань его из сундука, пропарь да прогладь хорошенько.
– Нет, барышня, сначала извольте принять ванну. Я уже попросила принести ее сюда и несколько ведер горячей и холодной во... – Серафима замерла на полуслове. Саша, проследив за ее взглядом, тоже онемела от изумления – перед ними на плечиках висело восьмое чудо света, настоящая сказка Шахерезады, только так можно было назвать этот взрыв фантазии, воплощенный в кружевах, тончайшем тюле и бледно- сиреневом превосходном атласе. Такого же цвета перчатки и веер лежали рядом на стуле. Осторожно ступая, девушки подошли ближе и с недоумением оглядели сначала великолепное платье, а потом друг друга.
– Ничего не соображаю! – Серафима развела руками. – Откуда оно здесь появилось? Я уходила отсюда позже вас, но ничего же не было?!
– Насколько я разумею, мне предлагается облачиться в это совершенство, неизвестно кому принадлежащее, – произнесла задумчиво Саша, обойдя вокруг платья. – Интересно, кому пришла в голову мысль нарядить простую гувернантку чуть ли не в королевский наряд?
Она подняла голову, и тут ее внимание привлекла шевельнувшаяся штора. Прижав палец к губам, Саша показала глазами на окно. Серафима рывком отдернула штору, и взору девушек предстали два неслуха, притаившиеся под окном.
– Т-а-а-к! – протянула с угрозой горничная. – Кому-то придется сейчас отправляться в свою комнату без ушей!
– Подожди, голубушка! – Отстранив горничную, Саша вывела мальчиков на середину комнаты. – Что случилось? Почему вы здесь?
Братья переглянулись, насупились, но гувернантка продолжала строго смотреть на них, ожидая ответа. Андрей, слегка покраснев, наконец проговорил:
– Мы хотели посмотреть, как вы обрадуетесь платью.
– Так вы знаете, откуда оно появилось?
Мальчики, потупившись, усиленно закивали.
– Откуда же оно, если не секрет?
– Это наш подарок, – прошептал Андрей и, выписывая башмаком на паркете замысловатые вензеля, покраснел еще больше. – Мы хотим, чтобы вы были самой красивой на балу и папенька выбрал вас, а не противную баронессу...
– О господи! – вскрикнула Серафима и перекрестилась. Потом хотела что-то сказать, но под взглядом барышни закрыла рот и присела рядом с платьем. А гувернантка вновь повернулась к мальчикам:
